Идеология: вы из каких консерваторов?

Российский консерватизм«, провозглашенный «Единой Россией» в качестве общепартийной идеологии, так и не стал модным трендом. Пора разобраться — почему? Оставим в стороне чисто оппозиционные инвективы о том, что провозглашенный лозунг — символ консервации «путинского режима». Имеет ли право консерватизм на существование? В наших условиях? В наши дни? Какой?

Во второй половине XVIII в. в лондонских пабах встречались два мыслителя: доктор Сэмюэл Джонсон и библиотекарь Эдмунд Берк. Они говорили обо всем сущем, а главное — говорили так, что в мире тихо и незаметно родился консерватизм как образ мысли. Живучесть консерватизма Джонсона — Берка тем более удивительна, что жили (а также, судя по всему, и пили) они в эпоху революций. Американской, а затем французской. Но жили они и после революции английской. Вполне благопристойная (по нынешним меркам) Английская революция все равно сделала их профессиональными духовными контрреволюционерами и консерваторами. Но — с одним исключением. Оба они признавали личные свободы, право парламентского контроля и материальные минимумы для работающих в качестве лучшего противодействия революционному безумию.

Они признавали право людей создавать правительство и сменять его по своей воле, но утверждали, что это право должно зиждиться на ответственности и благоразумии создающих, избирающих власть. Революции, по их убеждениям, не порождали свободы, а уничтожали их. После смерти своего друга Эдмунд Берк утверждал, что низкие налоги и контроль благоразумных людей за правительственными расходами есть лучший способ осуществления политической свободы, нежели все лозунги о свободе, равенстве и братстве.

В сущности, все сказанное тогда и есть консерватизм. Дальнейшие похождения консерваторов и либералов в Британии полны лишь частностями. Когда в 1906 г. молодой Уинстон Черчилль перебежал от тори к вигам, дискуссия между двумя партиями велась лишь по вопросам протекционизма и фритредерства. И притом основоположник политического либерализма лорд Гладстон в парламентских анкетах характеризовал сам себя как «либеральный консерватор».

Крайне любопытно вспомнить, что точно такую же характеристику — «либеральный консерватор» — дал в своей статье, посвященной Александру Пушкину, князь Петр Вяземский. «Бывают странные сближенья…» Впрочем, не углубляясь в историю вопроса, можно с известной долей грусти утверждать, что Александр Сергеевич был первым и последним либерал-консерватором на нашей почве.

Дальнейшая история российского консерватизма — от Уварова (в жизни бывшего безбожником и западником) до Победоносцева (одного из авторов лучшего гражданского кодекса в Европе той поры) — показала: восприняв контрреволюционность британского консерватизма, консерватизм российский не смог принять его другой стороны — свободы, благоразумия и убежденности в необходимости контроля за действиями правительства (в широком смысле этого слова). Либерализм же в России приобрел совершенно левый оттенок. В итоге мы пришли к тому, что слова «консерватор» и «либерал» имеют в нашем политическом обиходе исключительно ругательный, уничижительный оттенок.

После думских выборов 2003 г. Дмитрий Медведев (тогда глава администрации президента) опубликовал в Financial Times статью, в которой охарактеризовал победу «Единой России» как победу «социального консерватизма». На последнем съезде правящей партии в 2009 г. ее идеология была сформулирована как «российский консерватизм». Дальнейших разъяснений читающей публике не последовало. Впрочем, был период массового цитирования Ивана Ильина (коего эмигрантский публицист Роман Гуль неопровержимо уличил пусть и во временных, но симпатиях к Адольфу Гитлеру), хотя сделать его идеологом российского консерватизма пока что никак не удается.

Понятно, что ни в питерских рюмочных, ни в московских шашлычных (даже если они антисоветские) новых Сэмюэлов Джонсонов и Эдмундов Берков вряд ли встретишь. Но при этом консерватизм или либерал-консерватизм в России явно в повестке дня. Как утверждает бывший советник канцлера Гельмута Коля Михаэль Мертес, в нынешнем мире есть два консерватизма: идейный и структурный. Первый способен к решительным переменам (не отказываясь от гарантий собственности, свободы и контроля за правительствами — вспомним Рейгана и Тэтчер), второй консервирует сложившиеся структуры с их малой прозрачностью и стремлением просто выгадать время. Первый антиреволюционен в своем движении. Второй провоцирует революции застоем (пусть даже он антиреволюционен во фразеологии).

Господа, а не пришла пора выбирать: вы из каких консерваторов будете?