Каждому пролетарию - место в крематории!

Среди юбилеев этого года есть и такой: 90 лет назад (1919 г.) в Петрограде начал строиться первый государственный крематорий.

Кончина японского фокусника

Когда в октябре 1914 г. в Москве внезапно скончался приехавший на гастроли японский фокусник Литтон Фа, вопрос о его погребении был поставлен на заседании городской управы. Ведь первый японец, умерший в Москве! На каком кладбище хоронить? Ясно, что не на христианском, не на иудейском... Решили - на мусульманском. То, что на родине фокусника кроме зарывания в землю практикуется еще и погребальный костер, даже не обсуждалось: сжигать? дикость какая-то!

Российская империя с отношением к кремации определилась еще в 1909-м. Нам сие не нужно! «Самым естественным способом погребения признается предание трупов земле», - заявил Святейший синод. Сожжение покойных - «своеволие, противное воле Божией». Но на момент смерти Литтона Фа страна уже ввязалась в роковую для нее Первую мировую. А война - это трупы, трупы... Дальше - две революции, Гражданская... Смерть превратилась в дело обыденное, отношение к ней перестало быть сакральным.

«Кафедра безбожия»

Решив строить крематорий, большевики били одним выстрелом даже не двух, а трех зайцев.

Во-первых - чисто практический аспект. Гражданская война стала для страны еще и коммунальной катастрофой: из строя вышли системы, обеспечивающие элементарные бытовые нужды людей. В итоге - голод, холод, эпидемии. Резко возросло число смертей, в том числе и в Питере, красной столице. При этом в силу предшествующих потрясений здесь оказалась масса народа, оторванного от родни, - беженцы Первой мировой, солдаты... Хоронить их по всем правилам было некому. А если и находилось - возникали новые проблемы: не хватало гробов, кладбищенские службы не справлялись.

Во-вторых - удар по церкви и религии вообще. Если попы уже не регистрируют рождения и браки, то почему должны ведать вопросами смерти? Священный синод советской власти не указ! Мы предложим новый обряд прощания с покойным, простой и технологичный, без всяких молитв и отпеваний. Гляньте - сожгли, и ничего не случилось! «Крематорий - кафедра безбожия» - заголовок в одной из тогдашних газет.

И наконец, в‑третьих (на самом деле главное). Революция в стране, ясно? «Поворот все вдруг». Новые подходы, новые взгляды, новые люди... Введение кремации - явление того же порядка, что и освобождение алфавита от «ятей», переход на новый календарь, замена аршина метром. Еще один шаг к модернизации страны, отказ от прежних традиций, введение европейских стандартов мышления.

Так что идею кремации в стране не зря поддержал сам Ленин. Троцкий написал статью, призвав вождей революции подать массам пример, и, когда придет срок, уйти в мир иной через пламя крематория («Урны с прахом в Кремлевской стене» действительно станут приметой советского времени, хотя сам Лев Давидович упокоится все же в земле - пусть и мексиканской). А в начале 1919 г. Совет комиссаров Союза коммун Северной области особым декретом за подписями Г. Зиновьева и М. Калинина известил петербуржцев о решении строить крематорий.

Первый «крематориум»

Введение большевиками кремации покойных для многих стало шоком: Россия такого никогда не знала. Все официальные конфессии империи просто предавали усопших земле. Кстати, и на Западе кремация практиковалась не очень широко: сжигание трупов запретил еще Карл Великий, и если потом эта мера применялась, то лишь во время войн и эпидемий. Только в 1869 г. Международная медицинская конференция призвала европейцев чаще прибегать к «огненному погребению», поскольку так гигиеничнее и сохраняется «земля для живых людей».

Поскольку для большевиков большое значение имел антирелигиозный момент, строить первый в России Петербургский крематорий (тогда говорили «крематориум») поначалу демонстративно хотели на территории Александро-Невской лавры. На протесты монахов и верующих никто внимания не обращал, но дело постоянно тормозилось - то из-за наступления Юденича, то из-за хозяйственных проблем. В конце концов новое здание решили не возводить, а переоборудовали помещение бывшей бани на Васильевском острове. В декабре 1920 г. крематорий заработал. За три месяца сожжено было 379 трупов - в основном умершие от тифа красноармейцы, немцы-военнопленные, бродяги, беспризорники. Но печь, изготовленная на Путиловском заводе, оказалась неэффективной, начались перебои с дровами - и учреждение вскоре закрыли.

В 1927 г. был построен второй советский крематорий - в Москве при кладбище Донского монастыря. Сейчас их в России 14 в 11 городах страны.

Первый крематор

За воплощение идеи в жизнь должен был кто-то взяться.
У истоков советской кремации стоял конкретный чиновник - управделами Петрогубисполкома, член коллегии Наркомвнудела 25-летний Борис Каплун.

Странный был персонаж в комиссарской когорте (хотя тоже по-своему типичный). Мало-мальски грамотных людей у большевиков не хватало, брали всех, кто приходил. А Каплун - не то племянник, не то двоюродный брат знаменитого главы ПетроЧК Урицкого. Нет, Каплун был предан суровому «красному делу», только при этом человеком, по многочисленным свидетельствам, оставался лично не злым. До революции - студент технологического, вертелся в богемных кругах. Став большим начальником, многим помог - в частности, известному писателю Андрею Белому. Пытался спасти арестованного Гумилева. Обожал жену - знаменитую балерину Спесивцеву. Вообще с поэтами и художниками явно чувствовал себя лучше, чем с узколобыми фанатиками. Другое дело, что даже такие, как он, на страну смотрели, как экспериментатор на лабораторную мышь.

А тут - совещание в Петросовете: что делать с невостребованными трупами? Инженер Епишкин из комиссариата городского хозяйства вспомнил, что в Европе и США уже давно есть крематориумы. Городской санврач Кашкадамов поддержал идею. Каплун загорелся (уместно здесь это слово?). Он вообще увлекался броскими проектами - не зря параллельно, например, боролся в красном Питере с проституцией.

\"Издание должно окупиться\"

Как дальше шло дело - историками сегодня изучено подробно (выделю прежде всего исследование М. Шкаровского «Строительство Петроградского крематория как средства борьбы с религией»). Основные вехи из биографии первого крематория приведены в нашей справке. Но заметим попутно вот что.

Эту историю легко свести к нехитрому тезису: нехорошие большевики рушили вековые традиции. Это будет верно, но отчасти.

Каплуну надо было разъяснять в несознательных массах преимущество «огненного погребения». Он знал литературно-художественную среду, к ней и обратился. И вышло, что в той или иной форме (художественное оформление, иллюстрации к агитброшюрам и т.д.) к пропаганде кремации причастны виднейшие художники своего времени: А. Бенуа, Ю. Анненков, И. Билибин. И ничего - никто потом не вздыхал, не заявлял, что, мол, выкрутили руки. Относились просто как к новой, оригинальной идее. Посмотреть на сжигание тел (новое зрелище!) Каплун приглашал ведущих писателей - с охотой соглашались. Подробная запись о такой поездке есть, например, в дневниках Корнея Чуковского (правда, восторга у него это посещение не вызвало). Обычная публика толклась в «крематориуме», постоянно глазела, обсуждала, как крюками цепляют мертвые тела, как изгибаются трупы в огне. Что тут было? Вечный интерес к покойникам, всегда и всюду сидящий в подсознании (иначе не пользовались бы таким спросом голливудские ужастики)? Отрыжка Серебряного века с его декадентским вниманием к теме смерти? Общественный цинизм как примета эпохи?

Так что Борис Каплун не зря написал о предполагаемой книге «Петроградский крематориум. Итоги архитектурных работ. Задачи и сжигание трупов»: «Издание должно полностью окупиться».

Московский репортаж

Говорят, есть такой способ бросать курить: в сезон заболеть гриппом. Из-за общего недомогания к сигарете все равно не тянет, надо перемочься и просто не закуривать потом. Наверное, с идеей кремации в СССР произошло нечто похожее. «Огненное погребение» появилось у нас в Гражданскую - но все же это была не главная из тогдашних забот. А дальше - привыкли. Сегодня вообще - печальная, но обычная процедура. Церковь не осуждает.

И когда в 1927 г. после закрытия питерского в стране вновь появился крематорий (в Москве, при кладбище Донского монастыря), это уже не воспринималось как сенсация. Просто примета новой жизни. Мне в подшивке тогдашнего «Огонька» (№52-11.12.1927) попался репортаж из крематория. Вполне типичный, производственный. «Вот небольшой глазок из слюды. Взглянем. Медленно и равномерно горит труп. (...) Механики регулируют огонь. В общем, 6 пудов хорошего черного кокса дают 1,5 кило белых нежных костей». Эмоций - минимум.

...А ХХ век набирал обороты, и времена, когда смерть станет конвейерным производством, были не за горами. Тут-то крематории особенно понадобились. Гитлеру - для лагерей уничтожения, а Сталину...

Когда в 1937-м грянул «большой террор», тела всех расстреливаемых в Москве сжигали поначалу в Донском. Бориса Каплуна арестовали 23 мая 1937 года. Он хоть с 1921-го уже не состоял в партии, но как хозяйственник оставался «в обойме», работал в Москве замдиректора небольшого завода. Расстреляли 28 ноября 1937 года. В те дни смертных приговоров выносилось уже столько, что Донской крематорий не справлялся и жертв параллельно стали еще и просто хоронить в тайных общих могилах - в Бутово, в «Коммунарке».

Так что какое погребение принял инициатор первого советского крематория - огненное или простое, - сказать трудно.