Фурсенко как педагог-новатор

Министр народного просвещения А. А. Фурсенко дважды с начала года попадает в неловкое положение. Сперва Д. А. Медведев огласил составленные по методу игры «Кто хочет стать миллионером?» вопросы и ответы для ЕГЭ по истории, касающиеся Великой Отечественной войны. Это было столь занятно, или, по мнению Д. А. Медведева, «чудовищно», что министр стал вообще отрицать наличие такого креатива - покуда ему публично не предъявили.

Обучаемость министра оказалась невысока, и из одного громкого соблазна он тут же въехал в другой. Рассказывая о разработке новых образовательных стандартов, А. А. Фурсенко сказал: «Я глубоко убежден: не нужна высшая математика в школе. Более того, высшая математика убивает креативность».

Сам по себе вопрос о преподавании высшей математики в школе вполне дискуссионен. И в старой гимназии, и в советской школе еще сорок лет назад обходились без элементов дифференциального и интегрального исчисления, и дело просвещения от этого не очень страдало. Но есть такие вещи, как форма и контекст высказывания. Неуемное реформирование школы, начавшееся в эпоху перестройки, с тех пор не останавливающееся и совпавшее с весьма сильным, по общему мнению, ухудшением качества образования, породило такой потенциал раздражения, что любое неудачное слово из уст лица, ведающего просвещением, подобно спичке в пересохшем лесу. Число же лиц, способных раздражиться, весьма велико.

У одних есть дети - тут сам Бог велел; бездетные сами когда-то в школу ходили и склонны сравнивать; наконец, представление, что от качества образования зависит будущее страны, является весьма распространенным. При таком количестве горючего материала нужно каждое слово цедить. Слово же «креативность» тут было явно неотцеженным, хотя любой носитель русского языка знает, что в современном употреблении это слово носит в лучшем случае иронический характер, а не в лучшем - сильно ругательный. Фальшивая многозначительность, за которой стоит пустота, а рядом гуляет освоение средств. Если высшая математика убивает эту креативность, тогда теорию функций комплексного переменного надо с детского сада преподавать. Faux pas министра усугубляется тем, что «креативность», «творческое начало», «новаторство», «педагогика сотрудничества» - это устойчивый набор выражений, которым оправдывалось упразднение традиционной системы образования. В этом смысле со школой получилось совсем бесчеловечно.

Если говорить о политическом и хозяйственном строе СССР, его упразднение кому-то нравится, кому-то нет, но там упраздняемому было вчинено подробное обвинение. В нем, в частности, указывалось, каким образом фундаментальные основы строя влекут за собой конкретные всеми наблюдаемые неблагоустройства (хоть тот же потребительский рынок) и в чем эти основы противоречат многим нормам естественного права. Например, праву кормиться трудами рук своих и молиться Богу по своей вере. Можно задним числом оспаривать это обвинение, но нельзя отрицать, что оно - было. Чего нельзя сказать про претензии к советской школе. Никто не удосужился показать, каким образом классно-урочная система Я. А.

Коменского, через посредничество прусской гимназии утвердившаяся в русской, а затем в советской школе, приводит к очевидным неблагоустройствам, а равно и каким законам Божеским и человеческим она очевидно противоречит.

Вынося за скобки коммунистическую идеологию (что сделать тем легче, поскольку и в учебных пособиях, и в учебной практике она была узко локализована), спросим, чему, кому и в чем конкретно вредили единообразно утвержденные Минпросом учебники и методики по биологии, алгебре, географии, физике, русскому языку, истории (кроме Новейшей, где были проблемы, впрочем, и сейчас не решенные) etc. А равно и каким базовым ценностям все это могло противоречить. По существу на это никто не ответил не только тогда - по прошествии почти четверти века ответа по-прежнему нет. Каковое безмолвие склоняет к мысли, что зачастую выход из дыры находится там же, где и вход, - и кому бы повредила рецепция чуть отредактированной школьной системы сорокалетней давности? Министру Фурсенко? Кормящимся при этом деле авторам многочисленных креативных учебников? Их горе остальные скрепя сердце смогут пережить. Ибо все основания для разгрома советской (фактически прусской) школы были чисто идеологическими и сводились к тому, что традиция, восходящая еще к какому-то моравскому брату, до неприличия несовременна, а на дворе конец XX века. Сейчас на дворе начало XXI века, и мы пожинаем результаты звучной риторики.

Один из результатов достаточно странный. Наблюдая за деятельностью А. А. Фурсенко, его шпыняют то А. Розенбергом, то самим фюрером, приводя пассажи насчет того, что кроме четырех арифметических действий и начатков грамоты, позволяющих читать приказы немецкой власти, иные познания недочеловекам не надобны. Справедливость требует вступиться и за фюрера, и за Фурсенко. За фюрера - потому, что, отказывая в образовании унтерменшам, он хотя бы арийцам в нем отказывать не собирался. За Фурсенко - потому, что его реформы и его речи про креативность восходят вовсе не к фюреру, а к знатному мыслителю Тоффлеру, обличившему школы Второй волны, которые «подвергали механической обработке одно за другим поколения молодых людей, готовя из них податливую унифицированную рабочую силу, в которой нуждалась электромеханическая технология и поточные линии на производстве» и указавшему: «Прогнившее массовое образование не осознало, что демассификация общества требует новой образовательной стратегии».

Такой новой, что даже и простейшая грамотность не особо нужна: «Крошечные магнитофоны, встроенные в простое сельскохозяйственное оборудование, могут давать устные инструкции неграмотным фермерам». Это не застольные беседы бесноватого фюрера - это Третья волна, классика прогрессивной мысли. Если уж пенять министру, так разве на то, что он идет в ногу со временем и действует как верный тоффлерианец. Все камлания про креативность взяты именно оттуда, а Розенберг с фюрером совершенно ни при чем. Если же мыслители разные, а результат до боли схожий, тут уже вопрос к мыслителям. А равно и к тем, кто усердно воплощает такого рода мыслительные свершения.