\"День гнева\": к счастью, их становится все меньше

В рассказе Севера Гансовского «День гнева» нет ни слова ни про какой день гнева. Там рассказывается про отарков – неприятных животных, обладающих интеллектом, но напрочь лишенных человеческих качеств: сострадания, совести, гордости.

«День гнева» в рассказе Гансовского – это предчувствие. Предчувствие апокалипсиса. Предчувствие того момента, когда отарков станет больше, чем людей. И тогда человечество будет уничтожено. Ведь несмотря на то что отарки владеют высшей математикой и знают по три языка, они все равно остаются животными.

Не знаю, читали ли классика советской фантастики те люди, которые придумали назвать протестную акцию Днем гнева, но этим названием они проассоциировали себя именно с отарками. Интеллектуалами, лишенными понимания. Полиглотами, лишенными этнографического интереса.

И раз уж я начал эту колонку с литературы, продолжу ее тоже литературой. Вот вам обширная цитата из «Звездных дневников Ийона Тихого» Станислава Лема:

«Помню, будучи там впервые, я попал на банкет в честь старого Маратилитеца, прославленного тамошнего астронома, и начал обсуждать с ним какой-то астрономический вопрос. Профессор возражал мне, тон дискуссии становился все более резким; старик метал в меня горящие взгляды, и казалось, он того и гляди взорвется. Вдруг он вскочил и быстро покинул зал; минут через пять вернулся и сел со мной рядом, кроткий, веселый, тихий, как дитя.

Заинтересовавшись, я позже спросил, чем была вызвана такая волшебная перемена в его настроении.

– Как, ты не знаешь? – ответил спрошенный мною прокит. – Профессор воспользовался бесильней.

– А что это такое?

– Название этого учреждения происходит от слова «беситься». Лицо, охваченное гневом или чувствующее злобу к кому-нибудь, входит в маленькую кабину, обитую пробковыми матами, и дает полную волю своим чувствам».

Нормальному обществу необходима бесильня. В любой стране всегда есть люди, которые недовольны. Недовольны высокими ценами на коммунальные услуги, низкими пенсиями, отвратительным медицинским обслуживанием, инфляцией… Да мало ли чем еще. И эти недовольные люди, так уж получается, обычно являются представителями самых неустроенных слоев населения. Пенсионеры, учителя, жители депрессивных регионов – у них предостаточно поводов для недовольства. И поэтому они иногда выходят на митинги. Они пользуются бесильней.

А есть отарки. Молодые, состоятельные и полные сил люди. Которые приходят в бесильню к пенсионерам и учителям и присоединяются к ним. Хотя, казалось бы, ни в чем таком они не нуждаются. Вряд ли Бориса Немцова или Гарри Каспарова действительно волнуют цены на услуги ЖКХ. Они наверняка даже не знают, какие они, эти цены. Но поскольку никакой идеи, кроме идеи «Путина – в отставку, а нас – в Кремль», у них нет, а эта идея сама по себе как-то непривлекательна, то отарки используют в своих целях протестный потенциал беднейших слоев населения. Это неглупый вариант. Циничный, постыдный и пошлый – но все же неглупый.

Тем временем Кремль наконец переварил старинную идею о том, что хорошо бы кроме торговли нефтью и газом еще и что-нибудь такое изобрести. Ведь эту идею придумали не Юргенс с Гонтмахером. И даже не президент Медведев. Эта идея самоочевидна и ходит по кремлевским коридорам уже много лет. Вот только воплощения никакого до сей поры она не получала. Потому что как-то не надо было. Нефть и газ продаются? Продаются. Деньги зарабатываются? Зарабатываются. Ну и отлично. И на логичный вопрос: «А почему за все эти «тучные годы» в России не построено ни одного нефтеперерабатывающего завода?» – всегда следовал не менее логичный встречный вопрос: «А зачем?

Зачем мне, условному олигарху, этот лишний геморрой?» Ему отвечают: «Так ведь бензин стоит дороже, чем нефть!» А олигарх отвечает: «Бензин-то стоит дороже. Но вот накладные расходы…»

И вдруг выясняется, что самый большой налог в структуре издержек в России – это единый социальный налог. Который сейчас составляет 26% от фонда заработной платы, а с 2011 года будет аж 34%. То есть чем больше у меня сотрудников с высокой зарплатой, тем больше я вынужден выплачивать государству. А стоимость конечной продукции при этом ограничена рынком. Вот и спрашивается: зачем мне строить нефтеперерабатывающий завод, где будут работать много людей с высокими зарплатами? Да ладно нефтеперерабатывающий завод – зачем мне придумывать вообще какое угодно высокотехнологичное производство, ведь чем выше зарплаты, тем больше я попадаю на деньги. И самый выгодный бизнес в России – это бизнес с низкими зарплатами. То есть неквалифицированный труд.

«А зачем платить такие высокие зарплаты?» – спросит иной неглубокий аналитик. Да как же их не платить, если все вокруг стоит дорого? А почему стоит дорого? А потому что есть платежеспособный спрос. Который обеспечивают как раз те, кто качает нефть и газ.

Получается замкнутый круг. Если задавить налогами нефтегазовую отрасль, чтобы она не разгоняла инфляцию, тогда резко упадут доходы в бюджет, а это те самые пенсии и зарплаты учителям и врачам. Если не давить налогами нефтегазовую отрасль, то высокотехнологичное производство никогда не станет в России рентабельным. И высокотехнологичным производством жертвовали ради бюджетников. Это называется «социально ответственное государство». Именно поэтому идея о том, что надо модернизироваться, летала по кремлевским кабинетам так долго. Потому что надо было разрубать гордиев узел.

И вот наконец решили начать с малого. Построить один бизнес-парк в Сколково, причем не просто построить (мало ли их уже строили), а придумать для него особый налоговый режим. Чтобы и зарплаты могли бы быть интересными, и бюджет не страдал от недостатка поступлений на социальные выплаты. Ну хотя бы попробовать. Вдруг получится?

Отарки на это говорят: «Всё разворуют. Всё бессмысленно. Существует только один метод спасти отечество: Путина в отставку». И люди, которые находятся в данный момент в бесильне, яростно повторяют: «В отставку! В отставку! В отставку!»

Но ведь бесильню придумали не для того, чтобы просто беситься, а для того, чтобы выбешиваться и успокаиваться. И вот пенсионеры с учителями выходят из бесильни кроткие, веселые и тихие, как дитя. А отарки отправляются на радио, чтобы на трех языках и с математическими выкладками доложить, что дни режима теперь сочтены. И что миллионы, да что там миллионы – миллиарды простых россиян ненавидят государственную власть так, как ее даже Ленин после убийства брата не ненавидел.

Рассказ Севера Гансовского «День гнева» достаточно страшный, потому что отарков в нем становится все больше и больше. В современной же России, по счастью, отарков становится все меньше и меньше. И никакой интеллектуальный потенциал этих существ не помогает им выживать в противостоянии с нормальными людьми. Поэтому русские отарки не страшные, а смешные.

И именно поэтому их следовало бы перестать допускать в бесильню.

Чтобы не смешить бесящихся.