Уйдём с Кавказа – станем свободней и крепче?

Россия – не идеальная страна. Совсем не идеальная, и даже не европейская. Но даже для нашей не европейской, не идеальной страны сегодняшняя Чечня - это уже слишком.

В Чечне у нас на глазах формируется то ли «исламская монархия», то ли «феодально-байский режим», то ли «родоплеменная теократия» - не знаю, как это правильно называть: любое честное название «кадыровской Чечни» будет либо дремуче научным, либо вопиюще неполиткорректным. Одно знаю точно: к современной России современная Чечня не имеет никакого отношения. Чечня - не российская земля. Чечня – не наша, она чужая: что при Дудаеве, что при Кадырове. А наша страна, даже при её нынешнем руководстве, не допотопная империя, чтобы из престижа цепляться за куски бесполезной, чужой и неимоверно затратной территории, с населением, которое Россию «своей страной» не считает.

Режим Кадырова – это чеченский выбор, что бы ни думали по этому поводу политические конспирологи, и как бы ни очевидно было участие Кремля в формировании этого режима. Режим Кадырова – это режим, формирующийся самим чеченским народом, его признанными вождями, с его полного согласия(1), на основе его традиций, нравов, политической культуры. Но это чужие для России традиции, нравы, культура. Это ни плохо, ни хорошо - это факт. Мы просто принадлежим к разным цивилизациям. Видимо, это настолько банально, что не принимается во внимание. А зря.

Всё, что происходит сегодня в Чечне, не укладывается ни в какие общепринятые в России представления о норме, о нормальности. Список этих «чеченских ненормальностей» будет вполне ксенофобским: это и давно отжившее в России отношение к женщине как к низшему существу; и избыточная, фанатичная на российский вкус, религиозность; и чрезмерное, даже по российским меркам, преклонение перед властью; и тоталитарность клановых отношений; и многое другое.

В Чечне захват заложников – почти ремесло, рабский труд пленных – нормальное подспорье в хозяйстве, убийство женщин за «плохое поведение» - можно оправдывать традицией. Очень разная у нас и у них «общественная цена» человеческой жизни: в Чечне не может быть «солдатских матерей», в России не может быть шахидов. Смерть во имя идеалов в Чечне возможна, а иногда и желательна, в России – давно нежелательна и уже почти невозможна. Отвоевав, чеченские мужчины не страдают всякими там «поствьетнамскими» и «постафганскими» синдромами: личное участие в убийстве врагов своего народа для многих из них - всё ещё один из желаемых и престижных способов самореализации, а не ментальная катастрофа, как для большинства жителей Восточно-Европейской равнины, сибирских низменностей и плоскогорий.

Когда в прошедшую войну чеченским воинам приходилось убивать российских военнопленных, они убивали их, как убивают скот - перерезали горло от уха до уха. Не потому, что особенно жестоки, а потому, что относятся к пленным иноверцам-инородцам как к нелюдям, как к скоту, как со скотом с ними и поступают. Российский солдат так уже не может, его ксенофобия не столь последовательна. Несмотря на разгильдяйское пренебрежение к чужой жизни, на приступы озлобленной жестокости – он всегда убивает человека, каким бы зверем и врагом он ни был. Отсюда и все эти «послевоенные синдромы».

Конечно, сравнивая «нас» и «их», я говорю об абстракциях: о «среднестатистическом чеченце» и «среднестатистическом россиянине», но думаю, что при объяснении политической позиции такое допущение возможно - ведь всем понятно, о чём идет речь. Речь о нормальном, конвенциональном поведении тех и других. Речь об общепринятом, а не о моральных уродах и не о бандах закомплексованных подростков-садистов, которые были, есть и будут всегда и у всех народов, включая нас самих.

Дело не в моей и не в чьей бы то ни было ещё ксенофобии. Сама по себе ксенофобия, как естественное неприятие чужих - всего лишь одна из стратегий выживания, один из способов обеспечить безопасность себе и близким. Кровожадной и фатальной ксенофобия становится в руках политиков, государств и юных бездельников,(2) вроде наших «фашистов» и «антифашистов». Среди нормальных жителей «малой России» нет ненависти к чеченцам. Есть недоверие, подозрительность, желание отгородиться, не иметь ничего общего. У многих есть страх. Но смерти, гибели, «исчезновения с лица Земли» обычные россияне обычным чеченцам не желают. «Оставьте нас в покое, не имейте к нам никакого отношения» – вот и всё.

Нельзя не уважать этот чужой нам народ за пассионарную целостность и прочность духа, за безоглядное следование «вере отцов», за упорство и стойкость «маленького горного народа», за профессионализм и отвагу его воинов. Но невозможно жить в одной стране таким разным людям, как мы и они. Таким разным людям нужно жить раздельно – это нормально и гуманно. А мы - не наивные «гуманитарные агрессоры», чтобы навязывать свои представления о политической норме чужому народу. И мы уже давно не «социалистическая империя», чтобы строить окружающий мир под себя.

В общем, тупо играть роль «старшего брата» при отсутствии к тебе братских чувств, да и со своей стороны ничего подобного не испытывая. Еще тупее содержать целый народ в обмен на бутафорскую лояльность. И уж совсем невыносимо взваливать на себя ответственность за чужой образ жизни - за то, что для нас несправедливо и ужасно, а для других нормально. Пока Чечня «записана за Россией» мы все, а не только Медведев с Путиным, несем ответственность за Кадырова с золотым пистолетом, за восточную деспотию под названием «Чеченская республика», за неиссякаемый источник религиозного фанатизма, за бандформирования в милицейской форме, за бесконечные политические убийства и за многое другое.

Зачем нам всё это? Нам и без чеченских «эксцессов» есть за что отвечать и что исправлять в собственной стране, в России. При этом в своей стране, именно потому, что она своя – нам многое подвластно, мы многое реально можем, было бы желание (которого пока мало). Но в Чечне от нашего желания ничего не зависит по определению, именно потому, что она – чужая страна. Зачем делать вид, что это не так?

Россия Чечне нужна больше, чем Чечня России. Чечня использует Россию с максимальной для себя выгодой, как неиссякаемый источник самых разных ресурсов. России в Чечне использовать нечего. Чечня России бесполезна, и, в общем-то, вредна. И так было всегда.

События последних 20 лет показали, как поверхностно было цивилизационное влияние «российско-советской империи» на этот горный народ. Если имперская авторитарная парадигма позволяла имперской элите не обращать внимание на избыточную чужеродность некоторых имперских территорий, то постимперская политическая логика, замешанная на электоральном популизме и «рынке административных ресурсов», не предполагает столь долгого существования «неинтегрированных территорий», которые без имперской рамки неизбежно превращаются в политические и экономические «чёрные дыры».

Ведь как странно завершилась, казалось бы, победоносная для России Вторая чеченская война. Победив Масхадова-Басаева, Россия в итоге Чечне проиграла. Чечня, временно уступив России поле боя, получила взамен не только мир, но и, по сути, долгожданную независимость Россия продолжила выплачивать Чечне традиционную дань в виде бесконечных и безответных бюджетных вливаний.

В обмен на «невойну» и «несепаратизм» путинский режим передал Чечню в полное политическое ведение одному из чеченских кланов – «кадыровцам». В результате, находясь на полном российском обеспечении, Чечня ещё получила и «неформальную независимость». «Делай, что хочешь – мы всё оплатим. Только не бузи».

В Чечне де факто не действует российская Конституция. Да, проходят все необходимые электоральные ритуалы, формально действует уголовный, налоговый, административный и прочие кодексы, но действуют они лишь в той мере, в какой не противоречат обычаям, шариату, интересам «кадыровцев», клановым сговорам и т.п.

Эта маленькая страна получила многое – а что взамен? Проблемы, проблемы и проблемы? Проблемы в прошлом, проблемы в будущем. Традиционную для Чечни «набеговую экономику» заменили на экономику дотационную. Чечня в плюсах – меньше чеченцев гибнет, добывая средства к существованию. А России-то это зачем? Российских солдат меньше гибнет? Так это только до следующей войны.

В общем, последняя чеченская война закончилась политическим абсурдом: «аннексиями и контрибуциями» в пользу проигравшей стороны.

Содержать Чечню – чужую страну - унизительно для России. Правда, существуют гуманитарные аргументы, обосновывающие эту унизительность: моральный долг за войну, за разрушения и т.п. Но эти аргументы работают только в рамках «бремени белого человека» и прочих имперских комплексов: имперского патернализма, ответственности «старшего брата» за беды, причинённые «младшему» и т.п. Так римляне после подавления в провинции мятежа иногда восстанавливали ими же разрушенные города.

Современная Россия - не империя именно потому, что может завоёвывать, но не может осваивать чужие территории, не может включать их в свой «народо-хозяйственный комплекс» на выгодных для себя условиях.

Если, уважая чеченский народ, рассматривать Чечню в качестве самостоятельного исторического субъекта, то всё выглядит совсем иначе. У Чечни было полное право добиваться независимости, у России было полное право отстаивать целостность своей территории. На этой почве случилась война – обычное дело на Земле. Обе стороны были жестоки, вероломны, лживы, обе не щадили мирных жителей, плевали на права человека, обе разжигали войну жадностью и коррупцией своих элит, а мы ещё и глупостью. Соревнование в степени понесённого ущерба - бессмысленно, ибо нет в мире независимого судьи(3). Всё остальное - пропаганда.

Да, война закончилась, но окончательной победы никто не одержал. Чеченский вопрос не решен. Но зачем ждать следующей войны для его решения. Никто никому ничего не должен – нужно просто расходиться, от нового греха подальше(4). Чечня без России с голода не умрёт. Или кто-то считает, что умрёт? Кто-то считает, что чеченцы сами, не находясь на российском обеспечении, не смогут построить свою государственность, свою экономику? Так пусть хотя бы попробуют, чтобы стать, наконец, самими собой.

Теперь о главном: не в Чечне дело. Дело во всём «горском Кавказе». Всё, что сказано о Чечне, касается всех «горских земель»: Ингушетии, Дагестана и проч. (не берусь составлять исчерпывающий список, да он и невозможен: слишком много «переходных земель» на периферии «горской цивилизации»). Просто так получилось, что Чечню история поставила во главе «Горского Возрождения». Это традиционалистское Возрождение – естественный, уходящий и в глубь веков, и в будущее, процесс. Не нам его останавливать. Не нам отвечать за всё, что они творят на своих землях и друг с другом. Не нам переделывать горцев, их жизнь – их выбор. В России, слава богу, не возобладал ни исламский, ни либерально-демократический, никакой другой фундаментализм – для нормального российского человека ненормально навязывать другим народам свои представления о справедливом устройстве общества. «Не трогайте нас, уважайте - и живите, как хотите».

Сегодняшняя задача России на Горском Кавказе – минимизировать российский ущерб от «Горского Возрождения». Минимизировать ущерб – значит, уйти с Горского Кавказа. «Уйти» - значит, уйти с него «государственно», «имперски», снять с себя моральную, политическую и прямую бюджетную ответственность за горцев, сохранив и усилив рычаги дистанционного влияния.

Уйти с Кавказа геополитически, экономически и культурно не получится, да и не надо. Более того, именно обретение горскими народами «окончательной государственности» позволит во много раз повысить эффективность российского экономического и культурного присутствия на Кавказе. Народы, как и люди, обретая самостоятельность, вырабатывают и иной, более высокий уровень ответственности и вменяемости. Самостоятельный народ большим рискует, чем подвластный.

Знаю, что политические и геополитические риски «ухода» очень высоки(5). Но ещё выше риски новой Кавказской войны. Предоставление независимости горским народам, даже принудительное – это реальный шанс избежать этой новой войны. Бандформирования могут воевать хоть с кем, хоть как и хоть когда. Государства же воюют редко и осмотрительно.

Век «демонстративного политического гуманизма» в международных делах закачивается, миротворчество деградирует, ООН ничего не значит, «общечеловеческие ценности» растворяются в щелочи реальной политики. «Столкновение цивилизаций» гонит в наш мир новую волну безжалостности. С каждым годом будет расти экономическая, гео- и этнополитическая цена сепаратизма – главного инструмента цивилизационного передела. Может быть, спустя уже совсем небольшое время, в новом «постлиберальном мире» вполне обыденными и допустимыми будут ковровые бомбардировки мятежных территорий, геноцидные экономические блокады, государственные захваты заложников и т.п. Горский Кавказ – соблазн худшего в России. Зачем нам становиться хуже, чем мы есть?

Горский Кавказ – это бесконечная геополитическая провокация для нашей страны. Но всё в наших руках, именно в наших, а не в горских. Если же ничего не делать - война будет, будет обязательно(6). Даже скучно от этой предопределённости. Ведь всё будет, как всегда, только хуже.

Уйти с Горского Кавказа сегодня - это сильная позиция. Уйти, измучившись в очередной войне – это слабость. Уйти сегодня – значит принудить горские элиты к ответственному поведению, ответственному перед своими народами и перед миром. Уйти сегодня – значит поставить горские народы перед жёстким выбором - или они доказывают свою государственническую дееспособность, или окончательно отдаются кому-нибудь из «старших братьев». Если что, их примут и в России, но уже на совершенно иных условиях.

Чем будет Горский Кавказ в ближайшие годы, если ничего не менять? Как у всех обретающих себя народов: чудовищное социальное расслоение и зажравшиеся правящие режимы, социальный протест сковывается традиционалистской культурой, присутствие метрополии номинально. Россия, играя в империю, продолжает подкармливать «горскую цивилизацию». Той всё мало. Для горцев Россия по-прежнему – рыхлая дебелая баба, доступная и податливая. В горских селениях и российских городах подрастает вскормленное «дудаевско-басаевским эпосом» новое поколение «горских гопников»: юных, бедных, жадных и бесстрашных от всего этого. В английских и швейцарских университетах набирается ума и амбиций жаждущая самореализации «горская золотая молодёжь». В России процветает «горская пятая колонна», как и любая «пятая колонна» - зажиточная, социально трусливая и закомплексованная национальным долгом. Все три в положенное время сливаются в очередном национально-освободительном экстазе. От первозданной жадности, пассионарной злости и насмотревшись на западные слабости, «новые горцы» захотят независимости и «исконных земель» больше, чем смогут унести. Россия, не скованная ничем, кроме новой великой роли в обрушающемся западном мире, ответит жёстко (иначе уже будет нельзя) – каким-нибудь ковровым ракетным обстрелом и бомбометанием из сотен и сотен летающих и стреляющих устройств. В том мире это уже будет можно. Израиль, Европа, Америка уже пройдут сквозь горнило вполне варварской защиты своих изношенных интересов. Но зачем нам этот грех на душу?

Думаю, мне известны все основные возражения, которые запустят в мой адрес: гуманитарно-человеческие, либерально-демократические, рационально-бюрократические, имперско-националистические. Возражения эти очень разные, многие из них очень разумны, но большинство из них объединяет одно - они за то, чтобы ничего радикально не менять: ни политического статуса горских земель, ни квазиметропольной роли России. Почти все контраргументы, в конечном счёте - за сегодняшний status- quo, с теми или иными оговорками. Но в том-то и дело, что не менять нельзя. Нельзя не «перейти Рубикон».

Нельзя не уйти с Горского Кавказа потому, что Горский Кавказ - это бесконечная война: то холодная, то горячая, это черная дыра нашей экономики, это наша ответственность за чужое мракобесие (своего хватает), это вечная провокация нашей «тёмной стороны», это самая чужая и неполезная часть нашей страны. Наконец, Горский Кавказ - это источник многих социальных и политических инфекций: от религиозного фанатизма до деспотии. Что в аулах хорошо, то в российских городах – беда.

Горский Кавказ - гиря на ногах России(7). Как можно от неё не избавиться?

Содержание чужой страны – это разврат её народа. Подкармливать чужую страну - цивилизационная неряшливость. Уйти с Горского Кавказа – наша цивилизационная ответственность.

Способность к самоограничению - главная способность стран и людей в XXI веке: слишком тесно стало на планете от разнообразных и мощных интересов, чтобы хотеть многого, чтобы следовать всем соблазнам. Уход с Горского Кавказа это - геополитическое самоограничение России во имя ее геополитического укрепления. Только страна, находящаяся на пике современности, способна на такое.

Как и в какие срочные сроки уходить с горского Кавказа - проектов и вариантов много. Ответственной, гражданской части российского общества просто нужно начать эти проекты-варианты публично обсуждать, оценивать и улучшать, а Медведеву с Путиным и прочим людям и институтам, способным принимать ответственные решения, нужно, оставив комплексы, скорее выбирать.

Уйти с Горского Кавказа сегодня – это честное, ответственное и сильное решение. Остаться – значит, в очередной раз проявить слабость, не принять исторического вызова.

Многое, что делает сегодня Россия на Кавказе – это политическое дурновкусие. Но объявленный, цивилизованный уход с Горского Кавказа на подготовленные прочные рубежи (не бегство, как в 1996-ом, и не отползание, как сегодня) – это совсем другое дело. Это возвращение Большого стиля в российскую политику. Это заявка на величие страны в Эпоху безимперского Мира.

(1) Да, существует внутренняя чеченская оппозиция Кадырову, но это оппозиция именно Кадырову, его клану, а не тем национальным ценностям, которые за ним стоят. Что касается тончайшего слоя «чеченцев-западников», которые каким-то чудом уверовали в «североатлантические общечеловеческие ценности» или вынуждены были их освоить в целях выживания, то их влияние минимально в своей стране.

(2) Я не обзываюсь, а лишь перевожу на язык обыденных смыслов тот общеизвестный факт, что из-за ряда глобальных «социально-тектонических» сдвигов некоторые страты современной молодёжи обретают полноценную социализацию (семья, профессия, экономическая независимость) только к 25-30 годам, а до того времени естественным образом занимают нишу традиционного люмпен-пролетариата, со всеми вытекающими отсюда последствиями, в том числе, осуществляя функцию «социальной деструкции»: в любом обществе кто-то должен играть роль «внутренних варваров», быть «пушечным мясом», «мыть полы для революции».

(3) Совокупный ущерб России вполне сопоставим с ущербом Чечни от российских бомбардировок и артобстрелов. Достаточно вспомнить ущерб, причиненный дудаевским режимом при целенаправленном вытеснении русского населения из Чечни в начале 90-х; ущерб, причиненный акциями в Кизляре и Буденновске; ущерб от вторжения в Дагестан; совокупный ущерб от терактов; стоимость вооружений, оставленных на территории Чечни, экспроприированных дудаевским режимом и использованных впоследствии против российских войск; наконец, многомиллионный ущерб от знаменитых афер с авизо, от кражи нефти и прочих массовых экономических преступлений, совершенных явно при содействии или с попустительства чеченских властей.

(4) См. И.В. Аверкиев. План прекращения чеченской войны

(5) Наиболее часто упоминаемый риск – превращение горских республик в фундаменталистские исламские государства. Но, во-первых, исламизация Горского Кавказа и так неподконтрольна российским властям, а, во-вторых, как уже говорилось, обретение государственности снижает для народов вероятность экстремальных сценариев развития.

(6) Война как террористическо-партизанский хаос.

(7) Есть, конечно, и другие гири – Дальний Восток, например. Но это своя гиря – своя земля. Надо заново научиться её носить, подтягивать к себе, брать в руки, набирать для этого силу.