Сосиски с горчицей, или Почему они так долго сопротивлялись

Сосиски с горчицей, или Почему они так долго сопротивлялись... 16 сентября 1944 года Гитлер отдал приказ \"сражаться до последнего\": \"Существуют только две возможности - удержать позиции или героически погибнуть\". Фюрер требовал от сограждан: каждый бункер, каждая улица в немецком городе и каждая немецкая деревня должны стать крепостью.

\"Все последние месяцы войны, - писал военный лётчик Герой Советского Союза Марк Галлай, - начиная где-то с осени 1944 года я никак не мог понять, почему немцы продолжают воевать. Они отчаянно сражались вплоть до заключительной берлинской операции, хотя исход войны уже фактически был предрешён.

Что толкало на это не руководителей рейха (им ничего другого не оставалось), а офицеров среднего звена и, главное, рядового солдата, моряка, лётчика? Дисциплина! Железная, бессмысленная, непоколебимая даже перед лицом рассудка дисциплина. Хорошего в такой гипертрофированной дисциплине, конечно, мало\".

Но это далеко не единственная причина упорного сопротивления вермахта.

Первитин и изофан

Генрих Бёлль, удостоенный после войны Нобелевской премии по литературе, в молодости служил в вермахте. 9 ноября 1939 года он отправил домой письмо из Польши: \"Нам приходится тяжко. Надеюсь, вы поймёте, что я не могу писать вам слишком часто. Это письмо я отправляю главным образом для того, чтобы попросить немного первитина\".

Этот выпускавшийся в Германии препарат, стимулятор нервной энергии, был секретным оружием вермахта. Первитин появился в 1938 году, его производила берлинская компания \"Теммлер\". На препарат обратил внимание Отто Ранке, директор Института общей и военной физиологии берлинской академии военной медицины.

Первитин - препарат из класса амфетаминов, которые оказывают то же действие, что и адреналин, вырабатывающийся в человеческом организме. Амфетамины - это допинг. Они разгоняют сон, увеличивают чувство уверенности в собственных силах, способность к концентрации и готовность рисковать. Одновременно они уменьшают чувствительность к боли, притупляют чувство голода и жажды.

В сентябре 1930 года Отто Ранке провёл эксперименты на сотне студентов и пришёл к выводу, что препарат необходим вермахту. Для начала первитин раздавали военным водителям, которых использовали для перевозок во время нападения на Польшу. Приняв таблетки, они чувствовали себя бодрее и меньше уставали. Затем первитин начали распространять в войсках, непосредственно участвовавших в боевых действиях.

Между апрелем и июлем 1940 года в войска поступили тридцать пять миллионов таблеток первитина и изофана, модификации того же препарата, выпускавшегося компанией \"Кнолль\". Препарат в войсках раздавали бесконтрольно, достаточно было попросить. Каждая таблетка содержала три миллиграмма активного вещества. На упаковках было написано \"стимулятор\". Инструкция рекомендовала принять одну-две таблетки, чтобы побороть сон.

Но вскоре врачи обратили внимание на то, что после приёма препарата надо долго приходить в себя, и эффект от приёма таблеток снижается, если их принимать часто. Выявились и более серьёзные побочные явления. Несколько человек умерли от передозировки. Побочным результатом стало и распространение в вермахте токсикомании.

По просьбе своих подчинённых имперский руководитель здравоохранения группенфюрер СС Леонардо Конти попытался ограничить использование первитина. Но в вермахте на его предписание не обратили внимания, считая, что вражеские пули и снаряды опаснее, чем таблетки, которые помогают воевать. В 1941 году вермахт получил десять миллионов таблеток. Правда, 1 июля того года первитин был включён в список препаратов, которые следовало выписывать только по особому разрешению и в особых случаях. Например, для выполнения особо трудных заданий. В наставлении для флотских военных врачей говорилось: \"Первитин - мощный стимулятор. Это средство, которым можно помочь любому военнослужащему достичь значительно большего, чем он обычно способен сделать\".

В январе 1942 года подразделение численностью около 500 человек пыталось выйти из окружения. Температура была минус тридцать, снег по пояс. Через шесть часов, уже ночью, солдаты настолько выдохлись, что без сил ложились на снег. Военный врач раздал всем таблетки первитина. Через полчаса они обрели новые силы и двинулись в путь.

В конце войны нацистские медики обещали дать армии и флоту новые чудотаблетки. 16 марта 1944 года в Киле вицеадмирал Гельмут Хейе, начальник штаба подводного флота, потребовал от медицины создать такой препарат, который \"давал бы возможность бойцам сражаться дольше, чем это позволяют обычные человеческие возможности, и при этом сохранять стойкость и боевой дух\".

Этот призыв не остался без ответа. Кильский фармаколог Герхард Орзеховски представил адмиралу Хейе таблетку, названную им D-1Х. Она содержала пять миллиграммов кокаина, три миллиграмма первитина и пять эукодала - болеутоляющего средства на основе морфия. В наше время наркодилера, пойманного с такими таблетками, отправили бы в тюрьму. В нацистской Германии новый препарат проверяли на моряках, которые служили на супермалых подводных лодках.

\"Утро начинали стаканом коньяка\"

В вермахте не возбранялось употребление алкоголя.

Военный медик генерал Вальтер Киттель писал: \"Только фанатик откажется дать солдату то, что поможет ему расслабиться и насладиться жизнью после того, как он вышел из битвы, или станет выговаривать ему за то, что он позволил себе выпить рюмку-другую с боевыми товарищами\".

Офицеры раздавали алкоголь как поощрение. Шнапс продавался в магазинах военторга, что кроме всего прочего означало, что солдатское жалованье возвращалось назад, в кассу военного ведомства. Командиры закрывали глаза на употребление алкоголя, если это не вело к публичным эксцессам. Но они происходили, в войсках увеличилась преступность. После победной кампании на Западном фронте, в июле 1940 года, Гитлер подписал приказ, в котором требовал \"сурово наказывать военнослужащих, которые под воздействием алкоголя совершали криминальные поступки\".

Но потребность в алкоголе пересиливала страх перед фюрером. Через год главнокомандующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал Вальтер фон Браухич вынужден был констатировать, что неумеренное потребление алкоголя разрушает мораль и дисциплину в войсках. В подписанном им приказе говорилось о драках, избиении подчинённых, нападении на старших командиров, а также о гомосексуальных изнасилованиях в казармах. Сотни солдат вермахта гибли, напившись. Алкоголь создавал высокий уровень небоевых потерь, становился причиной автокатастроф и самоубийств.

В конце войны военным медикам было приказано выявлять алкоголиков среди солдат и офицеров и отправлять их на принудительное лечение. Но медики знали, что алкашей ждёт кое-что пострашнее: они подпадали под действие закона \"О предотвращении потомства с нездоровой наследственностью\". Их могли стерилизовать.

В вермахте были встревожены большим числом случаев, когда употребление метилового спирта вело к слепоте или к смерти. В воспитательных целях 2 октября 1942 года служившего в Норвегии офицера приговорили к расстрелу за то, что он продал пять литров метилового спирта подразделению истребителей танков. Солдаты приготовили на этом спирте ликёр, выпили, и двое умерли... О приговоре оповестили войска. Но солдаты всё равно считали: годится всё, что помогает пережить ужасы войны.

Среди тех, кто имел доступ к аптечке, развился морфинизм. В 1945 году наркоманов было в четыре раза больше, чем в начале войны. В первую очередь наркоманами становились сами медики.

Один из офицеров-медиков, служивший на Западном фронте, вспоминал о борьбе со стрессами: \"Утро начинали стаканом коньяка. Днём делали две инъекции морфина. Вечером хватало кокаина\".

Нацисты освободили от налогов рабочих и крестьян, мелких ремесленников, служащих и чиновников, но основательно обложили тех, кто много зарабатывал. Крупные предприятия платили большие налоги. Например, налог на количество занятых с двадцати процентов в 1933 году поднялся до сорока в начале войны и достиг пятидесяти шести процентов в конце.

Но основные ресурсы воюющая Германия получала за счёт ограбления оккупированных стран и неполноценных рас. Например, евреев.

Принудительный заём

Почему немцы поддерживали такую нацистскую политику, хотя далеко не все были активными антисемитами?

Гитлер превратил германское государство в машину ограбления, а немцев - в бездумную орду получателей награбленного. Этот аспект часто упускают из виду. Но он многое объясняет. Почти все немцы, включая тех, кто не был нацистом, получали свою долю от разбойничьих походов вермахта и от преступлений СС. Не поэтому ли сопротивление нацизму внутри Германии было столь слабым?

Немецкий финансовый рынок разрушился уже в 1938 году. Правительству Гитлера нечем было покрывать военные расходы. Оно непрерывно печатало государственные облигации, которые никто не покупал. Биржи не доверяли Гитлеру. В ноябре 1938 года Третий рейх стоял на пороге банкротства. Избежать его помог еврейский погром, вслед за которым на всех евреев был наложен денежный штраф в миллиард рейхсмарок.

Затем правительство забрало все лежавшие в Немецком банке сбережения немецких евреев, оформив их как принудительный заём. После того как евреев насильственно вытолкнули из страны или отправили в концлагеря, министр финансов граф Лютц Шверин фон Крозигк распорядился в 1942 году исключить из долговой книги рейха эти обязательства. Иначе говоря, немецких евреев просто нагло ограбили.

Такая система могла существовать только за счёт военной экспансии, за счёт новых территорий, которые можно было грабить. Текущие расходы чрезвычайного военного бюджета на две трети оплачивались из контрибуции, наложенной на побеждённые страны, невыплаченных зарплат тех, кого бесплатно заставляли работать на Германию, и конфискованного имущества европейских евреев. Собственному народу нацисты повторяли: не беспокойтесь, войну оплачивают побеждённые. Тогда немцы и подумать не могли, что скоро побеждёнными окажутся они сами и будут долго платить по счетам в прямом и переносном смысле.

Увеличение налогов в 1941-1942 годах вкупе с ещё большим ограблением оккупированных территорий позволяло имперскому министерству финансов оплачивать военные расходы. Денег хватало. Огромные накопления немцев использовались для финансирования военной промышленности. Цены контролировались, чёрный рынок на территории рейха был запрещён. Но летом 1943 года механизм финансирования войны развалился.

Гестапо могло справиться с открытыми выражениями пораженчества. Но оно не в состоянии было контролировать повседневную жизнь. После Сталинграда расцвёл чёрный рынок. Как и в Первую мировую, законопослушные граждане превращались в преступников. Правоохранительные органы завели больше ста тысяч дел о нарушениях экономического законодательства военного времени. Когда деньги хлынули на чёрный рынок, финансовая система затрещала. Государство не получало назад деньги, выплаченные в качестве зарплаты.

Немцев охватила паника: распространились слухи о том, что будет введён дополнительный налог на сбережения. Летом 1943 года люди побежали забирать деньги из банков. С сентября 1944 по апрель 1945 года количество наличных денег увеличилось на восемьдесят процентов. Германии грозила гиперинфляция. Товаров становилось всё меньше и меньше. Ясно было, что накопления сгорят в инфляции, поэтому зарплата потеряла значение. Подскочила ценность реальных товаров - продовольствия, сигарет, одежды.

Компании тоже потеряли интерес к бумажным деньгам. Они пытались приобретать сырьё, здания, оборудование, акции других компаний или вывозить капитал в нейтральные Швецию, Швейцарию и Португалию. Это противоречило интересам министерства вооружений, которое хотело, чтобы каждая марка была использована для продолжения войны.

Гитлеровская Германия вовсе не была только царством гестапо и концентрационных лагерей. Миллионы обыкновенных немцев и сотни тысяч нацистов выполняли в основном совершенно нормальную будничную работу и не хотели думать о плохом, пока власть делилась с ними награбленным.

\"Мы сражаемся за трёхразовое питание\"

Многие историки полагают, что с 1933 по 1945 год немецкий народ находился в состоянии опьяняющего экстаза от национал-социалистической символики и ритуалов и вдохновлялся партийным искусством. Однако послушание и лояльность достигались другими методами.

В 1941-1943 годах немецкие оккупационные власти вывезли из Советского Союза продовольствие в количествах, достаточных для того, чтобы накормить двадцать миллионов человек. Когда вермахт зимой 1941 года потерпел первое поражение под Москвой и немецкие старики стали мрачно вспоминать свой печальный опыт Первой мировой войны, Гитлер повысил пенсии на пятнадцать процентов и ввёл медицинское страхование для пенсионеров. До этого пенсионеры, заболев, должны были долго обивать пороги органов социальной опеки, чтобы им оказали медицинскую помощь.

Летом 1942 года продовольственная ситуация в Германии серьёзно ухудшилась. Герман Геринг потребовал от имперских комиссаров, управлявших оккупированными территориями и напуганных размахом партизанской войны, резко увеличить поставки продовольствия: \"Меня не волнует, что там у вас люди падают от голода. Пусть мрут, лишь бы ни один немец не погиб от голода\".

После этого оккупационные власти на территории Польши приняли решение ускорить уничтожение евреев: \"Исчезнет необходимость в продуктах для полутора миллионов евреев. Точнее, останется примерно триста тысяч, которые ещё могут в интересах Германии работать ремесленниками или в каком-то ином качестве. А на остальных евреев, примерно миллион двести тысяч, продовольствие больше выделяться не будет\".

В течение четырёх месяцев больше миллиона польских евреев были убиты.

4 октября 1942 года Герман Геринг выступал по радио с \"благодарственной речью урожаю\". Он обещал женщинам, работавшим на \"внутреннем фронте\", дополнительные пайки к Рождеству. Он обращался к сердцу и желудку: \"С сегодняшнего дня всё будет становиться лучше и лучше, потому что области с самой плодородной землёй теперь принадлежат нам. Яйца, масло, мука - всё это имеется там в таких количествах, какие вы себе даже представить не можете\".

Но к Рождеству 1942 года в Берлине стало очевидным, что январские торжества по случаю прихода нацистов к власти неминуемо совпадут с полным поражением под Сталинградом. Гитлер не рассчитывал, что сумеет одним только ораторским искусством поднять настроение немцев. Он обратился к Мартину Борману: \"Самым действенным было бы, если бы мы в этот день снова могли сообщить немецкому народу о повышении рационов питания и других норм выдачи\".

Когда летом 1943 года Италия, где свергли Муссолини, перешла на сторону союзников, Йозеф Геббельс записал в дневнике: \"Теперь мы должны ещё более по-социалистически объединиться со своим народом. Народ всегда должен знать, что мы справедливые и щедрые вершители его дел\".

После Сталинграда Геббельс изменил акценты своих речей: \"Сегодня каждый немецкий солдат, рабочий и крестьянин знает, за что мы сражаемся и ради чего трудимся. Это война не за трон и алтарь, это война за зерно и хлеб, за обильный стол три раза в день, за материальные средства, необходимые для решения социальных вопросов, строительства домов и автобанов\".

Те, кто не мог пригодиться немецкой военной экономике, должны были умереть. Геббельс пометил в дневнике: \"Если Германии суждено умереть с голоду, то лишь после того, как умрут другие народы\".

Миллионы людей убивали ради экономии калорий и протеина, необходимых для вермахта.

В первые три месяца 1943 года немецкие солдаты, воевавшие на Ленинградском фронте, отправили домой три миллиона посылок. В 1944 году в Берлине стояли небольшие очереди за газетами и горячими сосисками: надо было отрезать от карточки купон на пятьдесят граммов мяса и заплатить сорок пфеннигов. Но сосиски были! А сверху их мазали горчицей. На Блюменштрассе находился чёрный рынок, где можно было купить сахар, сигареты, кофе и даже иностранную валюту.