\"Безъядерная\" утопия Обамы

Обама сказал то, что вызвало у миллионов людей умиление. И за первые несколько месяцев своего правления ему удалось на какой-то пусть очень короткий период смягчить напряженность ситуации в большей части мира, чуть-чуть приподнять завесу и показать лучший, чем наш, мир.

Есть в политике образы, которые традиционно умиляют публику. Так Достоевскому приписывается мысль, высказанная далеко не самым положительным из его героев, атеистом Иваном Карамазовым, о слезинке ребенка, которой якобы не стоит все переустройство мироздания к лучшему. На Достоевского сразу обрушился гнев простодушных, которые писали ему, что без шлепка, а иной раз и затрещины, доброго члена общества не вырастишь. Но у Ивана этот сентиментальный эпиграф был лишь своего рода пиар-ходом, привлекающим внимание к политико-религиозному построению «Легенды о великом инквизиторе», которая отчасти стала прообразом советских реалий, где слез было хоть отбавляй. Но они задавали тон, контекст.

Это отрицательный пример своего рода сентиментальной политической завязки.

«Безъядерная» утопия как политическое действие

Члены Нобелевского комитета умилились первым действиям Барака Обамы на посту президента США, а именно его заявлению о безъядерном мире. Критики говорят, что за те 10 дней, которые прошли с момента инаугурации Обамы до конечного срока приема заявлений в Нобелевский комитет, при всем желании Обама ничего не успел бы сделать. Это не так: он задал первоначальную тональность, некий по внешности сентиментальный образ, чтобы, по крайней мере на интуитивном уровне, донести до жителей планеты весьма сложное политико-идеологические содержание.

Конечно, никто из членов Нобелевского комитета не поверил, что когда-либо ядерное оружие исчезнет. Это было бы очередной достоевщинкой в стиле, что, если люди поверят, что Бога нет, они будут нежно и трепетно любить друг друга. Нет, люди допустили зло, и оно никогда не исчезнет. Число ядерных стран будет расти, мы не можем избежать этого сценария, но мы можем перестать бояться и сделать так, чтобы ядерное оружие никогда не было применено.

Обама сказал то, что вызвало у миллионов людей умиление. И за первые несколько месяцев своего правления ему удалось на какой-то пусть очень короткий период смягчить напряженность ситуации в большей части мира, чуть-чуть приподнять завесу и показать лучший, чем наш, мир.

Своя логика в этом есть. Чтобы объяснить ее обратимся к одной из проблем этнологии. Рассмотрим случай, когда в одном месте за короткий промежуток времени собираются различные группы мигрантов, у которых достаточно много общих черт, чтобы не иметь возможности игнорировать друг друга, и достаточно много различий, чтобы друг друга постоянно раздражать. Чаще всего это выливается в очередной перманентный межэтнический или дисфункциональный внутрикультурный конфликт. Но часто коллективом интуитивно прилагаются усилия, чтобы жизнь не превращалась в сплошную свару.

Например, способом снятия напряженности иногда является подчеркнуто ласковые отношения между людьми – дабы случайно не задеть за живое. И происходит это благодаря формированию специфического политеса, когда желание затеять драку с ближним трансформируется в подчеркнутую ласковость, нарочитую карикатурную любезность. Из нее потом создается характерный для данной общности политес, а за ним — безэмоциональная политкорректность уже без фальшивого умиления и слащавости, а потом, возможно, традиция, неписанный (или писанный) закон.

Обама внес в мир нарочитую ласковость. Основной техникой его воздействия на людей стала эмпатия — термин, заимствованный из психотерапии и описывающий действия врача по проникновению в феноменологический мир клиента (слово «пациент в этом контексте категорически не употребляется, так как имеет пассивную коннотацию, тогда как клиент активен). Психотерапевт не навязывает решений, а имплицитно подводит к ним, оставляя, однако, окончательный выбор за клиентом. Характерна здесь доброжелательность, которую доктор проявляет почти к любым способам самовыражения клиента.

Почему Обама не понял Россию?

Барак Обама приехал в Россию в апреле 2009 года после своей знаменитой речи в Каирском университете, обращенной ко всему мусульманскому миру, и нескольких не столь масштабных выступлений перед представителями различных культур. Все эти речи имели целью показать, что доктор Обама любит и понимает своих клиентов, что он ласково подталкивает их к правильному, с точки зрения психотерапевта, решению. Народы, как и люди, имеют разную этнопсихологическую конституцию, и для кого-то из них импульс, данный Обамой, может послужить благой цели, внести лишний гран ласковости в их отношения между собой, сформировать дружелюбный этикет, породить новую благородную традицию.

В России случилась осечка. Мы поняли, что к нам относятся с точки зрения эмпатии и сказали себе: «Этот парень нас лечит». Лечит наше геополитическое мышление, которое представляется гуру Обаме слишком имперским. А мы страсть как не любим, когда нас «лечат», и в прямом, но особенно в переносном смысле. Русские по сути своей не желают вникать в тонкости различий между «клиентами» и «пациентами».

Это показывает в первую очередь, что Обама — врач пока неопытный и нас не понял.

Модели, взятые из личностной (в отличие от групповой) психотерапии, вообще неприемлемы для анализа российско-американских отношений. Вследствие использования этих моделей может развиться трансфер – перенос бессознательных комплексов на реальные объекты, а именно психологические комплексы одних народов на другие народы. В качестве примера можно привести польско-американские отношения, доставшиеся Обаме в наследство от Буша. Трансфер в психиатрии очень сложно устранить, нужна значительная медицинская квалификация, которой Обама не обладает, и потому вроде бы дружественная США Польша ведет себя все более истерично.

Подыграть Обаме

Но зато Обама показал себя мастером групповой психотерапии. С его подачи произошло несколько знаменательных событий.

Началось, пусть осторожное, но все-таки набирающее скорость сближение России-НАТО. В голосе нового генерального секретаря НАТО Андерс Фог Расмуссен звучит порой и некое подобие нежности к России. Он уверяет, что Россия должна принять участие в разработке новой стратегии безопасности альянса.

Обама вместе с Дмитрием Медведевым добились значительного сближения стран «5 1» по Ирану. Они подали Ирану надежду быть услышанным. Более того, Обама показал, что он понял нечто из глубин иранской души и не против установления оборудования для первичного обогащения урана на территории мусульманской республики.

И, конечно же, нужно отметить отказ Барака Обамы от Третьего позиционного района! И разработку схемы, которую, как бы наши генералы не ворчали, в свое время посоветовал американцам Владимир Путин. Наконец, нельзя не отметить его намек, чего в мире не бывает, что, возможно, ПРО мы с Америкой будем строить вместе. Будем или нет в нашем контексте неважно, имеет значение, что об этом заговорили, возникла некая новая атмосфера.

Тем временем референдум в Ирландии принял Лиссабонский договор. Это, возможно, обошлось без участия Обамы, но счастливо вписалось в общий контекст короткого звездного часа мировой политики.

Существенно, что все это произошло одновременно. Словно бы мир по мановению волшебной палочки начал переходить в некое идиллическое состояние.

Это, конечно, не так. Маловероятно, что в ближайшее время не произойдут события, которые омрачат мировой горизонт. Но было показано трудами многих дипломатов и, в первую очередь, Барака Обамы, что такие моменты, полные взаимной любезности, возможны. И если они будут повторяться, на их основе заработается специфический международной этикет (любезность сторон, «концерт держав», их немного показная ласковость), который лежит в основании международного права.

Сейчас практически невозможно восстановить международное право в старых параметрах, доставшихся нам от Холодной войны. Некоторых позиций там просто нет. Европейская комиссия под руководством Хайди Тальявини по расследованию августовской войны, указывает, что порой нужных международных законов не существует. Из наработок комиссии Тальявини становится ясно, что имел в виду Медведев, когда говорил о неделимости безопасности. Это главное, чего в сегодняшнем международном праве не существует.

У Обамы слова пока не разошлись с делами. Сперва он показал, до каких пределов может простираться любезность между народами на словах (обещание уничтожить ядерное оружие), а потом продемонстрировал, до какой сплоченности и доброжелательности она может доходить между народами в делах. В таком разнокультурном мире как наш, начало процесса выработки из эмоции этикета, а из этикета — международного права должно иметь сильный толчок. Его и попытался дать Барак Обама.

Для России сейчас самое время Обаме подыграть, а тем временем задуматься над вопросом, каково качество возможного союзничества России и Америки, какова его суть и в чем его миссия, если оно, конечно, состоится. Обама — мастак на психологические ловушки, нам надо учиться их преодолевать и строить свои. Это то, что можно назвать искусством внешнеполитической провокации. Как применить это искусство с пользой для обеих стран? Завтра этот вопрос может стать основным во внешнеполитической жизни России.