Юрий Степанов: \"Я не готов умереть на сцене\"

3 марта в 0.45 погиб актер Юрий Степанов. Ехал он с работы, из «Мастерской Петра Фоменко», домой на «частнике»: на полуживом ВАЗ-2104. При столкновении «Жигулей» с «Маздой» Степанов, сидевший рядом с водителем, погиб мгновенно.

Вечером 2 марта Юрий играл Чебутыкина в «Трех сестрах».

Один из старших «фоменок», один из столпов своего театра, незабываемый увалень Лыняев в «Волках и овцах», немой Бенджи в «Шуме и ярости», Чичиков и прекраснодушный тургеневский Ислаев, Юрий Степанов играл на грани «характерности», скрытой лирики — и редкой человеческой трезвости. Хмурой и очень русской в своем здравомыслии.

В его фильмографии — работы у лучших режиссеров: Абдрашитова, Досталя, Балабанова, Мороза. Его вор в законе Глымов из «Штрафбата» — воплощение шаламовской сдержанности, некрасовской страсти и богомоловской дотошности в деталях.

И что бы он ни играл в кино, поражала та же органичность. Степанов не врал ни на йоту в самых неправдоподобных и неудобных для актера моментах.

Да и не был он похож на актера. Родился в глухой деревне Рысьево под Иркутском. Отец работал агрономом, мама преподавала в школе. Там он научился рыбачить, охотиться, зарабатывать. И выживать.

Зимой 2004-го Степанов дал «Новой» огромное интервью. Там слышен его живой голос. 3 марта 2010 года в тексте проступили новые смыслы…

Отдел культуры

— …Отца перевели в Тайтурку директором совхоза. Мне посчастливилось там встретиться с семьей Анатолия Владимировича Абсандульева. Можно сказать, мой второй отец и тренер по боксу. Он набрал группу мальчишек и обучал охоте, рыбалке. Вообще — выживать. Я сам из семьи охотников и рыбаков, но отец пропадал на работе. В Доме культуры мы занимались танцами. Ездили с агитбригадой. Мне нравилось. Не думаю, что мечтал стать актером. Но приехал в Иркутск и буквально на спор с другом поступил в училище. Год отучился, и преподаватель сказала: определись, ты можешь этим заниматься.

— А что, была альтернатива?

— Мощная. Я бизнесом занимался.

— Это в каком же возрасте?

— Да уже лет с двенадцати у меня было все в порядке в отношении денег. Начиная с пластинок «Бони М» и заканчивая джинсами «Леви Страусс»… Я их доставал и отдавал в качестве посредника. …Спокойно в месяц мог заработать 500—600 рублей. В 16 лет уже не знал, что такое общественный транспорт.

А в 88-м рванул в Москву. Вот и встал вопрос ребром: куда идти? Неожиданно для себя решил: стану актером.

— Что для вас «Мастерская Фоменко»?

— Если работать в театре — только у Фоменко. Больше никуда не пойду. Если уйду или выгонят… Я вообще не из тех людей, что готовы умереть на сцене, знаете ли. Это профессия, которой зарабатываю деньги и кормлю семью.

— Ваша недавняя работа — Чебутыкин в «Трех сестрах»…

— Чебутыкин — одна из ведущих ролей пьесы. Ржавый гвоздь, быть может, про который и говорят: да он ржавый. Но это и шип, на котором держится что-то важное. Когда его вытаскивают за ненадобностью и вбивают саморез, все рушится.

Будучи пьян, он смотрит трезво на жизнь, в отличие от других, прекраснодушничающих. Это роль второго плана? Маленьких ролей нет, если есть за что зацепиться и что играть. Главное — работает с тобой зритель или нет. Когда перестает, не понимает, ему скучно — значит, мимо. Но не все же зрители лентяи…

— Вы, играя Чичикова, приглядывались к современникам?

— Бывает, что беру «прототипами» определенных людей, чаще политиков. Наблюдаю за ними. Как они говорят, демонстрируют, куражатся, изворачиваются, меняются. Смотреть на этих извивающихся червей интересно. Тут для актера целая палитра красок и возможностей.

Но Чичиков — авантюра высокого полета. Неугомонный человек. Рабочий человек, если присмотреться. Если бы у нас в России все были Чичиковы…

— А у Досталя в «Гражданине начальнике»? Вы знали людей, похожих на своего героя?

— Не хочется открывать все карты. В принципе, да. Мой персонаж — человек не призвания, а дела. Например, легко вижу его бухгалтером, который в минуту опасности снимает черные нарукавники и дает отпор грабителям. Для меня во многом «гражданин начальник» — мой отец. Но у него все сложилось иначе. Все хотел сохранить что-то. Было большое хозяйство, которое начали прессовать. Он остался как перст, бился-бился и… В конце концов, надоел. Его убили. Отец по сей день является для меня авторитетом.

P.S. Когда мы встречались с Юрой Степановым, он жил в Братееве. Ехать до метро «Марьино», потом на автобусе. С 14-го этажа башни открывалось огромное пространство, утыканное вышками электропередач. Будто не в Москве ты…