Россия vs. Украина: как предотвратить эскалацию?

Несмотря на то, что эскалация российско-украинского конфликта пока остается маловероятной, политикам обеих сторон лучше уже сегодня начать размышлять о том, как реагировать, если она все же произойдет

26 декабря 2009 года прославленный крымский город Севастополь стал свидетелем еще одной конфронтации между украинскими и русскими националистами. Группа активистов Всеукраинского объединения «Свобода», самой крупной националистической партии Украины, попыталась провести т.н. «Марш против нелегальной иммиграции» через портовый город. Как и следовало ожидать, вскоре у них произошло столкновение с пророссийской контрдемонстрацией. Несмотря на то, что инцидент сопровождался отдельными случаями насилия, севастопольской милиции в целом удалось не подпускать друг к другу обе группировки и таким образом предотвратить эскалацию.

Политическая интерпретация этого события – нелегкая задача. Русские националисты назвали своих украинских противников «фашистами». Этот термин не так уж неуместен для членов «Свободы» – организации, которая выросла из еще более откровенно ультранационалистической Социально-национальной партии Украины. Некоторые из членов «Свободы» на этом марше демонстрировали римский салют, т.е. приветствие которое использовалось НСДАП, а сегодня в ходу у неонацистов всего мира.

В свою очередь среди пророссийских контрдемонстрантов, по сообщению электронной газеты «Севастополь Life», были и активисты Блока Витренко. Глава этой партии, Наталия Витренко, на протяжении уже нескольких лет – член Высшего совета Международного «Евразийского движения» (МЕД). Лидер этой российской организации, Александр Дугин, неоднократно превозносил фашизм в целом и СС в частности. Так, например, вождь «неоевразийцев» назвал в одном из своих текстов обергруппенфюрера СС Рейнхарда Гейдриха, главного организатора Холокоста, «убежденным евразийцем». Так как за Дугиным числится множество других подобных заявлений, трудно поверить в то, что Витренко и ее приверженцы не заметили дугинских идейных наклонностей. В этой связи использование ярлыка «фашизм» людьми Витренко в качестве бранного слова по отношению к их украинским оппонентам представляется странным.

Как бы там ни было, возникновение подобных ситуаций в будущем, особенно на территории Крымского полуострова, вполне вероятно. В худшем случае такая конфронтация может выйти из-под контроля и превратиться в кровавую стычку. Нельзя забывать, что как в Украине, так и в России есть политики и политические группы, которые могут извлечь политическую выгоду из подобной эскалации. Конечно же, большинство украинцев и россиян пришли бы в ужас от самой идеи силовой конфронтации их братских народов. Тем не менее, даже относительно небольшой круг решительно настроенных экстремистов в России или в Украине в состоянии спровоцировать серьезную эскалацию – особенно, если участниками конфронтации, подобной декабрьской, с обеих сторон будут профашистские активисты.

Какими могли бы быть последствия такого кровопролития? Как в России, так и в Украине многие, наверное, сочтут необходимым отреагировать решительным образом. Можно легко представить себе, что президент, премьер или парламент России будут в таком случае делать еще более оскорбительные заявления, чем они позволяли себе раньше, в отношении молодого украинского государства и киевского политического класса. Еще хуже было бы, если в России и/или в Украине государственные и партийные лидеры начнут вступать в публичное соревнование относительно того, каким именно образом следует ответить на насилие в Севастополе или где-либо еще. Это может привести к своего рода «патриотическому аукциону» среди политиков, стремящихся продемонстрировать наибольшую «верность» мнимым национальным интересам своих стран. Раньше или позже такое состязание в наибольшей «преданности» своему народу наверняка выльется в обсуждение силового «решения» проблемы. Хотя и российские, и украинские политики в принципе не могут не понимать, что применение вооруженных сил не приведет к быстрой победе той или другой стороны, но эмоциональная общественная дискуссия в России о том, как должным образом «защитить» этнических русских в Крыму или же взрыв патриотизма у украинцев, обеспокоенных сохранением суверенности их юного государства, несомненно, будут оказывать давление на главнокомандующих двух государств. Все это может создать динамику, которая будет все больше вытеснять рациональную оценку «про» и «контра» военной интервенции. По крайней мере, Россия своим вторжением в Грузию в августе 2008 г.

уже наглядно продемонстрировала, что она может мгновенно и без колебаний ввести регулярные войска за пределы своих границ, если ей покажется нужным «защитить» население, которое она считает «своим» и которое с ее точки зрения подвергается физической опасности.

В подобной ситуации Киеву нужно помнить о том, что вооруженной конфронтации с Россией нужно стремиться избежать практически любыми средствами. Как показал случай Южной Осетии, НАТО не готово вступиться за государство, не входящее в его состав, – и, тем более, рискнуть развязать войну с ядерной сверхдержавой. Хотя украинская армия была бы значительно более мощным противником для России, чем являлись в свое время грузинские войска, военное столкновение даже на одном ограниченном участке, например, в Севастополе, вызовет цепную реакцию и в других районах Украины с большими общинами этнических русских. Таким образом, даже маловероятная победа Украины в относительно короткой войне, например, в Крыму поставит под вопрос целостность всего украинского государства.

Россия тоже не должна питать иллюзий в случае военной эскалации. Действительно, Российская Федерация – атомная супердержава, которая также имеет большую постоянную армию. Она вероятнее всего вышла бы «победителем» в подобной войне – даже если такая «победа» была бы значительно менее легкой, чем в Грузии. В результате Россия, возможно, даже преуспела бы в «воссоединении» с Крымом. Но такой «успех» ей дорого обойдется на международной арене.

Летом 2008 г. России частично удалось изобразить одного из постсоветских лидеров, Михаила Саакашвили, «сумасбродом» и «безумцем». Однако убедить мир в том, что еще одно демократически избранное постсоветское правительство тоже «безумно», будет сложнее. Какие бы оправдания для второй внешней интервенции Москвы ни придумали российские политтехнологи – большинство людей во всем мире в случае новой российской военной агрессии против соседней страны придут к мнению, что настоящие «сумасшедшие» находятся скорее в Москве, чем в Тбилиси или Киеве. Даже относительно «пророссийски» настроенным западным правительствам в Риме, Берлине или Париже в таком случае пришлось бы под давлением общественности их стран принципиально пересмотреть свои отношения с Москвой.

Скорее всего, затяжная российско-украинская война привела бы и к полномасштабной второй «холодной войне» с Западом по всем направлениям, включая экономические отношения, культурный обмен, визовый режим и т.д. Саммиты ЕС-Россия, Олимпийские игры в Сочи, членство России в Совете Европы, участие РФ в Евровидении – эти и многие другие совместные проекты и взаимные связи России с Западом будут поставлены под вопрос. Международный Суд в Гааге, может, как в случае с бывшими сербскими лидерами, издать ордер на арест признанных виновными российских военных деятелей.

К тому же, после де факто аннексии Южной Осетии и Абхазии, новая территориальная экспансия России наверняка заставит лидеров таких стран, как Беларусь, Казахстан или Узбекистан обдумать заново целесообразность своего альянса с Москвой. Эти и другие союзники России в Европе и Азии итак уже хранили подозрительное молчание во время и после российско-грузинской войны августа 2008 года. Ни один из них не признал «независимость» Абхазии и Южной Осетии. Еще одна интервенция на территории российского соседа может привести к тому, что даже те немногие сохранившиеся у РФ международные партнеры будут искать гарантий своей безопасности и партнеров для экономического сотрудничества в другом месте. Возможно, во «Второй Крымской войне» Россия ценой жизни тысячи россиян и украинцев действительно «вернет» себе прекрасный полуостров. Но ценой еще одной явной экспансии, несомненно, станет повсеместная изоляция РФ и превращение россиян в изгоев международного сообщества на ближайшие годы, если не десятилетия.

Пока что эти сценарии звучат фантастически. Однако они могут оказаться вполне реальными, как только прольется первая кровь, а российская и украинская общественность будет взбудоражена дискуссиями об адекватной реакции на первые человеческие жертвы. Так как сегодня группы, которые извлекли бы значительную внутриполитическую выгоду из эскалации российско-украинского напряжения, набирают силу в обеих странах, вероятность такой эскалации скорее растет, нежели уменьшается. Чтобы избежать изложенных печальных последствий, лидеры как России, так и Украины должны постоянно вспоминать о том, к чему каждую из стран в конечном счете может привести применение военной силы.