Познать Россию

Без наличия подлинной национально-государственной идеи (не злободневной, а вечной, \"стратегической\", если можно так выразиться, цели) вывести Россию на достойный путь не удастся. Все \"тактические\" действия властей будут заведомо беспомощными, слепыми. Причем идею эту нельзя выдумывать, \"креатировать\" в неких политических лабораториях, как происходит сейчас.

Становится очевидно, что национальная идея существует объективно, и все кризисы и катастрофы конкретной нации (слово \"нация\" я понимаю в культурно-цивилизационном смысле, как определенную общность людей не обязательно одной этнической группы) происходят оттого, что власть предержащие неверно понимают эту идею, пытаясь приспособить ее под свои личные представления (здесь мы не рассматриваем случаи внешней опасности). Вспомним постоянно цитируемую мысль Владимира Соловьева о том, что идея нации есть не то, что сама нация думает о себе во времени, а то, что Бог думает о ней в вечности. Иногда приходится слышать, что этими словами В. Соловьев хотел выразить бесполезность людских представлений об их нациях, но мы с этим согласиться не можем. Мыслитель скорее указывал на опасность относительного, ограниченного взгляда и склонялся к тому, что постигать идею нации нужно не с позиций настоящего и субъективного, а с позиций вечного и объективного. В том же, что хотя бы пытаться постичь высшую идею своей нации — необходимо, мы твердо уверены. Точно так же и каждому человеку необходимо чувствовать свое призвание, по крайней мере — деятельно искать его, ибо без знания своего пути не может полноценно существовать ни человек, ни нация.

Характерно то, что нам не нужно искать национальную идею вслепую — ведь позади у нас великая более чем тысячелетняя история. По упадкам и взлетам нации (совокупно объединяющим культурные, демографические, военные, экономические и прочие показатели) можно судить о том, в какой период нация наиболее соответствовала своей объективной идее, а в какой — наиболее отклонялась от нее, ибо при выполнении своей идеи нация развивается, при невыполнении же деградирует.

Осознанная национальная идея станет стратегией нации (не стоит здесь понимать слово \"стратегия\" в военном смысле), стержнем ее существования. Она станет основной идеологией, идеологией утверждения (не стоит и слово \"идеология\" понимать в ограниченном смысле тоталитарного мышления и пропаганды), тем общим, чем будет обеспечиваться внутреннее, духовное единство народа, вне которого разрушается само понятие народа. Ибо идеология отрицания (будь то ответ на внешнюю или внутреннюю угрозу и т. п.) не может быть вечной, она всегда вторична и относительна. Она обеспечивает не подлинное единство народа, а лишь временное совпадение интересов разрозненных социальных групп (пример — сегодняшнее всеобщее неприятие олигархов и либералов-реформаторов: в случае исчезновения общего объекта отрицания исчезнет и существующее единство взглядов, а идеологии утверждения не возникнет). Другими словами, идеология отрицания понимает, \"как не должно быть\", идеология утверждения — \"как должно быть\". Вот с последним в государственном аппарате России сегодня туговато.

Идеология отрицания должна быть подчинена идеологии утверждения, должна быть частью ее, не обладающей самоценностью. Ибо без основной, утверждающей идеи нация существовать и развиваться не может. Реализация возникающей как ответ на деструктивный фактор идеологии отрицания не приводит нацию, потерявшую свою основную идею, к подъему. Нация, утратившая идеологию утверждения, борется не с самим деструктивным фактором (ибо не может его осознать), а с его следствием, с носителями разрушения, на смену которым, подобно головам сказочного чудовища, приходят новые. Тогда как бороться нужно именно с самой \"национальной инфекцией\", с искажением подлинного исторического пути развития. Нужно не просто сбросить существующие идеалы, а обрести подлинные, соответствующие объективной идее нации идеалы, сменить ориентиры. И тогда окажется, что вовсе не обязательно бороться с носителями прежнего зла — им уже не будет хода, не будет воздуха.

Идеология утверждения выводится из объективных факторов, влиявших и влияющих на развитие данной нации, другими словами, из того, чем нация жила на протяжении ее исторического пути.

Осмысление истории

Сегодня, когда все большую точность в понимании истории обнаруживает геополитический подход, с новой актуальностью возникает теория принципиального цивилизационного различия различных наций. Название науки геополитики, возникшей из синтеза различных дисциплин (география, история, политология, этнография, философия и др.), не очень точно выражает ее сущность, но дело не в этом. Главный закон геополитики и утверждает упомянутое цивилизационное различие структур, деля мировые нации и государства на евразийские (традиционалистские, идеократические) и атлантические (рыночные, технократические, индивидуалистические). История свидетельствует, что искажение исторического пути нации разрушает эту нацию — и это как нельзя более актуально сегодня. Цивилизации несопоставимы, ибо существуют по разным законам, и механическое перенятие чужих форм невозможно. Иначе говоря, нации, сумевшие пройти более или менее значительный исторический путь, всегда \"светили собственным светом\" и всегда деградировали при попытке перенести на свою почву иные законы.

Постичь объективную идею нации можно, изучив все факторы, определявшие существование этой нации, ее государственность как средство творческого существования этой нации. Причем тут нужно учитывать, что хоть \"со стороны\" иногда и бывает виднее, но смысл конкретной культуры можно оценить только изнутри, проникнувшись светом этой культуры. Иначе выйдет односторонняя и ограниченная трактовка явлений одного порядка по законам другого (например, согласно американскому пониманию вся история России — сплошное \"нарушение прав человека\").

Смысл государства у разных культур различен; вот почему нам необходимо всегда помнить, что определяло бытие России и какой тип государственности соответствует этому бытию более всего.

В данной работе мы не будем разбирать подробно каждый из факторов, так как не это является предметом исследования, а лишь обозначим их.

Отношение к государству и правителю. В России правитель воспринимался народом как Божий помазанник, соответственно и сам правитель (царь) ощущал свое положение скорее обязанностью, чем правом. Этому способствовала укорененная в русском народе христианская религия. Россия жила не рынком, а семьей, русское общество всегда было традиционным и идеократичным (даже в формально атеистическом СССР). Сама идея власти была не политической, как в западных демократиях, а религиозной (Н. Жевахов). Государство было \"организмом духовной солидарности\" (И. Ильин), а не прикладным административным институтом или \"органом принуждения\". Кроме того, в силу объективных условий (размер территории, климат, внешние угрозы, многонациональность) была неизбежна власть авторитарного типа. Без такой сильной централизованной власти держава просто распадалась.

Отношение к армии и войне. Роль армии в России первостепенна: за тысячелетнее существование русского государства выдавалось редкое десятилетие без оборонительных войн. В течение всей нашей истории мы защищались — и при этом успевали осваивать новые земли, приращивать население, создавать культуру. Поэтому война для нас всегда была \"священной\", всегда была суровой необходимостью. Здесь же можно проследить развитие коллективного (соборного) сознания, также обусловленное объективно.

Интересно, что русские святые чаще всего были или правителями, или воинами (а порой правитель и воин совпадали).

Личность и общество. Жизнь и труд для русского человека были не путем к личному успеху, а прежде всего служением Богу и Отечеству. Если бы личности не умирали, умер бы весь народ — и выживанием народа мы обязаны именно самоотвержению многих наших предков. Долг — вот что определяло русское бытие. Оттого и западное понимание правового государства для нас несколько чуждо. Раньше всякого права существует обязанность; вернее, право является лишь средством, возможностью выполнения обязанности. Такое понимание права и обязанности было характерно и для монарха (в русской монархии не было места западному абсолютизму по типу \"государство — это я\"). Поэтому и западный эгоизм России чужд.

Вера. Христианская религия, принятая Русью в Х веке, сформулировала нравственные идеалы народа, жившие и раньше, но без должного осознания. Поэтому Россию нельзя рассматривать вне христианства. Даже теперь, когда сознательно верующих людей очень немного, христианство по-прежнему подспудно питает духовные силы России. Недаром даже З. Бжезинский признал, что после сокрушения СССР главным врагом США остается русское православие.

Христианство говорит о справедливости, сострадании, самоотречении, аскетичности, терпимости. Дух христианства несравним с духом западного (давно уже секуляризованого) потребительского бездуховного общества. И именно православие остается оплотом неискаженного (как в католицизме, протестантизме и многих более мелких ересях) христианства.

Россия всегда жила верой; даже в СССР при заявленном атеизме народ жил верой и атеистичным называться не мог — стержень русского характера не был переломлен, человек сохранил религиозное отношение ко всему миру (\"космос\", а не space, пространство), окружающему его — к природе, людям, общественным ролям, работе и т. д.

Национальный вопрос. В России никогда не было экстремистских проявлений русского национального чувства, ксенофобии, расизма и т. п. — явлений, характерных для Европы и Америки. Собственно, и \"русский\" — понятие не этническое, а культурно-духовное; русским народом называется общность многих этносов, и даже его ядро — великорусский народ — не является монорасовым.

Отношение к деньгам, прогрессу, труду, земле, искусству и т. д. строилось на основе христианской этики и сформированного ей национально-государственного сознания. Об этом нужно всегда помнить и учитывать, что законы одной культуры могут не подходить к другой (так, в России совершенно несостоятельна американская \"программная\" фраза \"Если ты такой умный, почему не богатый?\").

Нам представляется излишним расшифровывать здесь все эти черты народного сознания. Говоря коротко, в России сложился особый тип государственного, национального и религиозного сознания, который и является выражением Русской идеи.

Именно из понятия об этом сознании нужно исходить, оценивая фактическую сторону истории (ведь факты без их осмысления могут запутать) и намечая пути в будущее.

Мы обозначили возможный путь осмысления истории с ясной целью: показать, что понимание истории не может строиться лишь на сопоставлении выбранных фактов (т. е. внешних проявлений, феноменов). Сквозь противоречивые виражи истории можно различить ее подлинный, сущностный стержень — его нельзя вывести из \"голых фактов\", т. к. каждому явлению предшествует ряд объективных и субъективных предпосылок и мотивов. Изучая внутреннюю \"интонацию\" истории, а не только ее \"слова\", можно прийти к более или менее верному пониманию глубинного неискаженного пути страны, сущности национального характера.

Приходится признать, что сейчас такому трезвому осмыслению препятствует несколько серьезных факторов. Главный из них — тотальная манипуляция сознанием населения России, раскрытая и детально описанная С. Кара-Мурзой (\"Манипуляция сознанием\"). Прибавьте к этому банальную нехватку информации (особенно в провинциях, куда просто не доходят сочинения \"неправильных\" публицистов), накопительное действие манипуляции, искажающее не только представления человека, но и сам характер его мышления.

Построение органичной идеологии

На основе совокупного государственно-национально-нравственного сознания и должна вырабатываться объективная, органичная народная идеология. Она состоит из трех основных частей: нравственное сознание, национальное сознание и государственное сознание. Православие как свободное нравственное учение о Боге, национализм не колониального, а соборного характера. Заметим, что особенности русского национализма и русского империализма естественно вытекают из духа православия: свободное единение (соборность), терпимость к чужому обычаю, но готовность любой ценой защищать свой, нравственное понимание роли государства и венца правителя. Цельное сочетание религиозного, национального и государственного сознания — и есть Русская идея, о которой столько говорят и спорят.

Мы должны строить нашу жизнь на основе истинно русских ценностей, на основе соответствия государства духу народа. Это не произвольные измышления; все культурно-этнические особенности русского народа, приведенные выше — суть элементы системы. Она существует объективно, определяется и географией, и врожденными свойствами народа, и органической верой, и историей. И если наполнять оформившуюся систему не соответствующим ей содержанием — система разрушается. Россия перестает быть Россией. Чтобы сохранить и развить Россию, ее нужно понять, осмыслить ее путь по оставленному историческому \"следу\".

И тут может возникнуть \"крамольный\" вопрос: а зачем нам бороться, зачем вообще Россия должна оставаться Россией? \"Патриотизм\" многих основывается лишь на понятии того, что мы — русские, а значит, должны противостоять другим, в общем таким же, как мы, но называемым по-другому. Внутренние, духовные различия народов такой патриот увидеть не может или не хочет, патриотическая форма для него важнее содержания. Зачем должна жить Россия, если она сегодня не соответствует идеалам \"цивилизованного человечества\", не желает \"вернуться на столбовую дорогу цивилизации\", подчиниться мудрому \"мировому сообществу\"?

Первой ступенью на пути к пониманию смысла России должно стать признание многовариантности развития человечества. Различные культуры в силу различных условий приходили к различному пониманию сути мира и роли человека в нем; уже сегодня стало ясно, что западный путь, путь технического прогресса и роста потребления не может быть общечеловеческим. Если бы, к примеру, все народы сегодня загрязняли природу и потребляли столько же, сколько это делает Запад и его крайнее выражение — США, мир давно бы погиб. Да это и невозможно, так как Запад, \"верхушка айсберга\", \"золотой миллиард\", существует постольку, поскольку властвует над остальным миром. Поэтому прежде всего нужно отказаться от отождествления какого-либо частного пути с \"общечеловеческим\" или \"цивилизованным\".

Следующим шагом должно быть выявление смысла нашей страны. Ведь, в самом деле, не только самоназванием \"русские\" мы ценны? Что должно одухотворять нацию, почему мы имеем право на существование и самостоятельное развитие?

Геополитический смысл России

Заслуга геополитики в том, что она не отрывает духовное существование от конкретных материальных форм. Одним из факторов развития общества, безусловно, является пространство, на котором это общество рождалось и росло. Сегодня нас приучают к тому, что русские — народ слабый, ленивый, не способный выжить в \"цивилизованных рыночных\" условиях, и мы нередко склоняемся к тому, чтобы поверить этому. И не ставим очень простой и очевидный вопрос: а как, собственно, мы создали и удерживали в течение многих столетий нашу страну, этот уникальный духовный и геополитический феномен?

Объективно русскому народу пришлось жить в тяжелейших условиях, не сравнимых с условиями стран, которые сегодня ставятся нам в пример.

Во-первых, Россия достойна называться самой холодной заселенной страной. Изотермы на востоке Европы изменяются не с севера на юг, а чуть ли не с запада на восток — каждый, кто возьмет климатическую карту, может в этом убедиться. В результате на одних и тех же широтах в Западной Европе наблюдается мягкий климат, а в России — более холодный и более резкий в перепадах. Даже страны Скандинавии и Канада в этом России уступают. Отсюда — малое количество земель, пригодных для полноценного земледелия, дороговизна дорог, строительства, отопления и т. д. И вовсе не \"русской ленью\" объясняется сравнительно низкая эффективность нашего сельского хозяйства. На это можно посмотреть с другой стороны: ведь мы показали пример земледелия и производства на территориях, которые везде в мире считаются \"мертвыми\" (например, земли, находящиеся за Полярным кругом).

Во-вторых, Россия все еще остается самой большой страной. Причем с относительно маленьким населением, сопоставимым разве что с населением крохотной Японии.

В-третьих, на протяжении многовековой истории России наш народ жил в полувоенных условиях из-за постоянных вторжений иностранных армий. Каково же было удерживать и приращивать огромную территорию сравнительно небольшими силами, не сдаться перед захватчиками, не переродиться, а выносить и развить собственную культуру, сохранить древние духовные силы!

Россия создала особый тип империализма — не воинственно-принудительный и не колониальный, собственно, вообще не империализм, а опыт объединения. Сегодня, когда распался СССР, мы забываем, что очень часто соседние народы сами просились в Российскую империю — и им не было отказа. Москва не вытягивала соки из окраин, что характерно для всякого западного империализма, а, напротив, развивала их, и ни один народ не чувствовал себя ущемленным (про черту оседлости сейчас речь не идет — слишком сложный это вопрос, чтобы решать его на бегу).

Из всех этих условий вырос совершенно особый народ — русский народ в понимании не узко-этническом, а более широком и духовном. \"Русскими\" являются не только великороссы и даже не только украинцы с белорусами, но и все остальные народы, входившие в состав России. Независимо от религии все они отличались особыми качествами, выкованными в суровых условиях, — коллективизмом, жертвенностью, привычкой к помощи и подвигу.

В этом и заключается геополитический смысл России. Кажется, именно эту землю сам Господь избрал для испытания человека. Ведь Истина не может родиться в благодатных тепличных условиях. Ее нужно выстрадать. И тогда она станет внутренне присуща народу. Только в этих местах, только на территории, позже названной Россией, мог выкристаллизоваться русский народ с особым пониманием мира и человека, и только это понимание могло помочь русскому народу выжить — и не просто выжить, а расширить страну, включить в нее десятки народов (не порабощением, а свободным присоединением без всякого \"шовинизма\"), создать уникальную культуру, сохранить и приумножить народ. Только здесь человек мог так прочувствовать необходимость любви к ближнему, несостоятельность эгоистического индивидуализма, порочность прогресса ради потребления, сохранить чувство греха.

С утерей чувства истины разлагается нация, но истина разложиться не может. Она — с нами, и ее временная утеря — наша вина. Пусть нам говорят, что никакой родины, никакого внутреннего духовного единства у народа нет и не может быть, что есть только свободные индивидуальности, права, свободы... Серьезных аргументов у адептов этих идей нет. Наши либералы просто не видят, не знают Родины (тут нужно вспомнить слова И. Ильина об особом, духовном способе познания — любви), это явление им непонятно и враждебно. Патриотизм сродни вере, и не случайно подлинный русский патриотизм неотрывен от традиционного русского религиозного сознания. В определении патриотизма нет места материальному взгляду, это относится всегда к сфере духовного, не познаваемого человеком до конца.

Либерализм также является своего рода верой. И если для Запада он органичен, то для нас — вреден. Русский либерализм пришел с Запада. Разумеется, нельзя приуменьшать нашу собственную вину в восприимчивости к этой болезни, но о чужеродности либеральной демократии помнить стоит всегда. И вопрос \"продолжать ли интеграцию в рыночное общество\" должен пониматься как \"хотим ли мы остаться собой\". В таком понимании ясно, что рынок, диктатура, демократия — все это вторично, все эти формы определяются содержанием, и если нам дорога наша страна и наша история, то думать нужно о том, как целесообразнее сохранить наше содержание.

С этой самоидентификации (трезвой, взвешенной, освобожденной от эмоций и шор) и должен начаться трудный, долгий, но, нужно верить, результативный путь возрождения России.

К сожалению, сегодня многие влиятельные люди озабочены именно формой, не видя живого духа России и не желая его видеть. И вот, завершая эту краткую работу, скажем: изучайте Россию, познавайте Россию, не будьте ограниченными в своих взглядах, помните, что мы не должны безоговорочно равняться на Запад, мы должны быть собой. Наш духовный исторический опыт трудно сравнить с опытом других культур, он настолько разнообразен, что понимать его тенденциозно и тем более перечеркивать — преступление. Нужно наконец определить, кто мы есть.