Куда исчезли идеалы школьников?

Анна Очкина, кандидат философских наук, доцент Пензенского государственного педагогического университета:

Если говорить об образце для подражания, например, моего поколения, я бы вряд ли могла вам сказать кто это был. Кем мы восхищались? Мы запоем читали Стругацких, но мы запоем читали Дюма, но его герои, в общем-то, вряд ли могут получить 5 с плюсом за их нравственные качества, они, в общем-то, были гуляки, повесы. То есть, я бы не могла назвать персонажа который вот безусловно был героем для моего поколения, тем более что поколение - это все таки очень большая группа людей.

Сейчас это люди с самым разным общественным положением, идеологическими взглядами, материальным положением, судьбой и т.д. Я бы говорила, даже, не об образце для подражания, я бы говорила о некой структуре качества. Вот что было безусловно, какое качество делало персонажа для нас героем. Конечно, героизировалась дружба. «Три товарища», вообще вот эти саги Ремарка, о людях противостоящих времени именно своей дружбой. Смелость, бесшабашность, дерзость умение бросить вызов, все это, безусловно, вот этот набор качеств делал персонажа героем. Все эти персонажи, если вы вспомните даже если они там может быть богатее или беднее, или имели какое то отношение к деньгам, у них было еще то качество, они были, ну, если не абсолютно бескорыстны, то они некогда не были ориентированы на финансовый успех. Вот, это на самом деле очень важная вещь.

И поэтому мы сейчас сталкиваемся с тем что, допустим, героизировать человека, который ведет себя рационально, с точки зрения например хом экономикс, не возможно. Потому что если вы вспомните даже великих детективов? Да? Там великих героев-любовников? Даже разбойников персонажей, вы поймете, что никто из них не руководствовался мотивом прибыли. И если вы вспомните революции буржуазной, то вы вспомните, что они всегда пользовались чужими героями, а это была античность, или это было обращение в русской революции к той же французской революции, но ни в коем случае они не героизировали буржуа, потому что это не героично. Поэтому на счет образца для подражания, можно говорить об этой структуре личности, которая обязательно включала в себя преданность дружбе, обязательно включала в себя цель, конечно, цель жизни, которая была, скажем так по проще, одухотворенной.

Что касается современных молодых людей, я не могу сказать точно кого они героизируют, меня немножечко настораживает тот факт, что исчезла такая вещь, как например массовое запойное чтение. Ну, такое коллективное запойное чтение, вот у нас было весь класс читает Стругацких, или весь курс читает «Мастер и Маргариту». То есть был определенный набор литературный или определенный набор фильмов который все знали, все смотрели, соответственно мы все цитировали из «12 стульев».

Человек моего поколения особенно, если он ну вообще читал в своей жизни, он обязательно знает определенный набор из цитат «12 стульев», что кстати нельзя сказать о современных молодых людях, даже очень образованных, даже блестяще образованных. Они отличаются от нас, они знают больше языков, как то у них шире представления о мире, у нас то были из книг, «Вокруг света», кинопутешествий, а тем не менее вот привычка к цитатам ушла.

Если говорить об образце для подражания то, наверно, ну я бы рискнула сказать, что у современных молодых людей это ни структура качества, это не личности, это скорее некие жизненные цели т.е. это уже не образец для подражания, это типы целей которые люди ставят себе в зависимости ну от своих индивидуальных качеств, той социальной группы в которой они вращаются к которой они себя идентифицируют и т.д. Вот эта героизация кого то или чего то, мне кажется, что она из социальной культуры уходит. И мне немного жаль, потому что, мне кажется, что человек все таки для такого, для такой устойчивости к жизненным искушениям, должен был пройти вот этот вот героический период.

Вообще, сейчас, на мой взгляд, немножко изменился механизм социальной самоидентификации. Конечно, советское общество не было социально однородным, ни в коем случае. Оно не было социально однородным, но существовало некое представление об общностях нематериальных что ли? Да? То есть, и культурная самоидентификация отнесения себя к группе с определенными культурными представлениями, идеалами, знаниями и т.д. часто была наравне, а то и кстати доминировала над социальной, над экономической. А сейчас социально экономическая идентификация, безусловно доминирует, более того она стала отчетливее людей, появилось понятие своего не своего круга, класса. И я это даже замечаю так сказать и у молодых людей. Причем именно не профессиональное, не культурное, а скорее социально-экономическая идентификация и идентификация, к сожалению, вот в этой вот иерархии: верхи, низы, средний класс.

Хотя со средним классом все очень сложно, потому что у нас всегда по идентификации получается процентов 45 себя относят к среднему классу, ориентируясь на самые разные критерии. Но, тем не менее, внутри вот этого огромного такого аморфного среднего класса, человек себя довольно отчетливо относит к той или иной группе, при чем довольно подробно. То есть, например провинциальная интеллигенция себя так осознает, значительно сильнее чем это было в советское время. Тогда какая-то общность интеллигентская существовала у московского профессора и у школьного учителя в селе. Сейчас, конечно, никакой общности нет. И идентификационно это отражается. Вот эти идентификационные реакции у людей стали, на мой взгляд, как то сильнее, четче, они больше значат в их жизни.