АвтоВаз как зеркало российской экономики

Судьба крупнейшего российского автоконцерна - вновь в центре внимания аналитиков. С одной стороны - перспективы сотрудничества с новыми партнерами, как отечественными, так и зарубежными. А вместе с ними - масштабные планы технического перевооружения. С другой - слухи о массовых сокращениях, решительно дезавуированные вице-премьером Игорем Шуваловым, посетившим АВТОВАЗ в начале октября. Бросается в глаза и еще одна, не менее существенная черта складывающейся ситуации - непосредственное участие государства в решении проблем концерна.

Насколько происходящее на АВТОВАЗе типично для современной российской экономики? Этот вопрос Русская служба «Голоса Америки» адресовала известному российскому социологу, профессору московской Высшей школы экономики Овсею Шкаратану.

Алексей Пименов: Овсей Ирмович, и о состоянии нынешней российской экономики, и о самой ее природе идут острые дискуссии. Ваше мнение?

Овсей Шкаратан: Главное - это то, что, в отличие от Балтии и Украины, Россия не стала по-настоящему капиталистической страной. Это государственническая, этатистская система. Капитализм и частная собственность существуют, но играют второразрядную роль. Поначалу, в период ее становления, чувствовалась роль так называемых олигархов, но теперь контроль полностью находится в руках государства.

А.П.: Некоторые эксперты, например, Андрей Пионтковский, считают, что само государство приватизировано...

О.Ш.: Пионтковский неправ. Он - политолог и никогда серьезно экономикой не занимался. Россия вернулась на круги своя - в советский период. Тогда ведь тоже были люди, контролировавшие экономику, но никому не приходило в голову говорить об олигархах в западном смысле. Вообще, западные термины как нам малоприменимы. А в нашем случае государство воплощается в верхушке, точнее - в лидере. Сегодня это Путин. Конечно, идет борьба. Конечно, это государство не имеет прочной экономической основы. Да и его социальные основы весьма расплывчаты. Мы столкнулись с тем, что население отвергло все попытки преобразовать наше общество в общество демократическо-капиталистического типа. Да, элементы рынка присутствуют. Но - на втором плане. Достаточно сказать, что основная масса ресурсов напрямую включена в государственные монополии - либо в те монополии, которые контролируются государством.

Восстановлен тот монополистический тип экономики, который мы когда-то приписывали Америке. Можно ли назвать это капитализмом, если частная собственность не защищена? Если любой губернатор может уничтожить среднего владельца, а Путин - крупнейшую корпорацию страны? Тут ведь дело не только в судьбе ЮКОСа, но и в том, что все остальные корпорации сегодня стоят с протянутой рукой: хотите - возьмите нас, хотите - нет. Как прикажете - так и будет. Я даже не утверждаю, что это плохо - я просто говорю, что это так.

А.П.: Обратимся теперь к ситуации с АВТОВАЗом. Многие считают, что в свое время здесь имел место своего рода олигархический эксперимент... Я имею в виду ЛОГОВАЗ.

О.Ш.: Да, с участием Березовского. И происходили там настоящие бандитские разборки. Я был знаком с некоторыми деятелями, которые тогда бандитствовали. В самом начале девяностых. Интересно, что сам ВАЗ целиком принадлежал государству. А вот ЛОГОВАЗ оказался основным контролером финансовых потоков, основным покупателем и продавцом. Основным посредником.

А.П.: Насколько этот случай можно считать типичным?

О.Ш.: Нет, это не типичный случай. Во-первых, тогда, в начале девяностых, значительная часть собственности - в масштабах всей страны - осталась просто у государства. Во-вторых, в ряде случаев директорат сумел сохранить жесткий контроль за собой. Скажем, если говорить о «Лукойле» - одном из крупнейших частных владельцев в России, о гигантской нефтяной корпорации, имеющей и нефтеперерабатывающие заводы, и системы заправок в разных странах, то эта фирма принадлежит людям, которые были министрами и заместителями министров. И заметьте - бандитов они вышибли очень быстро.

Поселения, в которых расположены их нефтепромыслы, были защищены с самого начала... В общем, не везде дело обстояло и обстоит так, как на ВАЗе. Во многих случаях, когда собственность контролировалась достаточно сильными - даже не лицами, а структурами, продолжавшими технократические структуры Советского Союза, - все обстояло достаточно прилично. Да и «Газпром» никогда не был в таком положении, как ВАЗ.

А.П.: Но все это - добывающая промышленность...

О.Ш.: Да, но и в других случаях бывало по-всякому. Случай с АВТОВАЗом - более тяжелый, чем другие.

А.П.: Чем это можно объяснить?

О.Ш.: В огромной степени - разлагающей ролью Березовского. Роль личности в истории трудно отрицать. Но, кроме того - ведь ВАЗ был тем заводом, который поставлял основную часть машин, вызывавших энтузиазм у местных трудящихся, - хорошие машины, на которых можно ездить. К тому времени в страну - правда, далеко не сразу - хлынул поток подержанных западных машин. Причем весьма подержанных - таких, которые на Западе шли бы под пресс. А их отправляли в Россию - первоначально даже без таможенных сборов. Поэтому вазовцы продолжали быть господами рынка. К тому же появился значительный слой людей с деньгами - а стало быть, на машины нашлись потребители. Особенно после того, как в девяносто втором году произошел взрыв цен.

Машины резко подорожали, но покупатели были. И вот тут-то вмешались и внедрились люди, которые разграбили завод. Они просто контролировали территорию завода. Часто вывозили продукцию прямо из цехов. То, что там произошло, можно назвать бандитской вольницей. Она длилась несколько лет, после чего был наведен элементарный порядок. Бандиты были убраны, хотя, насколько я понимаю, полностью эта проблема до сих пор не исчерпана. До сих пор в Тольятти убийства - обычное дело: то мэра убьют, то журналистов. По сей день.

А.П.: А как бы вы охарактеризовали эту группу людей - вмешавшихся и внедрившихся?

О.Ш.: Как вам сказать... Видите ли, у нас вообще все еще очень неспокойно там, где речь идет о собственности, к которой можно прикоснуться. Ведь использовать нефть не так-то легко: нужен нефтепровод, нужен стабильный поставщик, нужен стабильный покупатель. Тут действуют крупные корпорации. Иное дело автомобиль: покупатель тут индивидуальный - так что продукт легко реализуем. И там, где реализуется продукция такого типа, происходят... сложные вещи.

Что же касается АВТОВАЗа, то в это предприятие вложено 125 миллиардов. И собираются вложить еще несколько миллиардов долларов - чтобы производить качественные автомашины. И сегодня этот процесс все больше контролируется государством, символом которого является Путин и - в данном случае - такие люди, как Шувалов и Сечин, т.е. его ближайшее окружение. Они контролируют экономику все жестче и жестче.

А.П.: В каком же направлении она эволюционирует?

О.Ш.: Я думаю, что тут можно говорить об авторитаризме. Точнее - об одном из его типов. Скажем, авторитаризм того типа, какой когда-то был в Южной Корее, да, по существу, и в Японии, и, конечно, в Китае - это авторитаризм развития. Оценить таким образом наш нынешний режим я не берусь. Я считаю, что мы имеем дело с авторитаризмом застоя. В этом-то и трагедия. Эти люди неспособны твердо и решительно вывести страну из нынешней ситуации. У нас нет системы подоходного налога.

У нас нет серьезной оплаты жилья повышенного качества. У нас нет налогов на наследство. У нас все время идет свободный вывоз капитала за границу - в оффшоры. Это безобразие - с точки зрения развития экономики, которая находится в очень сложном положении. К тому же население страны - большая его часть - живет просто ужасно. Просто нищенски. Если правящий тандем найдет в себе силы хотя бы подобрать себе окружение, которое будет способно откачать хотя бы часть доходов, идущих на непроизводительное потребление близких к ним групп, которые они называют элитой, тогда... Тогда у нас есть какие-то шансы.