Какой фронт нужен трудящимся России?

А вы, друзья, как не садитесь…

Вообще говоря, идеи создания разного рода широких общественно-политических союзов, фронтов, штабов и соборов под патриотической вывеской, но с аппаратно-партийным стержнем владеет умами руководителей КПРФ уже не первое десятилетие. И конечно, наибольшую фору в этом вопросе своим коллегам по ЦК всегда давал сам товарищ Зюганов. Еще в первые годы контрреволюционного лихолетья, когда руками Ельцина наша партия была исторгнута из конституционного поля, Геннадий Андреевич (тогда еще «коммунист без портфеля») активно подвизался на высоких постах в таких структурах как дума Русского национального собора, Совет народно-патриотических сил России, Фронт национального спасения, подписывал знаменитую Декларацию «левой и правой оппозиции».

Увы, судьба всех этих объединений быстро уподобилась дому из евангельской притчи, который был построен на песке и не выдержал ливневых дождей и разливов рек. Что же касается будущего руководителя КПРФ, то он, не найдя себя в наполненном мелкотравчатыми вождями «красно-белом» поле, вскоре направил стопы в возрождающуюся Компартию.

Впоследствии, находясь уже в ранге Председателя ЦК влиятельной парламентской силы, Г.А. Зюганов выступил с инициативой создания Народно-патриотического союза России (НПСР). Биография этого блока оказалась более насыщенной. С 1996 по 2004 годы НПСР выдержал целых два издания. Первое из них, созданное после неудачных для левых сил президентских выборов, включило в себя аж 200 организаций и движений, начиная от более-менее влиятельной Аграрной партии и заканчивая откровенно карикатурными союзами казаков-монархистов и даже Ассоциацией уфологов (тех, кто верит в летающие тарелки).

Неудивительно, что столь неразборчивая политика выбора попутчиков вскоре поставила в повестку дня вопрос о переформатировании самого Союза, из состава которого с завидной частотой стали выделяться разного рода перевертыши типа Лапшина, Руцкого, Подберезкина и Говорухина.

«НПСР-2» оказался проектом чуть более работоспособным, но гораздо менее масштабным. В него взяли лишь тех, кто был лоялен к руководству КПРФ и не сомневался в том, что пальма первенства в рядах российской оппозиции может принадлежать только Геннадию Андреевичу. А поскольку отечественным «патриотам» всегда была свойственна крайняя амбициозность, «нью-НПСР» пришлось комплектовать почти исключительно из числа самих коммунистов, выступавших, однако, под разными вывесками: Союза советских офицеров, Всероссийского женского союза, РУСО, СКМ, ДПА и прочих, слабо отличимых по членскому составу от КПРФ, структур.

Однако и такой, во всех отношениях правильно подобранный альянс закончил свой жизненный путь плачевно. К 2002 году товарищ Зюганов неожиданно обнаружил, что на базе осознавших себя самостоятельными единицами структур НПСР начал формироваться параллельный партийный центр во главе с успешным молодым предпринимателем Семигиным, вполне способным составить «первому коммунисту России» солидную конкуренцию. А уж когда Семигин, поддержанный целым рядом высших и региональных функционеров КПРФ, заявил о своих претензиях на президентское кресло, председателю ЦК пришлось вести с ним борьбу ни на жизнь, а на смерть. Жертвой этой борьбы стал и НПСР. Вскоре от КПРФ отвалились и последние «беспартийные патриоты» - ушедший в «Родину» экономист Сергей Глазьев и подружившийся с Рамзаном Кадыровым журналист Александр Проханов. Так бесславно завершилась новейшая история левопатриотического строительства в России.

Немного истории

Конечно, идея широкого антиолигархического блока с некоммунистическими силами принадлежит отнюдь не Зюганову и его коллегам по ЦК КПРФ, а восходит корнями к знаменитой тактике единого рабочего фронта, разработанной еще Владимиром Ильичем Лениным. После отхода лидеров II Интернационала от марксистских позиций и завершения Первой мировой войны, в условиях наступления фашизма, в расколотом пролетарском движении явственно ощущалась потребность в солидарных действиях антиимпериалистического и антифашистского толка.

Основой для таких действий в ряде стран стала утвержденная Коминтерном концепция боевого рабочего фронта, призванного сплотить партийные и профсоюзные организации в борьбе за завоевание власти и формирование рабоче-крестьянского правительства. Позднее идея единого рабочего фронта получила свое развитие в тактике народного фронта – более широкого по составу объединения, призванного консолидировать усилия не только рабочих, но и крестьян, прогрессивной интеллигенции и даже мелкой и средней буржуазии.

В задачи такого фронта входила борьба за демократию, социальную справедливость и национальную независимость (в колониальных и зависимых странах). Развернутое обоснование курса на создание народных фронтов было дано на VII-м конгрессе Коминтерна в знаменитом докладе болгарского коммуниста Георгия Димитрова «Наступление фашизма и задачи Коммунистического Интернационала в борьбе за единство рабочего класса против фашизма».

Тактика образования широких блоков с некоммунистическими левыми, левоцентристскими и профсоюзными организациями дала свои позитивные плоды. Сложившееся в 1935 году во Франции объединение коммунистов, социалистов и радикалов позволило образовать народное правительство и преградить дорогу фашистскому перевороту. В течение трех лет (1936-1939) героическое сопротивление Народного фронта Испании удерживало страну от сползания к открытой буржуазной и националистической диктатуре. В это же время сплочение прогрессивных сил Чили способствовало формированию левого правительства, ставшего своего рода предтечей Народного единства 1970-73 г.г.

Еще более удачной оказалась реализация тактики единых рабочих и народных фронтов в ходе складывания в порабощенной гитлеровцами Европе так называемого «Движения сопротивления». Именно под руководством и при активном участии левых сил (коммунистов и социал-демократов) в таких странах как Югославия, Чехословакия, Албания, Болгария, Румыния, Польша, Германия были сформированы национальные (отечественные) фронты, которые внесли выдающийся вклад в разгром фашизма и его местных буржуазных сателлитов. Позднее эти фронты составили основу народно-демократической власти, на долгие десятилетия утвердившейся в государствах Восточной Европы. При этом далеко не везде решающим фактором их победы становилась Москва и пресловутые «штыки Красной Армии». Активно использовался курс на единство народных сил в борьбе с внешним врагом и коммунистами Китая, Кореи, Вьетнама, Лаоса.

В ходе становления тамошних патриотических фронтов решались сразу три важнейшие задачи: освобождение от колониальной иностранной зависимости, демократизация общества, социальные преобразования в интересах широких слоев трудящихся. Строго говоря, ни одна из народно-демократических или социалистических революций второй половины XX века не обходилась без использования левыми партиями долгосрочных тактических союзов с непролетарскими слоями и выражавшими их интересы политическими организациями. Так было и на Кубе, и в Чили, и в Никарагуа, и в Анголе. В каком-то смысле можно сказать, что эти модели реализуются сейчас в Венесуэле, Боливии и Эквадоре. Правда, в трех последних случаях влияние собственно коммунистических партий там невелико.

Встает закономерный вопрос: так почему же этот, хорошо знакомый нам подход не может быть использован в революционной борьбе в современной России? Мнение автора – может и должен. Дело в другом – в неспособности и нежелании руководства нынешней КПРФ извлечь уроки из прошлого и применить правильную тактику народных фронтов к нынешним отечественным реалиям.

Сверяя курс с реальностью

Так какой же фронт нужен трудящимся России? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо четко определить то место, которое занимает Российская Федерация в мировой экономической системе, а также обозначить те противоречия, которые раздирают современное российское общество. Давайте посмотрим правде в глаза: нынешняя путинско-медведевская Россия – далеко не та ельцинская эрэфия, какой мы ее знали в период «шоковой терапии» и первоначального накопления капитала.

И дело даже не в изменении политического фасада, расцвете полицейщины и появлении пресловутой «вертикали власти». Дело в стабилизации буржуазного строя и переходе его в новую, монополистическую и империалистическую фазу развития.

Конечно, после такого смелого тезиса может возникнуть вопрос: «Позвольте, а как же сырьевая ориентация российской экономики и пресловутая “нефтяная игла”, с которой путинско-медведевское правительство не только не слезло, а, напротив, закрепилось так основательно, что довело за время своего правления удельный вес сырьевых ресурсов до 70% в структуре всего российского экспорта? Не подтверждает ли это вывод о зависимом положении РФ?». Безусловно, подтверждает. Однако не отменяет и не может отменить аттестации современной России как субимпериалистического государства. В.И. Ленин определял империализм как монополистическую стадию капитализма, считая этот признак главным и исходным по отношению ко всем прочим.

Сегодня 5 крупнейших российских банков владеют почти половиной активов в банковском секторе страны. 10 российских компаний («Газпром», «Роснефть ТК», «Славнефть», «Татнефть», «Сургутнефтегаз», «Лукойл» и др.) контролируют 80% оборота нефти и газа. Значительная часть транспортной отрасли находится в руках двух компаний: ОАО «РЖД» и «Аэрофлот». Схожая ситуация складывается на рынке черных и цветных металлов, в химической промышленности. Набирает обороты процесс монополизации торговой сферы, в ряде отраслевой пищевой промышленности. Более того, Россия уже не довольствуется ролью экспортера товаров, сегодня она – активный экспортер капиталов. В это трудно поверить, но факт: все последние годы целый ряд отечественных монополий видели скупку предприятий за рубежом главным направлением вложения своих денежных средств, инвестируя туда сотни миллионов долларов.

Неудивительно, что, ощутив себя серьезным экономическим игроком, российское государство активно пытается вести и политические игры. Да, пока преимущественно на просторах бывшего СССР («газовые войны» с Украиной, «молочные» – с Белоруссией и вполне реальные, «пулевые» – с Грузией), но согласитесь, что откровенно слабую колонию не возьмут в «большую восьмерку» даже на шестых ролях! Нет, списать Россию в геополитический утиль не смогут хотя бы потому, что она, как ни крути, остается ядерной державой. Что же получается? Выходит, нынешняя Российская Федерация одновременно и империалистическая и зависимая страна? Да, именно так. Сегодня, как ни странно это осознавать, мы пребываем примерно в том же двояком положении, что и царская Россия в канун 1914 года. Правда, тогда вместо нефтяной мы сидели «хлебной игле» («Не доедим, но вывезем!»), однако с точки зрения монополизации экономики и мелких империалистических аппетитов (вспомните тогдашнее требование контроля над черноморскими проливами), ситуация крайне схожа.

Империализм, монополистический капитализм есть высшая и последняя стадия в развитии капитализма, когда национальная буржуазия исчерпала весь прогрессивный, революционный потенциал и никакой положительной роли для своего народа она сыграть уже не может. Именно в этот период становится предельно ясно, что нация расколота на два лагеря – эксплуататоров и эксплуатируемых, а раскол этот носит необратимый характер.

Увы, именно этого не могут (или не хотят?) понять нынешние идеологи КПРФ, призывающие партию и народ строить не какой-нибудь, а именно «национально-патриотический фронт». При этом идут демагогические ссылки на опыт антиколониальных революций, которые как было показано выше, осуществляли тактику таких фронтов в порабощенных странах, где национальная буржуазия только формировалась или буквально лежала в ногах у мирового капитала, а не представляла собой вполне сложившийся класс, как в современной России. Так чьи же интересы собирается защищать руководство КПРФ в предлагаемом нам «фронте»? Национально-государственные? Напрасно. Окрепшая, амбициозная, осознающая себя элитой общества российская буржуазия сама прекрасно защитит национальные интересы своего буржуазного государства. И первейшим ее интересом будет дальнейшее закабаление пролетариата и ликвидация коммунистической оппозиции.

Неужели вождям Компартии нужно рассказывать о таких прописных марксистских истинах? Сегодня России нужен отнюдь не «национальный», а антиолигархический, антимонополистический и демократический фронт. Фронт борьбы против олигархически-чиновничьих и криминальных кланов, против авторитарного кремлевского режима. В таком фронте найдут свои интересы не только пролетарии, но и все трудящиеся города и деревни, люди, живущие на социальные пособия, представители малого предпринимательства. Это будет подлинно народный и интернациональный фронт, ведь именно вышеперечисленные слои и составляют громадное большинство наших сограждан всех национальностей. Такой фронт поставил бы вопрос о национализации банков и стратегических отраслей экономики. О пересмотре итогов грабительской приватизации и введении прогрессивного налогообложения. О предоставлении профсоюзам реальных прав на забастовку и контроль над деятельностью администрации. О введении твердых цен на продукты первой необходимости и гарантии минимальной зарплаты, пенсии, стипендии на уровне реального прожиточного минимума. О проведении нормальных демократических выборов с участием трудовых коллективов и общественных организаций, возвращении народу права на референдум и создании избираемой населением независимой судебной системы. О налоговых и правовых гарантиях малому бизнесу.

С кем могли бы составить современные российские коммунисты такой Народный фронт? Последние годы существенно структурировали стихийное протестное движение и вывели на гребень социального сопротивления немало достойных союзников и попутчиков. Это, прежде всего, так называемые свободные (классовые) профсоюзы, не нашедшие себя в «желтой» ФНПР. Это социальные движения, ведущие борьбу против капитализма в жилищной, строительной, экологической и культурной сферах: объединения борцов с точечной застройкой, «реформированием» ЖКХ, варварским отношением к природе, историческому облику городов. Это те правозащитные организации, которые видят корни нынешнего полицейского произвола в буржуазных отношениях. Это, в конце концов, различные ассоциации мелких торговцев и товаропроизводителей, которых душат криминальные сообщества и монополизированный капитал.

Конечно, в разномастной палитре структур народного сопротивления пока преобладают далеко не социалистические, а мелкобуржуазные и тред-юнионистские тенденции. Но чего стоят коммунисты, не способные повести за собой широкие пролетарские и непролетарские массы? Показывать готовность к диалогу, одновременно храня в чистоте свое марксистское знамя? Разумеется, такая работа потребовала бы самозабвенного труда рука об руку с этими массами, полного отказа от аппаратных шаблонов и парламентского зазнайства. Умения доказать беспартийным, что партия печется не столько о своих электоральных успехах, сколько о них – простых гражданах России. Что она рассматривает себя лишь как наиболее последовательную выразительницу их воли.

Способны ли на это рядовые члены Компартии? В определенной степени – да.

Готово ли к этому руководство КПРФ? Нет, ибо такой союз оно может рассматривать лишь как инструмент номенклатурного окормления, подспорье в беспринципной покупке маленького, но стабильного кусочка государственного пирога.

Ясно, что задача создания действенного альянса левых сил, социальных движений и свободных профсоюзов всецело ложится на плечи рядовых партийцев. И надо сказать, что многие из них уже действуют в этом направлении, подавая всем, в том числе и своим «негодным вождям» (В.И.Ленин), примеры того, как должен работать настоящий коммунист. Рано или поздно их труд получит достойную оценку народа.