Есть ли в России книги для интеллектуалов?

Вячеслав Глазычев, заведующий кафедрой управления территориального развития АНК:

Вопрос чтения сегодня очень непрост. С одной стороны, конечно же, стремительно нарастает такая вторичная дикость, когда люди пишут корову через «ять» и не осознают, что это не совсем хорошо. Это одна сторона дела и, конечно, читающее сообщество сжалось. Может быть, оно сжалось до естественного предела, потому что безумная жажда чтения советской эпохи в значительной степени была вызвана нищетой всего остального. Ничего другого не было.

Есть вторая сторона – внутри самой читающей группы. Либо есть ориентиры, на которые можно, от которых можно отсчитывать свое положение в мире, в культуре, либо этих ориентиров нет. На мой взгляд, художественная литература живет в двух возрастных регистрах. Она живет в регистре взросления и это безумно важно, когда нет собственного опыта и есть стремление пережить жизни, которых еще нет и которые, может быть, еще будут. Здесь планка возраста спускалась очень долго. Мы, если во времена Жуль Верна его читали все поколения, в мое время его читали в возрасте 11-12 лет, сегодня читают, те кто читают, в возрасте 7 лет, не старше. Наверное, это естественно.

Есть литература, которую принято называть великой. Которая должна быть воспринята, просто для того чтобы ориентироваться в мировом пространстве. Это не важно, что это Ветхий Завет, Толстой или Киплинг, или кто-нибудь. Наверное, это, так сказать, добрая сотня книг, без которых человек не входит в цивилизацию.

Есть литература «выходная», литература психологического пенсионного возраста, когда человек бросает активную деятельность и с наслаждением, опять-таки, окунается в чужую выдуманную жизнь, потому что собственная жизнь уже не имеет существенного интереса. Наверное, это надо все считывать и понимать, что каждая из этих когорт имеет свои святые права на то, что ей нужно.

Литература «дела» - это другой разговор. Она для тех, кто занят делом. И ее объем всегда недостаточен, и ее качество недостаточно. Потому что энциклопедии стареют быстрее, чем их переиздают.

Вот, поскольку мне пришлось играть роль издателя, и мы, вместе с моим коллегой и другом, и основателем издательства «Европа» Глебом Олеговичем Павловским, мы решали задачи, так как мы считали нужным, мы столкнулись с нищетой аналитики. Масса пересказов, масса перепевов модных французских философов, на мой вкус, не очень интересных, но я не навязываю, это дело хозяйское, но уж точно, невероятная бедность аналитической работы, направленной на познание нашей страны, в нашей ситуации, в ее меняющихся реалиях. Вот для того, чтобы эту аналитику вести, нужна большая, серьезная работа, причем работа не переноса, только из книжки в книжку, хотя читать полезно, но прежде всего интереса и желания понять того, что происходит на самом деле. Что такое современные элиты и как они устроены. Как живут в городе Качканар?

И что такое «система управления»? Это нельзя вычитать в чужих текстах. Хотя понятно, что с начала 90х годов, когда распахнулись двери, и можно было жадно поглотить огромный массив, пропущенный, пропущенной у нас литературы, выработался вот этот навык ориентации только на зарубежные образцы. Я плохой здесь судья, потому что я уже отношусь к тому поколению, которое по возрасту предпочитает конкретную литературу, а читать \"как кто-то нервно мял перчатки\", мне уже как-то не интересно.

Как издатель, я получал удовольствие от работы с несколькими авторами, анализировавшими отношения с США, такая Вероника Крашенинникова, это было просто приятно издавать. Я с интересом работал с автором книги о, так называемом, голодоморе, когда, ну, на Украине, когда, действительно, фактическая сторона дела, что происходило там, почему и почему не только там, и как. Но за всеми такого рода работами огромный труд. Вычитать их у других невозможно, хотя читать других необходимо. Но заметьте, мы издали книжку, не веря в успех. Это была книжечка де Голля «На острие шпаги», де Голль еще не генерал, еще никому неизвестного подполковника. Книга о мужестве и чести, ее пришлось переиздать, допечатывать еще 2 раза. Значит, спрос на разную литературу не совпадает пока с политикой крупных издательств. К счастью, существует много малых издательств, которые работают на грани выживания. Но черный ли это квадрат или «Эксмо», или ряд других, которые ставили новые издательства, которые ставят задачи и решают их.

Очень трудно понять – кто и что такое читатель. Дело в том, что у издательств средств на серьезную социологию нет. Я говорю об издателях, так называемой, интеллектуальной книги. А самостоятельно социологи тоже работать не могут, заказов просто нет. Поэтому это все тычок, это гадание. Но я с изумлением обнаруживаю студентов, я в двух местах преподаю, в Архитектурном институте, те, кто записываются ко мне на маленькую группу, люди очень начитанные. Это сегодня почти шокирует. В тоже время я обнаруживаю людей, давно занятых интеллектуальным трудом, которые принципиально кроме детективов не читают ничего. Я обнаруживаю людей, которые нуждаются в серьезной аналитике, как в образце для собственной деятельности и те, кто покупают книгу только потому, что ее солидный критик, которому читатель доверяет, назвал как книгу достойную изучению.

Вот РЖ, «Русский Журнал», толстый, который Пушкин, сейчас издает только рецензии, в этом отношении очень удобный путеводитель по развернутой рецензии, это в какой-то степени повторение опыта \"Нью-Йорк Таймс Бук Ревью\" очень нужное. Вы не можете сориентироваться в море обложек, придя в магазин сегодня, это то разнообразие, которое уже дурное, то есть его невозможно воспринять или надо иметь часы, которые у занятых людей отсутствуют. Поэтому так важна промежуточная рецензионная, солидно рецензионная, прослойка.