О реформе высшей школы говорить не приходится

В России началась реализация программы модернизации высшего образования, заявил на днях в Лондоне на Международном форуме обучения и технологий – 2010 министр образования и науки РФ Андрей Фурсенко. Делается это, по его словам, для повышения научного потенциала университетов в условиях сильного демографического спада и экономического кризиса.

По словам министра, на следующие 3 года финансирование вузовского образования будет увеличено более чем на 1 млрд руб. в год. Эти средства направляются на улучшение исследовательских программ и инфраструктуры ведущих российских университетов.Справка KM.RU:

Высшее учебное заведение (сокращенно – вуз) – учебное заведение, дающее высшее профессиональное образование. Различают государственные и частные вузы. Каждое высшее учебное заведение имеет устав и является автономным субъектом правовых отношений. Вуз должен иметь лицензию, которая дает право на образовательную деятельность. Для того, чтобы иметь право выдавать выпускникам вуза диплом государственного образца, вуз должен быть аккредитован (аккредитация дается вузу, как правило, после аттестации). Обучение в вузе, как правило, длится от 4 до 6 лет и бывает дневное (очное), вечернее (очно-заочное), заочное.

Прокомментировать эти и другие заявления министра относительно грядущих перемен в системе высшего образования мы попросили профессора, доктора педагогических и философских наук Сергея Константиновича Комкова.

– Один миллиард рублей для вузов страны – это много или мало?

– Увеличение финансирования вузов на миллиард рублей в год – это капля в море. Фактически это означает, что никакого увеличения финансирования не будет. Что такое миллиард рублей для системы высшей школы в России? Это 0,6%. Т. е. в ближайшие 3 года никакого повышения уровня финансирования не будет. Но они всегда умеют представить это так, как будто будут сделаны бешеные вложения. Это раз. Во-вторых, непонятно, что он имеет в виду под исследовательскими программами, потому что никаких исследовательских программ как таковых на сегодня нет. Если речь идет о т. н. исследовательских университетах, которые недавно утвердили, то в их число попали такие структуры, которым дай Бог справиться со своей основной учебной деятельностью. Ни о каких исследованиях там вообще не может быть речи. В число исследовательских университетов не попал даже МГИМО, зато туда вошли какие-то региональные второстепенные вузы. Поэтому я в этих вопросах всегда занимаю скептическую позицию. Ни о какой реформе высшей школы сейчас даже и говорить не приходится. И это, может быть, даже и хорошо, потому что всякие реформы у нас в России, как всегда, кончаются полным крахом. Лучше уж пусть не трогают вообще ничего.

– Какая сумма была бы необходима для нормального финансирования?

– Я не готов говорить о суммах, но могу говорить о процентах. Сегодня расходование на систему образования в целом составляет около 3,5% ВВП. Для того, чтобы достичь среднего уровня европейских стран, нам надо увеличить финансирование в два раза, т. е. достичь хотя бы 7% нашего ВВП. А если мы хотим вырваться немножко вперед и достичь уровня передовых стран, то нам надо увеличить финансирование как минимум в 3 раза. И миллиард рублей в год в этом плане вообще где-то теряется, как мелочь в кошельке. Поэтому, если мы хотим достичь инновационного прорыва и довести систему высшего профессионального образования, в т. ч. исследовательскую деятельность в рамках высшей школы, до мирового уровня, то нам надо в разы увеличить степень финансирования этой структуры. На что, к сожалению, Министерство образования не готово. Они об этом даже речи не ведут и подобного рода мнения экспертов считают утопией, ссылаясь на то, что у нас нет таких возможностей. Хотя возможности такие как раз есть. Вместо того, чтобы оказывать финансовую помощь банкам, надо бы вкладывать эти средства в развитие высшей школы и наукоемких технологий. Только это дает инновационный прорыв. Это уже доказано во всем мире.

– Министр также отметил, что сейчас в российских вузах по-настоящему учатся 15-20% студентов, а лучших вузах – 30%.

– Я не знаю, по какой методике получены эти цифры. Если смотреть по успеваемости, то может быть. Действительно успешно сдающих сессию студентов сегодня не более 20%. Но это – не показатель того, что они не стремятся к получению знаний. Они не в состоянии нормально учиться, потому что многие из них не имеют элементарных средств к существованию. Почти 80% студентов, обучающихся на бюджетных местах, вынуждены подрабатывать. И уж, конечно, где им там думать про учебу, когда нужно заработать, чтобы заплатить за жилье и питание! Стипендии сейчас мизерные, доходов – никаких, общежитий нет и условий для нормального существования студентов тоже нет.

– По словам г-на Фурсенко, мотивация получения высшего образования изменилась.

Студенты стараются оттянуть время вступления в самостоятельную жизнь и еще на какое-то время продолжить инфантильный период.

– Я с этим согласен. Никто не может определить свою дальнейшую судьбу, поскольку в России не существует экономических прогнозов, никто не знает, каким путем мы пойдем дальше, какие профессии будут востребованы, как они будут котироваться на рынке труда, сколько человек будет получать за свою работу. Поэтому естественно, что каждый занимает выжидательную позицию и старается максимально оттянуть время, ожидая каких-то изменений к лучшему. Это – не вина наших сегодняшних студентов, а общая беда в целом для страны: полное отсутствие какой-либо перспективы и прогнозов.

– Есть еще довольно пессимистические прогнозы, что в 2012 году количество выпускников школ будет всего 700 тыс. человек вместо 1,3 млн в 2006 году. Неужели будет так плохо?

– Естественно. Мы попадаем в демографическую яму – это будет поколение, родившееся в самое тяжелое кризисное время, в 90-е годы. Понятно, что количество выпускников уменьшится. А вот как это в целом отразится на системе высшей школы, сказать трудно.

– Министр утверждает, что сейчас вузы не столько отбирают желающих в них учиться, сколько ищут тех, кто мог бы в них учиться.

– Что касается бюджетных мест, то тут проблем нет. На бюджетные места существуют большие конкурсы. Но вся проблема в том, что бюджетных мест с каждым годом становится все меньше и меньше. У нас идет сокращение бюджетных мест со скоростью примерно 6-8% в год. И к 2020 году их останется только 10%, а 90% будет платных.

– Это – запланированный процесс?

– Это – естественный процесс в соответствии с той политикой, которая у нас сейчас ведется. Весь мир идет в обратном направлении, даже американцы, а мы – прямо.

– Американцы увеличивают бюджетные места?

– Они расширяют систему грантов и пособий для тех, кто не в состоянии оплатить обучение. Мы же этого не делаем. А такие страны, как Япония и Южная Корея, уже практически имеют 100% бюджетного обучения для своих граждан. За обучение они берут деньги только с иностранцев. Примерно к этому же идут сейчас немцы. У них к 2020 году будет 90% бесплатного обучения. То же относится и к Франции. А мы идем в обратную сторону. Как я всегда говорю, мы идем вниз по бегущему вверх эскалатору.

– Говорят, у немцев даже иностранцы могут обучаться бесплатно…

– Не совсем бесплатно, но за достаточно маленькую плату – в пределах €300–400 в год. А у французов обучение иностранцев может составлять €500–600 в год.

– Можно ли доверять официальным данным, что бюджетные и платные места у нас соотносятся как 50:50?

– По официальной статистике, у нас сейчас платные места составляют 60%, а 40% – бюджетные. И каждый год, как я уже говорил, соотношение меняется в сторону увеличения платных мест.

– Кому больше выгодны платные места – вузам или государству?

– Говорить об их выгодности было бы преувеличением. Это – попытка выжить в сегодняшней ситуации, когда есть недофинансирование. Даже некоторые московские вузы ежегодно недополучают до 30% положенных им бюджетных средств, а некоторые региональные недополучают до 60-70%, вот они и пытаются выживать за счет платных студентов.

– Как вы оцениваете ЕГЭ в плане доступности высшего образования? Повысилась ли она с введением ЕГЭ?

– ЕГЭ не смог решить ни одну из проблем, потому что это – грубейшая системная ошибка. Тестовая форма итоговой аттестации не дает показателей качества знаний: это – лотерея, говорить о которой вообще нет смысла. Кроме того, ЕГЭ значительно повысил уровень коррупционной составляющей. Даже по официальному заявлению ДЭП МВД России, в 2009 году коррупция при поступлении в вузы выросла на 91%. Это сказал Алексей Шишков, замдиректора департамента экономической безопасности МВД России.

– Почему же тогда Минобразования горой стоит за ЕГЭ?

– Потому что его лоббируют американские советники, работающие с Министерством образования через Высшую школу экономики, поскольку в конечном итоге ЕГЭ приведет к резкому снижению уровня профессионального образования в стране, а, следовательно, резко понизит конкурентоспособность России по сравнению с США. Это делается преднамеренно. Кроме того, на ЕГЭ затрачены большие деньги – только за счет бюджета, когда шел эксперимент, было потрачено более $1 млрд. ЕГЭ еще является достаточно хорошим механизмом для получения чиновниками откатов и взяток. Поэтому его активно лоббируют, пытаясь доказать, что сегодня это – единственный вариант для России для поступления в вузы.