Канадские концлагеря

Тропинки национального парка Банф в Скалистых горах Канады расходятся в разные стороны, открывая глазу удивительные красоты: горные пики; пенистые водопады; невероятной голубизны озера, собирающие в себе ледниковую воду; пещеры с серными источниками... И обилие всяческого зверья, и обилие диких цветов на обочинах автомобильных дорог. И то здесь то там — меж цветов, сосен и елей, на берегу реки — видишь бронзовые обелиски с надписями на трех языках — английском, французском и украинском...

Обелиски эти установлены в память о тех, чьим трудом был расчищен лес, проложены дороги, мосты, устроен бассейн у горячих источников. То были выходцы из Украины, которых в 1914 году по указанию канадского правительства свезли в концентрационные лагеря и принудили выполнять тяжелую физическую работу.

Концентрационные лагеря? В Канаде? И — для украинцев? Информация, шокирующая уже в силу своего полного противоречия иллюзиям. Концентрационные лагеря в современном сознании ассоциируются прежде всего со Второй мировой войной и преступлениями нацистов. Напоминаешь себе, что ВЧК—ОГПУ—НКВД опередило будущего врага задолго до начала Второй мировой, организовав такие лагеря для своих собственных граждан. Но, оказывается, тенденция рассматривать концентрационный лагерь как принадлежность социальной практики исключительно «недемократических» стран несколько сужает перспективу.

Первое упоминание о концентрационном лагере мне удалось найти в описании англо-бурской войны 1899 г., когда противостояние между белым населением Южной Африки и войсками Британской короны перешло в стадию партизанского сопротивления регулярным войскам. Концентрационные лагеря там были введены британскими властями для того, чтобы ликвидировать базу партизанских действий.

Нужно отметить, что название «концентрационный лагерь», пятнадцатью годами позже перекочевавшее в Канаду (историк Любомир Лусюк в своей книге «Время покаяния» ссылается на документы в национальных архивах Канады, содержащие именно этот термин), вытеснено в настоящее время термином «лагерь для интернированных». Лагеря для интернированных печально известны в США, где в 1942 г. после нападения Японии на Перл-Харбор в них отправили около 110 тыс. японцев, предварительно реквизировав принадлежавшие им недвижимость, ценности и прочую собственность.

О том, существует ли принципиальная разница между понятиями «концлагеря» и «лагеря для интернированных», я судить не берусь. Вряд ли уместно спорить о терминах как таковых, рассматривая их в отрыве от исторического контекста. В данном случае как раз именно контекст, история интернирования украинцев в Канаде и есть предмет сегодняшнего рассмотрения, хотя бы в силу того, что большинству об этом не известно.

Начало Первой мировой войны во многих вовлеченных в нее странах сопровождалось ростом националистических настроений и милитаристской истерии. Канада не стала исключением из этого правила. По сей день номинально являющаяся территорией, принадлежащей Британской короне, в 1914 г. она приступила к записи добровольцев в свои войска, одновременно развернув широкую пропагандистскую кампанию против Германии и ее союзников — Австро-Венгрии и Италии.

Иммигрировавшие в Канаду украинцы оказались в поистине бюрократической западне, механизмом в которой стали невежество и подогретая войной ксенофобия. Дело в том, что большинство интернированных украинцев приехали в Канаду из Буковины и Галиции, в то время принадлежавших Австро-Венгрии. Они въехали по австро-венгерским паспортам. Таким образом, с началом Первой мировой войны они были зачислены в Канаде в категорию внутренних врагов. Абсурд заключался в том, что у украинцев, переместившихся в Канаду вовсе не от хорошей жизни, не могло быть никаких теплых чувств к Австро-Венгрии. Скорее, напротив — их симпатии были на стороне ее противников: они надеялись, что в ходе войны господству Австро-Венгрии над Украиной будет положен конец. Свидетельством тому — немалое число украинцев, записавшихся в ряды добровольцев канадских войск в первые же дни войны.

Тем не менее с 1914-го по 1920 гг. более 80 тыс. человек, и среди них большинство украинцев, были принуждены зарегистрироваться в отделениях местной полиции и регулярно являться туда на проверку. Всего около 8800 человек были лишены собственности и имущества и отправлены в лагеря. Среди них только 3138 человек, по оценке возглавлявшего операции по интернированию генерала Оттера, в действительности являлись военнопленными.

Например, в лагере на территории Новой Шотландии некоторое время под арестом содержался Лев Троцкий с семьей, направлявшийся в Россию и снятый британскими властями с корабля как российский революционер. Там же в заключении находились матросы с затопленных англичанами немецких кораблей. В числе гражданских лиц в лагерях были поляки, русские, чехи, словаки, сербы, хорваты, и, по подсчетам канадских историков, — около 5 тыс. (подавляющее большинство) украинцев, приехавших в Канаду из Австро-Венгрии. Так страна, куда этих иммигрантов привели мечты о благополучии и свободе, лишила их и свободы, и собственности, и возможности обрести благополучие, по крайней мере — в обозримом будущем.

Всего на территории Канады было организовано 24 лагеря для интернированных. Они размещались по всей стране — от Квебека до Британской Колумбии. Вероятность оказаться в числе узников была значительно выше для одиноких и безработных мужчин, хотя, например, в лагере Спирит-Лейк в 1915—1917 гг. содержалось 60 семей — мужчины были привезены туда с женами и детьми.

Интернированным предстояло самим построить лагерь, а затем заняться весьма полезным и выгодным для Канады делом освоения ее нетронутых регионов: расчисткой и заготовкой леса, прокладыванием авто- и железных дорог. Заключенным было отказано в праве читать газеты, их переписка проходила цензуру. Физический труд был изнуряющим, а паек не всегда соответствовал потребностям. Болезни и психологические тяготы заключения брали свое. Среди умерших (107 человек) одни скончались от болезней, другие были убиты при попытке к побегу (например, Иван Григорищук из лагеря Спирит-Лейк), третьи покончили с собой. Умирали и дети, попавшие за колючую проволоку вместе с родителями и не вынесшие трудностей лагерной жизни.

Война разгоралась, рабочих рук не хватало — местной индустрии нужно было найти замену ушедшим на фронт солдатам. И вот по рекомендации генерала Оттера весной 1917 г. 6 тыс. человек были взяты из лагерей для работы на шахтах, на фермах и железных дорогах. Оплата их труда соответствовала солдатскому жалованью, которое, конечно, было гораздо ниже оплаты труда наемных работников. Освободиться, однако же, посчастливилось не всем. В 1917 г. грянула Октябрьская революция, и по миру стала распространяться «боязнь красной заразы»... Каким образом просидевшие в канадских лагерях украинцы, да к тому же подданные Австро-Венгерской империи, не имевшие к России, союзнице Англии, по логике канадского правительства, никакого отношения, могли бы «подхватить» бациллу коммунистической идеологии, остается неясным. Но лагеря для интернированных продолжали действовать в Канаде до февраля 1920 г.

Репрессивные меры канадского правительства по отношению к украинцам отразили не столько его целенаправленную политику, сколько уступки требованиям перепуганного населения.

С началом Первой мировой войны премьер-министр Канады Борден заверил иммигрантов, прибывших из Германии и Австро-Венгрии, что им нечего опасаться, если они не участвуют во враждебных действиях против Канады и ее населения. Он призвал всех канадцев помнить о справедливости по отношению к согражданам. Но общественность не вняла призывам проявить терпимость, требуя, чтобы все, кто так или иначе связан с враждебными державами, как иммигранты, так и натурализованные канадские граждане, были заключены в лагеря. Шахтеры в Ферни (Британская Колумбия), например, устроили забастовку, которая продолжалась до тех пор, пока администрация их шахты не уволила всех работавших там «австрийцев» и немцев.

Министр юстиции Дохерти, пытаясь умиротворить протестующих, в июне 1915 г. одобрил закон, запрещавший иммигрантам конкурировать с канадцами на рынке рабочей силы. По его мнению, в противном случае в стране начались бы восстания.

Законы, изданные за время Первой мировой войны и ограничивающие права выходцев из Австро-Венгрии и Германии, предусматривали запрет на покупку ими земли, пригодной для сельскохозяйственной обработки, издание газет и журналов на родных языках, а затем и лишение права голоса. Полиции было разрешено производить обыски в их домах по первому подозрению и без особых оснований. Все это выпало на долю безвинных людей, которые отправлялись в чужую страну за счастливой жизнью.