Юлия Латынина об авиации, поселке Речник и Кавказе

 Начну я с публикации в «Новой газете», которая была в прошлый понедельник и которая, если бы у нас в стране было общественное мнение, конечно, была бы одним из предметов номер один для обсуждения. Эта публикация была в основном о финской компании Airfix Aviation, в правление которой входит Геннадий Тимченко, тот же человек, который является совладельцем компании «Gunvor», IPP, той компании, которая экспортирует нефть бывшего «ЮКОСа» для блага народа.
Airfix Aviation выступает оператором крупных бизнес-джетов, которые перевозят, судя по наблюдениям плейнспоттеров (т.е. людей, наблюдающих за самолетами), крупных российских чиновников, типа того же г-на Сечина. Господин Сечин вроде бы летает на Bombardier Global Express. Замечательный, доложу я вам, самолет.

Частный самолет сейчас в России входит в джентльменский набор, вместе с очень дорогими часами. И все владельцы этих самолетов, они очень гордятся этими своими игрушками. Global Express – это, действительно, лучший самолет, наверное. У него, например, цельнокроеное крыло. Все крылья самолетов клепаные, потому что иначе это очень дорого. Global Express, насколько я знаю, единственный, у которого крыло полностью отлито из металла.

У него какая-то удивительная система распределения топлива, которая слизана с военных самолетов. У него большое давление в кабине, которое позволяет людям, летящим на самолете, пить настоящий горячий чай, а не бурду. Это стоит, наверное, несколько лишних миллионов долларов. В общем, замечательный самолет – считайте рекламой, с компании причитается.

Это я к чему? На мой взгляд, это уже перебор, ребята. Что они нам говорят? Они говорят, что Запад нас не любит, что Запад против нас злоумышляет. Они не только хранят свои деньги на Западе, они не только торгуют нефтью через западные компании, через тот же «Gunvor», они не только имеют иностранные паспорта (г-н Тимченко имеет иностранный паспорт), они не только платят налоги на Западе, они не только покупают виллы и отдают своих детей в западные школы. Ребята, они даже летают не просто на западных самолетах. А эти западные самолеты, когда не летают, стоят в Финляндии.

Согласитесь, это просто замечательно. Это означает, что ребята на страну положили. Не своими словами – со словами у них всё нормально, – а у них какая-то на органическом уровне система неприятия того, что называется Россия. Потому что когда мы видим, как на инаугурацию въезжает шестисотый «Мерседес»… Помните, картинка инаугурации Медведева и Путина. Простите, одного Медведева. Короче говоря, вы меня поняли. На инаугурация Медведева и Путина въезжает шестисотый «Мерседес».

И всё это происходит в Кремле, и всё это освещается всеми камерами, с такой византийской пышностью. И создается впечатление, что это Византия. Нет, ребята, если на них костюм итальянского портного, если они, когда катаются на лыжах, надевают шапочки с надписью «Смит», если они катаются на «Мерседесе» шестисотом, и вот эта трехлучевая штука в кадре, это не Византия, это Гаити.

Да, еще один момент. Как-то я беседую с человеком, который является одним из поваров, которых приглашают в Кремль. Он мне говорит замечательную фразу: «Белые грибы в Кремле на банкетах не могут быть российскими, они должны быть итальянскими, иначе это неправильно» Грибы должны быть итальянскими, летать нужно самолетами финской компании.

С точки зрения логистики это что означает? Если этот Global Express везет Игоря Ивановича Сечина, он базируется в Финляндии, он прилетает забрать Сечина в Москву или куда-то там, он дальше отвозит его в Новосибирск или еще куда-нибудь. То есть все рабочие места – в Финляндии, все деньги, все налоги – в Финляндии. Ребята, я не сторонник протекционистских мер в промышленности, я не сторонник того, чтобы наши слуги народа летали российскими самолетами. Действительно, Global Express лучше, кто же спорит. Но чем рабочие места в аэропорту «Внуково» хуже, чем рабочие места в аэропорту Хельсинки? По-моему, это просто замечательная деталь.

Еще одна история, которая случилась на этой неделе (безобразная, на мой взгляд), – это снос поселка «Речник» в Москве. С одной стороны поселка – гольф-клуб, с другой – яхт-клуб. Гольф-клуб не сносят, яхт-клуб не сносят, сносят «Речник». И московский префект, не краснея, заявляет: «Мы сносим дворцы, чтобы этот берег реки был доступен всем».

Господа, какие дворцы? Там халупы. Там люди живут с 1957 года, им было запрещено строиться. Поскольку у многих из них вообще нет альтернативного жилья, они построили себе халупы. Они построили себе примерно то же, что в Гаити строят эти несчастные люди. Да, некоторые из них разбогатели, построили что-то двухэтажное, один, по-моему, даже трехэтажное. Взглянуть на это без слез тоже нельзя, но все-таки трехэтажное. Всё остальное – это халупы.

С точки зрения любого естественного права, с точки зрения права собственности, это с 1957 года, это 60 с лишним лет. У нас право собственности естественное наступает после 15 лет, если не ошибаюсь, по нашему законодательству. Тут прошло 60 лет. Ребята, уймитесь. Вы у бедняков отнимаете то, в чем они живут. Это бедняки, несчастные люди, в том числе ветераны войны.

Мы вообще эти сцены раньше видели только в латиноамериканских фильмах. Сносят хижину бедной старушки, потому что дон Мануэло Гусман здесь построит дворец. В латиноамериканских фильмах того, что в «Речнике» мы не могли увидеть, потому что в латиноамериканских фильмах не бывает минус 20. Людей выкидывали на минус 20. У кого-нибудь есть сомнения, куда пойдет та земля, которая освободится после сноса этих халуп? Что там построят?

Знаете, что самое главное. Иногда кажется, что Владимир Владимирович не реагирует на внешние раздражители, что такие мелочи, как «Речник» или милиционер, кого-то изнасиловавший или убивший, его не касаются. Но вот я недавно смотрю Интернет и вижу замечательную статью о том, как Владимир Владимирович позвонил премьеру Берлускони. Помните, в Берлускони что-то кинули, разбили ему нос. И вот Владимир Владимирович «увидел по телевизору отвратительную сцену» (цитата закончена) и позвонил с выражением сочувствия. Оказывается, Владимира Владимировича что-то волнует.

Когда премьер Путин созывал совещание по поводу того, что милиция кого-то убила? Сейчас в Томске очередной раз молодой милиционер изнасиловал 47-летнего человека то ли черенком от лопаты, то ли еще чем-то. Человек был в беспомощном состоянии, со связанными руками, ничего не делал. Он был, кстати, известным в Томске журналистом. Милиционер, извиняюсь, сделал так, что куски нижнего белья нашли в кишечнике и разорванном мочевом пузыре. По этому поводу Владимир Владимирович созывал совещание? Нет. Пресс-секретарь МВД говорит сейчас по этому поводу: «Мы будем расследовать. Наверное, этот человек умер от алкогольного опьянения». Берлускони Путина волнует. А когда менты убивают людей, это Путина не волнует.

Вот Путин разрешил на этой неделе Дерипаске сливать дерьмо в Байкал. Вы когда-нибудь видели, чтобы Владимир Владимирович по поводу заводов Дерипаски в Братске, или завода «Газпром» в Астрахани, или завода в Дзержинске проводил совещание и говорил: «Безобразие, нельзя портить атмосферу. Безобразие, нельзя убивать людей тем, что вы выбрасываете в воздух»? Никогда. Как мы можем потом поверить, что Путина волнует проблема обработки хлором американских кур? Американские куры хлором обрабатывать нельзя, а хлор в Байкал сливать Дерипаске можно.

По поводу тех же пенсионеров. Путин, не повернув головы, проходит мимо истории с поселком «Речник», в котором наверняка и те же пенсионеры, и те же ветераны войны. История с поселком «Речник» получила известность. А таких случаев очень много. И такие случаи полностью описываются тем, о чем пишет один из великих современных экономистов Эрнандо де Сото, он перуанец, – о том, что страны третьего мира отстают, потому что в них не закреплены права собственности, потому что государство в любой момент может эту собственность отобрать. Потому что, допустим, жители перуанских фавел или гаитянских этих трущоб, а даже если они занимаются бизнесом, у них никаких прав нет, они этот бизнес капитализировать не могут, кредит получить под этот бизнес на рынке не могут, собственность свою продать не могут, потому что она на птичьих правах.

И этих случаев стране даже не тысячи – миллионы. Я писала об одном из них как-то. Я довольно много писала о Ленинском районе, где начальник Голубев. Я почему об этом вспомнила. Там была такая же история, только она находилась двумя километрами от Московской кольцевой автодороги. Там горела то деревня Мамыри, то сады жителей поселка Мосрентген, которые когда-то были выданы этим несчастным людям и в которых они чего-то растили.

Там есть какая-то строительная ярмарка. Если я правильно понимаю, к ней имеет отношение г-н Изгилов, который сидит в Испании (так мне, во всяком случае, рассказывали). Распахиваются огороды, горят сады. Я помню вот это страшное чувство: в двух километрах от МКАДа – обгорелые сады, как в Грозном, и стоит старик лет восьмидесяти, ветеран, весь в орденах, и говорит: «Вот как же это?» Я на него смотрю, я понимаю, что этот человек сражался за родину, работал на Россию. Всё, что ему Россия дала, – это какую-то комнату маленькую в коммуналке и вот этот кусок земли, на котором он всё время вертелся. И сожгли. И забрали.

Я об этом раз написала, сейчас еще говорю. Во-первых, я ничего не могу сделать. Во-вторых, я даже не могу об этом много рассказывать, потому что такая ярмарка везде, потому что такая деревня Мамыри везде. Она то деревня Мамыри, то Екатерининские валы, то поселок «Речник», то еще что-то.

И мимо всего этого власти проходят, не повернув головы. А потом собирается заседание по поводу снесенного памятника в Кутаиси. Я могу поверить, что Владимира Владимировича не беспокоят снесенные дома в поселке «Речник» или сожженные сады в Ленинском районе (там центр – город Видное), но беспокоит Кутаиси.

Допустим, «Речник» находится в какой-то природоохранной зоне, это всё несправедливо, и мы решили это сносить. А можно не с этого начинать? У нас на Лунной поляне, которая является заповедником, строится с нарушением всяческих норм чья-то резиденция, для кого-то из хозяев России. В Утрише, который тоже заповедник, тоже всё сносят, валят вековые деревья, строят резиденцию, как говорят, для президента Медведева.

Вот Путин поехал отдохнуть на Алтай, там теперь часть Онгудайского района объявлена заповедником. В конце декабря Путин подписал распоряжение о строительстве туда 22-километрового отрезка дороги ценой 3,5 млрд. рублей. В Туву поехал Путин, тоже объявили этот кусок заповедником. Если начинать, может быть, начнем не с поселка «Речник»? Может быть, начнем с проверки законности возведения резиденции в Утрише, в Лунной поляне, в Онгудайском районе?

+7-985-970-4545 +7-985-970-4545 . Очень много у меня вопросов по поводу назначения Хлопонина. Я бы сказала, что на этой неделе обсуждалось несколько смешных решений, которые я могла бы охарактеризовать так: что делает система, когда она не умеет управлять, но пытается показать, что она управлять может? Ответ заключается в том, что она создает очередные уровни неуправления – например, Северо-Кавказский регион – или переименовывает ведомство.

На этой неделе нас обрадовали сообщением, что теперь у нас будет не только милиция, но и милиция, и полиция, и даже национальная гвардия, которой будет ОМОН. А можно узнать: у нас национальная гвардия людей-то лупцевать перестанет? Их можно еще какими-то другими словами назвать, у них можно еще форму поменять, им можно еще удостоверения нового образца выдать, знамена новые выдать. А как сделать так, чтобы они людей не убивали? А сделать так, чтобы они людей не убивали, на самом деле довольно просто. Я цитирую того же Эрнандо де Сото, которого я очень люблю: «You can initiate institutional reforms only if they are championed by the head of state» («Вы можете проводить институциональные реформы, только если их поддерживает глава государства»).

Если Владимиру Владимировичу будет не всё равно, что менты убивают российских граждан, то что-то случится. Я уж не говорю, что при этом Нургалиева снимут. Что-то переменится. А если всё равно… Мне всё равно, что такое кёрлинг. Вот есть соревнования по кёрлингу. Я не знаю, что это такое, я их результатами не интересуюсь. Похоже, нет у наших властей какого-то интереса к тому, что менты убивают людей. Вот так надо, ну убивают, ну кто такие эти людишки, чтобы о них беспокоиться. Страны, с их точки зрения, не существует, она только придаток к оффшорам и к авиакомпании Airfix Aviation, которая базируется в Швейцарии и располагает замечательными самолетами Global Express.

Возвращаюсь к истории с Хлопониным. Причем должна сказать, что сама по себе к Хлопонину я отношусь хорошо. Вообще, я считаю, что, когда в стране бардак, личность имеет огромное значение. Вот менты у нас плохие, но посмотрите, что делает Колокольцев в Москве. Ментов убивающих начали сажать, а демонстрации перестали… я не могу сказать разгонять – бить. 31 декабря Людмилу Алексееву и всех остальных отпустили из «кутузки» по личному распоряжению Колокольцева, которому, кстати, не хотело следовать милицейское начальство нижнее.

Сейчас в День памяти Маркелова и Бабуровой антифашисты устроили шествие, вполне западное, потому что они и снежки кидали в ментов, и файеры жгли, и вообще делали массу чего, что можно рассматривать как провокацию. Я думаю, что внутри были провокаторы, но и сами ребята… Им 18 лет, им хочется выразить отношение к этому государству. Их отношение к этому государству я полностью разделяю. Более того, я считаю, что файеры и снежки – это можно. Но, тем не менее, омоновцы очень прилично себя вели. Судя по всему, это было распоряжение начальника ГУВД, который начал заниматься бандитами, а не оппозицией. Потому что до этого у нас занимались оппозицией, а не бандитами. Так что на личном уровне можно очень многое сделать.

Хлопонин или взяточник – это большая разница. Евкуров или Зязиков – это огромная разница. Пронин или Колокольцев – это огромная разница. Но все-таки эта разница всегда имеет некий порог, который упирается в институциональные особенности власти. Какие институциональные особенности власти? Вопрос первый. Где располагалась резиденция российского царского наместника на Кавказе? Ответ – она располагалась в городе Тифлисе. А инструментом управления у этого наместника была армия.

два очень важных момента. Потому что, во-первых, Кавказом управляют с помощью армии. Кавказом управляет тот человек, у которого самая большая армия. Это значит, что человеком номер один в настоящий момент является Кадыров, человеком номер два, наверное, является Еделев. Хлопонин, боюсь, в лучшем случае человек номер три.

Вот эта история, что резиденция была в Тифлисе, а не в каком-то, извините, санатории в Пятигорске, это очень важно. Мы шли на Кавказ, для того чтобы помочь Грузии. Россия двинулась на Кавказ из-за того, что появилась Грузия. Россия была цивилизацией христианской, Грузия была цивилизацией христианской, посередине были варвары.

Когда Пушкин ехал в Арзрум, то до перевала он ехал вместе с пушечкой, у которой курился фитиль. Он особо описывает, что ехать было неудобно. Представляете, пушечка и курится фитиль. Ему говорили: «Не подходи к речке Терек, потому что с другой стороны стоят осетины, они имеют обыкновение стрелять по проезжающим, просто стрелять, для интереса». Пушкин переехал перевал, пушечка осталась позади, и он спокойно поскакал в одиночестве по полям цветущей Грузии.

Александр Сергеевич не знал, что он, оказывается, скачет по полям будущей Южной Осетии, и не знал, что Владимир Владимирович в будущем сделает историческое открытие и сообщит иностранным телеканалам, что, оказывается, вот эта часть Грузии является Южной Осетией и присоединилась к России добровольно еще до Грузии. Александр Сергеевич живописал нам то, что он видел: до перевала была пушечка, у которой дымился фитиль, а после перевала можно было ехать по нормальной стране.

И это очень важно, потому что всегда есть варварство и есть цивилизация, две силы, которые борются в истории. Я не говорю, что цивилизация – это хорошо, а варвары – это плохо. Я на самом деле ужасно люблю варваров, у меня о них масса книг написано, но это две разные истории. И Россия на Кавказе боролась с варварами. Это не значит, что руки у нее не обагрены кровью. Наоборот, руки у нее обагрены кровью. Пушечка не зря была с дымящимся фитилем, пушечка стреляла. А цивилизация всегда очень много людей убивает, потому что, вообще-то, она технически превосходит варваров, поэтому она убивает больше.

Но суть заключалась в том, что была Россия и была Грузия, а посредине было уничтожаемое Россией варварское поле. То, что случилось в августе 2008 года, когда мы сражались против Грузии на стороне южноосетинского «Хамаса», это история не просто кто виноват в войне, это история того, что мы сражались на стороне варварства против цивилизации. Тот, кто сражается на стороне варварства, является варваром. Это очень страшная история. Это история, которая лишает нас права на Кавказ как цивилизационной силы.

Второй пример. Вот какого рода проблемы стоят перед Хлопониным, какого рода проблемы ему придется разрешать. Назначение президента Дагестана. Есть замечательный список, в котором некоторые персонажи просто из Салтыкова-Щедрина. Есть там бессменный казначей республики Дагестан Сайгидгусейн Магомедов, который является просто многолетним кандидатом в президенты и который давным-давно говорит, что он проводит время то в приемной Проничева, то еще где-то, и все время объясняет, что его назначат президентом Дагестана. Я с него писала тех замечательных персонажей «Земли войны», которые объясняли всем, сколько они денег куда занесли и сколько килограмм черной икры привезли в Москву, и там уже мальки давно вывелись, а их всё не назначают.

Я вам про Сайгидгусейна Магомедова расскажу совершенно замечательную историю. Встречаюсь я как-то в Москве с Александром Изосимовым, главой «Вымпелкома». Он меня спрашивает: «Юля, а кто такой Саид, повелитель всего Дагестана и глава аварского народа?» Я говорю: «Александр, вы, наверное, ошиблись. Вы, наверное, имеете в виду мэра Махачкалы Саида Амирова. Но он даргинец». Перерыв на новости.

НОВОСТИ

Ю. ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. Юлия Латынина, «Код доступа». Я говорила о тех сложностях, с которыми столкнется Хлопонин на Кавказе. Простой пример – назначение президента Дагестана, где в список попали люди, само присутствие которых в списке, на мой взгляд, является позором. Рассказываю историю. Изосимов спрашивает меня: «А кто такой вождь аварского народа Саид?» Я говорю: «Вы, наверное, перепутали.

Самый влиятельный человек в Дагестане – это Саид Амиров, он мэр Махачкалы, но он не аварец, а даргинец». «Нет, – говорит Изосимов, – этот аварец». Я говорю: «Может быть, вы имели в виду Сайгидпашу Умаханова, мэра Хасавюрта, или Саида Муртазалиева, хозяина Кизлярского района?» Это действительно очень перспективный молодой политик. Если ему когти подстричь и научить иногда пользоваться вилкой, а не только автоматом, то просто из него может получиться второй дагестанский Кадыров, и это очень важно. «Нет, – говорит Изосимов, – не этот».

В конце концов выясняется, что это Сайгидгусейн Магомедов, казначей, вождь аварского народа. Я, конечно, начинаю неприлично смеяться. Почему я рассказываю эту историю? Потому что потом я приезжаю в Дагестан, мне говорят: «Слушай, Сайгидгусейн, у него Изосимов в кармане, он всё решил…» Это типичные дагестанские понты – придти к Изосимову, сказать, что ты вождь аварского народа, потом приехать в Дагестан, сказать, что Изосимов и «Вымпелком» у тебя в кармане, они будут тебе пятки целовать. Этот человек оказался в списке в силу какой-то своей близости к людям из ФСБ, и близости бывшего зятя Газимагомеда Гимринского, который был одновременно одним из главных дагестанских ваххабистов и одновременно агентом ФСБ. В конце концов его ученики его убили.

Магомед Абдулаев, юрист, который не то знаком с Медведевым, не то учился в одной аспирантуре, не то один на один на горшок ходил, тоже оказался в президентском списке и произвел необыкновенное впечатление на весь Дагестан тем, что все рассказывают, что, когда оно пьет кофе, он говорит: «Ах, если бы Дима знал, какой здесь вкусный кофе». Также есть история, что, когда его назначили президентским советником, он по кабинетам ходил, предлагая мед, который его папа выращивал на пасеке. После чего его медовиком и прозвали.

Я стала пытаться понять, чего Магомед Абдулаев делал до того, как он был назначен вице-премьером Дагестана. Не так просто было найти людей, которые с ним знакомы, хотя бы чего-то знали. Мне говорят: «Он распространял дипломы махачкалинского филиала Краснодарского университета МВД». Мне сказали не слово «распространял», другое слово употребили, но не важно. Я захожу на сайт Краснодарского университета МВД. Оказывается, действительно есть такой университет. Более того, у него есть махачкалинский филиал. Набираю «Магомед Абдулаев». Мне выскакивает ссылка на махачкалинский филиал. Захожу на махачкалинский филиал – нет Магомеда Абдулаева. Видимо, уже кто-то удалил. У меня возникает естественный вопрос: а что же такое страшное в сотрудничестве с махачкалинским филиалом Краснодарского университета МВД, чтобы это было удалено?

Кстати, еще забавную историю мне рассказали, как покойник Магомедтагиров (он был министром внутренних дел)… Там же была своя, по-моему, Ленинкинская (название неразборчиво) школа милиции, у нее дипломы вполне определенные деньги стоят, они вдруг подешевели из-за конкуренции. И как покойный Адильгерей вызвал Абдулаева к себе в кабинет и имел с ним разборку. Опять же это всё рассказы. Возможно, это рассказы врагов.

Но, понимаете, вот эти люди находятся в списке. А потом нам объясняют, что на Кавказе обезьяны. Это, ребята, неправда, на Кавказе не обезьяны. Вы обезьяны, когда вы определенного сорта людей заносите в списки. Вы в Москве обезьяны. Потому что на Кавказе – например, в том же Дагестане – после евреев дагестанцы и чеченцы делили, по-моему, второе место по количеству университетских дипломов в СССР. И не все эти дипломы были махачкалинским филиалом Краснодарского университета МВД. Потому что это было советское время.

Возвращаясь к ситуации с Хлопониным. Основная проблема Москвы заключается в том, что она не управляет Кавказом. Нам говорят – коррупция, боевики. Это вторичная проблема. Первая проблема называется управление. Мы не управляем. Брать деньги и посылать танки не называется управлением. Что делают люди, которые не управляют, если они не умеют управлять? Ответ – они создают еще один, новый уровень неуправления.

Что такое Северокавказский округ, вычлененный из Южного федерального округа? В Южном федеральном округе остались все коммуникации, все реки, все транспортные пути. Зато создалось гигантское количество новых чиновничьих мест, которые, учитывая как раз те самые железные дороги или речные пути, будут заниматься согласованием того, чего раньше не нужно было согласовывать.

И если у нас плохо управляли президенты республиками, снимите президентов, у нас же есть теперь такое право у Москвы. У нас же теперь не выбирают президентов, а назначают, у нас же кровавый режим. Давайте пользоваться преимуществами кровавого режима. И если хорошо управляют президенты, зачем нужен над этим еще один уровень? Да, Хлопонин на своем личном уровне – а он человек, который может немало – будет пытаться компенсировать отсутствие управления на уровне региона и отсутствие управления на уровне Москвы. Надорвется.

Замечательная история продолжается в Гаити, которой я не могу не посвятить хотя бы часть передачи. Я уже говорила на прошлой передаче, что проблема Гаити – это не природная проблема землетрясения. Потому что точно такое же землетрясение, но в регионе, который более или менее прилично управляется, имело бы гораздо меньшее количество жертв. Вот простой пример.

Один пример – это землетрясение в Мехико в 1985 году, которое имело магнитуду 8,2 против гаитянской 7,1. Напомню, что при возрастании Магнитуды на единицу разрушительная сила землетрясения увеличивается в 32 раза. Так вот в Мехико при магнитуде 8,2 погибло 7,5 тысячи человек.

Другой, еще более кошмарный пример. В Гаити уже давно действует миссия ООН, которая называется MINUSTAH. Она там действует уже четыре года. После того как там случились оползни и ураганы, погибло 3,5 тысячи человек, они там следят, чтобы не было кровопролития при раздаче денег. При этом в миссии девять с лишним тысяч людей в форме, полицейских и военных, в миссии около тысячи двухсот было местных работников, которые жили, естественно, в лачугах. Люди в форме, естественно, жили в казармах. Так вот из местных работников погибло и пропало 308 человек, т.е. 25%, а из людей в форме, которые жили хоть в чем-то вроде казарм, погибло и пропало 44 человека, т.е. 0,5%. Разница в 50 раз. Просто в зависимости от того, где человек жил: он жил в чем-то, что было собрано из бетонного мусора, или в чем-то, что называлось казармой.

Я очень увлеклась этим делом. Я за эту неделю посмотрела, что сами гаитяне говорят как о себе, так и о международной помощи. Страшно интересно. Потому что я, во-первых, обнаружила, что ключевым событием мировой истории была не Хартия вольности, не Американская революция и даже не 1917 года. Это была революция 1804 года, в которой гаитяне, если вы помните, черные, восстав, вырезали всех белых. Я цитирую: «И с тех пор карательный мировой порядок карает Гаити и гаитян за то, что они наставили мир на путь борьбы за свободу против рабства».

Это потрясающий момент. У нас Сталина мы можем хвалить или ругать, но у нас никто не дискутирует на тему, когда в 1917 году поголовно расстреливали контрреволюционеров, это была заря свободы или нет. Вот уже никто не дискутирует. Гаитяне тоже не дискутируют. Это новый мировой порядок они тогда установили.

Соответственно, очень интересное отношение к распределению международной помощи. Несколько мыслей. Первая мысль, которую можно вычленить, любимая и понятная – они нас не любят, весь западный мир не любит Гаити за то, что он показал в свою время дорогу к свободе. Второе – помощь вы давайте, но распределять ее мы будем сами. Третье – ваша проклятая помощь является лишь предлогом для вражеского вторжения. Это особенно в огород США. И четвертое – причина бедствия Гаити – это не землетрясение, а проклятый Запад, который – цитирую – «саботировал Гаитянскую революцию 1804 года».

Кстати, нигде не встречаешь благодарности за международную помощь. В лучшем случае встречаются описания того, как гаитяне сами себя выкапывают сверхчеловеческими усилиями. В худшем случае говорится, что – цитата – «международная помощь и неразбериха с ее раздачей преследует цель создать фальшивый образ хаоса, который сделает более приемлемым для общественного мнения будущее вторжение».

Самое ужасное, что это только одна часть проблемы. Это мироощущение народа, в котором 99% являются нищими, 1% занимается государственным управлением и наркоторговлей, если это дело различается на Гаити, этот 1% имеет виллы во Франции и живет в домах, которые в основном не пострадали в результате землетрясения, поскольку были построены не из дерьма, и этот 1% имеет различные рецепты экономического развития страны.

Кстати, еще одна вещь, которая очень много обсуждается в гаитянских блогах: «Франция должна нам 22 млрд. долларов». С какого барана 22 млрд. долларов? Способ спасения экономики Гаити. Дело в том, что у Гаити был президент – популист Аристид, потом его выгнали, причем его выгнала собственная добровольческая армия, на которую он опирался. Эта армия называлась Армия каннибалов, она скооперировалась с другими ребятами, которые были бывшие тонтон-макуты, вудуисты. Вот они его выгнали.

А пока они его не выгнали, президент хотел побороть бедность следующим способом – он хотел подать иск на Францию. Франция должна была 22 млрд. долларов выплатить Гаити репарации. За что? В 1804 году, как я уже сказала, гаитяне вырезали всех белых. Когда в 1825 году Франция согласилась признать Гаити, она потребовала компенсации за конфискованные поместья и отрезанные головы. И вот тогда было выплачено Гаити 150 млн. франков золотом. По арифметическим подсчетам президента Аристида это получалось 22 млрд. долларов, которые по жизни Франция должна Гаити.

Кстати, много это или мало, 22 млрд. долларов? Для сравнения: соседняя Доминиканская республика на том же куске суши, на том же куске Эспаньолы, вернее на другом куске Эспаньолы, получила только что… Когда заходишь на доминиканские газеты, то попадаешь в нормальный мир, который управляется, может быть, чуть-чуть хуже России. Не могу сказать, что там замечательное правительство, но там строятся небоскребы, курорты, гольф-клубы. Возможно, там выкидывают людей из местных поселков «Речников», чтобы построить гольф-клуб. Но суть в том, что они собрали инвестиционных проектов сейчас, в кризис, 44 штуки на 8 млрд. долларов. И ничего, нормально живут, никто из них не рассказывает, что они центр вселенной и должны противиться проклятому Западу, который собирается их съесть.

Но самое страшное, что в эту игру вместе с Гаити играет увлеченно не только проклятый Запад, вернее не весь проклятый Запад, а Организация объединенных наций, точнее две тысячи гуманитарных организаций. Вдумайтесь – две тысячи гуманитарных организаций, которые уже сидели на Гаити, оказывали гуманитарную помощь и теперь страшно рады, что они эту гуманитарную помощь могут спрашивать по всему миру, включая ООН, которая, как я уже сказала, завела там собственную миссию.

И это очень важный и страшный момент. Потому что мы видим, что в мире есть такая штука, которая называется глобальная бюрократия, прежде всего в лице ООН. Борется она у нас то с глобальным потеплением, то защищает права человека, то начинает кормить бедных в Африке, то сострадает Палестине. Процесс очень простой.

Всюду, куда вмешивается глобальная бюрократия, любой конфликт, который она пытается разрешить, становится вечным. Если уж глобальная бюрократия начинает кормить бедных в Африке, то эта страна так и будет всю жизнь сидеть на этой игле. Если уж глобальная бюрократия вздумала помогать Палестине, то так это и будет происходить, что количество беженцев возрастет в пять раз, будут замечательные школы ООН, где в подвале собирают ракеты, сверху расположены ученики, специально для того чтобы охранять ракеты от израильских авиаударов. А уж если так повезет и израильтяне долбанут по этой школе, потому что в ней собирают ракеты, так это вообще шикарно: можно предъявить трупы людей миру, и соответствующая организация ООН, она называется UNRWA обязательно подтвердит, что «вы знаете, проклятые израильтяне нанесли удар по мирной школе».

Как-то никто не спрашивает, куда ООН тратит эти деньги и почему все проблемы, которые она берется разрешить, становятся неразрешимыми. А почему они становятся неразрешимыми, тоже я могу рассказать. Вот простой пример. Гаити сейчас является импортером риса, американского причем, четвертый крупнейший американский импортер риса. Причем если вы зайдете, посмотрите статистику по мировому рису, то, знаете, рис выращивают не то чтобы в сильно развитых странах. Там пионеры Малайзия, Бангладеш, Таиланд. Рис – это тяжелая культура, которую надо ручками и которая, к сожалению, идеально приспособлена для бедняков.

А каким образом Гаити, которое было житницей всего мира – сахар, пшеница, рис (благодатный климат), – каким образом в Гаити стоят пустыми рисовыми поля, а оно является импортером риса? Ответ очень простой. Сначала было тяжело соревноваться с нормальной экономикой. Потому что экономика Гаити заключается в том, что вудуисты едят каннибалов, а каннибалы едят вудуистов, и все торгуют наркотиками. Не все, элита. 14% наркотрафика в США идет через Гаити. Сначала было тяжело соревноваться с нормальной экономикой, теперь те люди, которые раньше выращивали рис, стоят в городах около миссии ООН и просят этого самого риса. И миссия ООН говорит: «Ребята, мы их спасаем от голодной смерти».

Это очень страшная штуковина, потому что в игру под названием «мы бедные, несчастные, все нам должны» играют двое: играет страна, которая всё глубже погружается в хаос, и играет мировая бюрократия (и, к сожалению, можно сказать мировая демократия), которая таким образом решает собственные проблемы, проблемы глобального регулирования.

И совершенно не случайно, что сейчас ООН, сейчас Евросоюз накинулись на единственную силу, способную оказать гаитянам помощь, это американская армия. Потому что американская армия там спасает людей и потом уйдет. У американской армии нет задачи вечно спасать Гаити от голода, а у миссии ООН есть.

Почему я так говорю о Гаити? Если честно, Гаити меня меньше волнует, чем судьба западного мира вообще. Потому что мы видим, что западный мир с помощью очень красивых концепций, типа права человека, типа забота о несчастных нациях, уничтожает себя сам с помощью международной бюрократии. Из этого может быть только два выхода: либо, когда очень сильно припечет, Запад забудет об этих вещах и начнет действовать как во времена Фрэнсиса Дрейка, либо международная бюрократия съест цивилизацию с помощью новых варваров.

У меня осталось очень мало времени. Я хотела поговорить о самой важной проблеме, почему я так долго говорила о Гаити. О том, что делать тем нациям, которые задержались в своей модернизации и которым сейчас говорят, что самое главное – это демократия, которым люди из ООН говорят, что самое главное – это демократия, права человека, вот у вас будет демократия, у вас будет открытое общество, и вы начнете, ребята, сразу расти. Это очень хорошие слова, это очень красивые слова. Но проблема заключается в том, что они не являются правдой.

Китай растет и не является демократией. Сингапур во главе с гениальным премьером Ли Куан Ю рос, и назвать это демократией было очень сложно. Южная Корея демонстрировала гигантский экономический рост, и она не была демократией. А вот демократические страны, то же самое Гаити, там, как я уже сказала, были выборы президента, выборы президента Аристида, чего-то не растет. Замечательная страна Венесуэла, где выбрали товарища Чавеса, который обещал раздать каждому индейцу в дельте Ориноко по лодочному мотору. Раздал, кстати. Не растет чего-то экономика там.

Замечательная страна Боливия, где каждый забор… В Боливии очень много заборов, потому что во всех закрытых обществах много заборов. Например, в России и в Боливии. Так вот замечательная страна Боливия, где каждый забор украшен боливийским словом из трех букв – это слово Эво, имя президента Моралеса, Эво и mas Эво (Эво и еще больше Эво), еще «Пан хамус, Боливия, а трабахарус» («Слава труду» по-местному). Замечательная страна Боливия чего-то не растет. Демократия, выбрали Эво Моралеса, голосовали без проблем.

Более того, смотришь на тот самый запад, он, конечно, демократия, Евросоюз – демократия, безусловно. Но он тоже не растет. У него очень высокий уровень жизни, это правда. Но у него очень малый уровень экономического роста. В мире вообще есть одна страна, которая сейчас соединяет в себе преимущества демократии и открытого общества. Это Америка. Демократии и защиты собственности, демократии и значительного отсутствия бюрократии. Это Америка. Поэтому ее все так ненавидят.

Когда посмотришь, когда росла Европа… Она росла в 17-18 веке. Как она в это время действовала? Сильно она соблюдала права человека? Сильно сэр Фрэнсис Дрейк соблюдал права человека? Или его бы нынешняя Гаага посадила за пиратство? Сильно конкистадоры соблюдали права человека? Что бы с ними сделали в современной Гааге? Английский генерал Гордон, который Китаю навязывал необходимость торговли опиумом, его бы, наверное, посадили за наркоторговлю сейчас.

Т.е. тогда, когда Европа росла, она не соблюдала права человека. Более того, она в этот момент не была демократией, она была в значительной степени авторитарным обществом. И те из этих авторитарных обществ – например, Англия, – которые росли, они не соблюдали права человека, но они соблюдали уважение к собственности. Вот если посмотреть на разницу между Китаем, Сингапуром, с одной стороны, и Боливией и Гаити, с другой стороны, то эта разница заключается, прежде всего, в отношении к собственности.

Когда вы уважаете собственность, тогда у вас экономика растет. Когда вы ее не уважаете… По самым разнообразным причинам – потому что вы популист и потому что вы обещаете раздать всё народу, или потому что вы диктатор и хотите забрать всё себе, чаще всего это совмещается. Огромное количество диктаторов, которые на самом деле забирают всё себе, одновременно являются популистами, которые обещают раздать всё народу. Поэтому диктатура не является достаточным условием процветания развивающегося общества. Но ужас заключается в том, что, похоже, она является необходимым условием процветания общества, которое начинает развиваться. Могут быть диктаторы плохие и хорошие.

Но если у вас в стране всеобщая демократия, то у вас, к сожалению, чаще получается Гаити или Венесуэла. Есть такое замечательное исключение, как Индия. Но Индия 40 лет занималась протекционизмом и внедрением квазисоциализма, прежде чем сообразила, все-таки с какой стороны хлеб намазан. У меня осталось очень мало времени. Я, наверное, продолжу разговор с того места, с которого я начала. До встречи через неделю.