Разрушить союз с Беларусью нельзя сохранить

На мой взгляд, экономическое положение у Беларуси достаточно устойчиво, насколько это возможно в условиях мирового кризиса, а политическая система сильна, как никогда за все время правления А. Лукашенко.

Сначала об экономике. Пока экономические показатели Беларуси очень благоприятны: по итогам первого полугодия ВВП немного подрос, на уровне статистической погрешности, официальный рост - около 0,3%, но это далеко не то падение, которое мы наблюдаем в Прибалтике или в России. Можно спорить насчет методики подсчета ВВП, как учитывать складские запасы и т.д., но по факту пока так. Падение в промышленности колеблется в районе 20%. Сельское хозяйство пока держится. Хуже всего с внешней торговлей - примерно двухкратное падение. Если ничего неожиданного не произойдет во втором полугодии, то, скорее всего, год Беларусь закончит с небольшим падением ВВП. Есть прогнозы МВФ, ЕБРР и некоторых других финансовых организаций, которые сейчас кредитуют Беларусь. Эти прогнозы обычно дают небольшое падение ВВП в текущем году и начало выхода из кризиса в следующем году. Под эту оценку, собственно, кредиты и выдаются.

Что это значит в сравнении? Это значит, что Беларусь проходит кризис вполне легко, хотя внешне это временами выглядит драматично. В течение последних трех лет ежегодный рост ВВП Беларуси составлял около 11% в год. А в целом с момента начала экономического роста в Беларуси со второго полугодия 1996 года (именно так) среднегодовой рост ВВП составил около 7-8% в год. Более 10 лет. Запас прочности у белорусской экономики громадный. Даже если кризис за 2009 год \"съест\" 5% ВВП, даже если каким-то невероятным образом потеряются 10% - это всего лишь отбрасывание экономики назад на год и недобор ожидаемой \"прибыли\".

С другой стороны, Беларусь избрала необычную форму выхода из кризиса: сохранять экспортное производство любой ценой. Так уже было в 90-х годах, когда за счет внутренней мобилизации и удачной внешней политики (союза с Россией) удалось сохранить трудовые коллективы и крупные промышленные производства. Также делается и сейчас. Кризис рано или поздно закончится. Для Беларуси этот кризис в основном выражается в сужении традиционных рынков сбыта крупных промышленных предприятий. Но когда начнется новое оживление на белорусских рынках, туда придет неразрушенная белорусская промышленность и вновь возобновится экономический рост на базе реального сектора, на базе крупного промышленного перерабатывающего производства. Ибо это производство элементарно сохранится. В этом смысле белорусская политика адаптации к кризису заключается в формуле \"только день простоять да ночь продержаться\". Именно потому в Беларуси, в частности, не остановлены программы технологической модернизации крупных предприятий.

Такая модель адаптации к мировому кризису влечет за собою ряд важных последствий и для Беларуси и для \"всего мира\".

Внутри Беларуси резко выросло вновь значение государства. Государство и так было сильным и значимым. Перед кризисом, правда, началось быстрое развитие мелкого и среднего бизнеса, в страну пошли внешние инвесторы. Это объективно влекло за собой размывание прежней однозначной силы государства и особенно А. Лукашенко как президента. \"Внизу\" появились заметные деньги, усилилась коррупция. Началась подготовка к переходу к новой политической системе с более сильным парламентом и более слабым президентом, который реализует свою власть уже не только через свою администрацию и полномочия главы государства. Но и через президентскую партию, которая контролирует парламент. Был создан зародыш такой партии власти - Общественно Объединение \"Белая Русь\". Мировой кризис этот процесс ослабления центральной власти на деле приостановил. Происходит задекорированный, конечно, разными финтифлюшками, но переход вновь к мобилизационной политической модели. Значение президента становится вновь исключительно высоким.

Это хорошо, кстати, видно и на судьбе белорусской оппозиции. Никогда за все время президентства А. Лукашенко она не была так слаба, как ныне. Сейчас оппозиция не в состоянии даже сохранить единство, чтобы хотя бы декоративно выдвинуть единого лидера. Оппозиция потеряла прежнюю монополию на создание образа Беларуси в мировых СМИ. А самое главное - резко сокращено финансирование и иная поддержка оппозиции извне и резко понижен уровень ее дипломатической активности на Западе. Да и на Востоке. \"Внизу\" оппозиция вообще фактически исчезла. Практически все ее группы отказались от агрессивных уличных акций, рассчитанных на мировые СМИ: и в силу изменения отношения к ней мировых СМИ и в силу очень резкого падения симпатий к оппозиции радикальных групп молодежи, ранее создававших необходимую \"картинку\" оппозиционных уличных акций.

Уже несколько лет также нет переходов на сторону оппозиции чиновников любых уровней. Мировой кризис не привел к кризису управляемости аппаратом власти. Никаких антипрезиденстких лидеров в чиновничьей среде не появилось. Хотя чистки, например, в силовых структурах проходят временами просто тотальные: КГБ два года - год тому назад пережил вообще практически разгром своего республиканского уровня. Чистки силовых структур также не приводят к появлению оппозиции из числа силовиков.

Не происходит и заметного роста протестных настроений или размывания электоральной базы А. Лукашенко.

Переход Беларуси к де-факто мобилизационной стратегии выживания в условиях мирового кризиса сопровождается ростом внешнеполитической активности Беларуси. В 90-х годах внешняя политика обеспечила доступ к необходимому тогда российскому экономическому пространству. Сейчас государство также должно своей внешней политикой обеспечить доступ к внешним экономическим пространствам. Такова специфика белорусской экономики - в ее основе около 200 крупных промышленных предприятий. Государство вынуждено быть их лоббистом на внешних рынках.

Однако сейчас изменились внешне-политические \"обстоятельства\", в которых находится Беларусь.

Российский рынок в ходе кризиса резко сузился. Он и ранее был важен только для ряда отраслей. Переход к новым рынкам сбыта и сырья Беларусь осуществляла уже пять-семь лет, примерно с момента произнесения В. Путиным фразы про \"мухи и котлеты\". И к моменту начала кризиса около 45% экспорта РБ направлялось в ЕС. Торговля с ЕС для Беларуси - единственный способ закрыть профицитом дефицит, образовавшийся в ходе торговли с Россией из-за роста цен на российские углеводороды. Мировой кризис подстегнул поиск новых рынков сбыта, сырья, инвестиций. Это важно понять: российский рынок просто узок для белорусской промышленности. Ведущие крупные промышленные предприятия Беларуси даже до начала кризиса по своей мощности превосходили возможности российского рынка принять их продукцию. МТЗ, БЕЛАЗ, производители калийных удобрений и т.д. даже до кризиса были вынуждены искать свои ниши вне России. Сужение же российского рынка в ходе кризиса просто подстегнуло этот давно начавшийся выход на новые рынки. Усиление в России стихийного протекционизма тем более стимулирует выход на иные рынки.

Падение российских рынков является долгосрочным. Россия не просто потерпела от падения мировых цен на углеводороды. Одновременно с падением цен на углеводороды, происходит сокращение доли российских углеводородов на основном их рынке - в ЕС в силу предпринятых в Европе мер по диверсификации источников поступления энергоносителей. А впереди - закрепление этой тенденции на структурном уровне: получение углеводородов из региона Каспия. Также важно, что в ЕС не остановлена принятая незадолго перед началом кризиса энергетическая стратегия перехода к преимущественно неуглеводородной энергетике. Наконец, никто не отменял объективного истощения основных газовых и нефтяных месторождений Западной Сибири. Россия вступил в период долгосрочных экономических сложностей. Прекращение мирового экономического кризиса не будет означать прекращения этих сложностей. Потому значение российского рынка для белорусской крупной промышленности объективно падает. Хотя российский рынок, безусловно, сохраняет свою привлекательность, он просто теряет прежнюю однозначную функцию опоры белорусской промышленности в мире. Повторение модели второй половины 90-х годов, когда именно за счет российского рынка удалось выйти из кризиса теперь невозможно.

Рядом в странах ЕС экономический кризис проявляет себя не так опасно, как в России. Восточно-европейские страны, наиболее пострадавшие от кризиса, только в 2009 году получили около 90 млрд. долларов помощи по разным каналам. И эта помощь продолжится. В отличие от России и стран СНГ в ЕС не произошло стихийного перехода к протекционизму как основной форме выживания в условиях рынка. Во всяком случае, протекционизм в ЕС проявляется куда меньше, чем в России. То есть для Беларуси закрепление на рынке ЕС является формой прикрепления к более устойчивому экономическому пространству, чем Российское. К этому и так шло, но кризис этот процесс усилил. В принципе, если бы удалось быстро сформировать Таможенный союз РФ, РБ и Казахстана, т.е. убрать таможенные пошлины на нефть из России в Беларусь, дать возможность дешевого транзита через РФ в Беларусь углеводородов из Казахстана и региона Каспия, уравнять цену на газ для белорусских и российских субъектов хозяйствования за счет перехода на равновеликие цены, убрать протекционистские барьеры для белорусских производителей на российском рынке - это бы было предпочтительнее быстрой переориентации на ЕС. Это бы не остановило втягивание Беларуси в рынок ЕС, но замелило бы. Однако такие меры для современной России неприемлемы, а возможны в основном лишь на уровне деклараций. Потому происходит выталкивание Беларуси из России в Европу.

Также очень важно, что Россия не сумела конвертировать военную победу над Грузией в прошлогодней войне в контроль над ресурсами региона Каспия. Уже очевидно, что углеводороды Туркмении, Азербайджана, Казахстана, Узбекистана в немалой степени пойдут в Европу не через Россию, а иным путем. А, значит, Беларусь вынуждена искать новые пути доступа к этим энергоносителям, вне союзных отношений с Россией.

Опять же, доступ каспийских углеводородов в Европу минуя РФ - это закрепление антироссийского дрейфа Украины и ослабление влияния России в восточной Европе, ЕС, Средней Азии и в скорой перспективе - в Казахстане.

Наконец, в случае успеха белорусской модели выживания в условиях мирового кризиса, т.е. при сохранении Беларусью крупного экспортного промышленного производства, по итогам кризиса Беларусь превращается в более сильного регионального восточно-европейского игрока, чем было до кризиса. Украина неизбежно теряет значительную часть своей промышленности. Прибалтийские страны - итак почти деиндустриализированные - выйдут из кризиса очень ослабленными. Белорусский транзит и проч. станут играть для Латвии и Литвы гораздо более важную роль, чем ранее. Хотя и ранее эту роль, что называется, переоценить было сложно. Россия в ходе кризиса потеряет очень значительную часть и так ослабленной перерабатывающей промышленности.

Региональные или двусторонние проекты Беларуси с соседними странами в области энергетики и инфраструктуры приобрели для Беларуси особое значение. Именно через эти начинаемые сейчас проекты будет реализована новая роль Беларуси в посткризисной восточной Европе. Наиболее важными из этих региональных являются: Белорусская АЭС возле Вильнюса вместо закрываемой Игналинской АЭС; угольные электростанции в Гродненской области, возможно, Бресте, ориентированные на польский уголь, инвестиции и рынок; транзит энергии от западно-украинских АЭС в Литву и Латвию; транзит нефти от нефтепровода Одесса-Броды на Мозырьский НПЗ, Новополоцкий НПЗ в Беларуси, Мажейкяйский НПЗ в Литве; новый крупный нефтерминал в порту Риги; новые формы белорусского присутствия в портах Вентспилса и Клайпеды, вероятно связанные с приобретением в этих портах заметной собственности.

Белорусская модель выхода из кризиса предопределила и внешнеполитические шаги. Еще до кризиса произошли глубокие по белорусским меркам подвижки внутри политической системы РБ, которые привели к власти людей, рассматриваемых на Западе в качестве прозападных сил. Такая оценка - западная наивность, но действительно, несмотря на все конфликты с США и ЕС, в последние годы складывались предпосылки для политического примирения Беларуси и Запада. Мировой кризис эту тенденцию резко усилил, т.к. потребовал ускорить выход Беларуси на европейский рынок. А обострение отношений в ходе перехода РФ к протекционизму между Россией и Беларусью, общее обострение отношений между Россией и Западом создало удобный международный фон для такого примирения.

Восточное партнерство ЕС в этом смысле - оптимальная для Беларуси форма сближения с ЕС на достаточно долгий период. Восточное партнерство не предусматривает курса на членство в ЕС. Резких внутренних реформ от Беларуси не требуется. Зато ВП убирает политический запрет на крупные инфраструктурные проекты между Беларусью и соседними странами, а также создает предпосылки для получения Беларусью инвестиций и иных кредитов из ЕС.

Это сейчас и происходит. Вышеперечисленные региональные проекты Беларуси наиболее быстрыми темпами двинулись именно после начала мирового кризиса и возникновения программы Восточного партнерства. Это очень важно понимать: в тени ВП Беларусь просто, по сути за бесценок и без потери своего суверенитета, получает доступ к экономическому пространству ЕС, которое обеспечивается всей экономической мощью этого крупнейшего в мире сообщества стран. Где проекты уровня Белорусской АЭС вместо Игналины, там и белорусская техника на рынках соседних стран, продовольствие, продукция нефтехимии. Беларусь вламывается на европейский рынок через крупные региональные проекты, а не просачивается ручейками каких-то своих товаров.

Европейская политика Беларуси активизировалась в очень опасный момент. Заканчивается ратификация Лиссабонского договора и через короткое время ЕС, скорее всего, получит единую внешнюю политику. Момент получения такой единой внешней политики примерно совпадает с очередными президентскими выборами в РБ (декабрь 2010 года или самое начало 2011 года). У Беларуси были все шансы стать одним из первых направлений испытания этого единого института внешней политики ЕС. Конечно, если бы Россия пошла по пути реальной интеграции вокруг себя Казахстана, Беларуси ит.д., тогда такое давление с трудом, но можно было бы выдержать. Однако Россия перешла к реальному протекционизму. Россия не смогла закрепить за собою каспийские углеводороды. Россия переориентировала значительную часть своего экспорта на Балтийское море, которое становится внутренним морем ЕС и при наличии единой внешней политики ЕС, РФ фактически попадает в ловушку на балтийском направлении, точнее в полнейшую зависимость от ЕС. То есть в перспективе Россия, скорее всего, будет только слабеть. Беларусь нуждается в новом механизме обеспечения своей безопасности относительно Запада и, особенно, в условиях приближающегося появления у ЕС института единой внешней политики.

Таким дополнительным к слабеющему союзу с Россией механизмом могут стать особо тесные отношения с соседями, выстроенные вокруг \"белорусско-центричных\" инфраструктурных и энергетических проектов. В отличие от Сербии эпохи Милошевича Беларусь сумела не допустить формирования вокруг себя кольца изолирующих ее соседей. Сегодня стоит вопрос о трансформации отношений с соседями в более тесные, в региональное сообщество, где Беларусь будет иметь заметный голос, а в идеале - лидерство. При сохранении союза Беларуси с Россией в тех формах, в которых это окажется возможно.

И последнее. И это обычно в России, в силу невнимательности экспертного сообщества к реальным политическим процессам в восточной Европе, почему-то часто забывается. Беларусь сохраняет важнейшие позиции в Третьем мире. Прежде всего, в Китае, Венесуэле, Иране. Никакого отказа от заявленных ранее проектов с КНР не произошло. Более того, Китай выделил особый своего рода кредит - СВОП (обмен валютой между КНР и Беларусью) - ради поддержания в силе начатых проектов. Сумма СВОПа больше, чем Беларусь получила российских кредитов - почти 3 млрд. долларов.

В Венесуэле белорусские проекты притормозились, но не остановились. В критический момент удара кризиса по РБ в конце 2008 года именно из Венесуэлы пришли полмиллиарда долларов, в тот момент спасительных для финансовой системы Беларуси. Венесуэла предложила расширить белорусские проекты у себя. В т.ч. начать добычу газа. Белорусское присутствие в портах Прибалтийских стран как раз потому и нарастает, что Беларусь наращивает свое присутствие в странах Третьего мира. Восточное партнерство должно усилить белорусские позиции в Третьем мире. Сближение с Украиной и Восточное партнерство в целом уже усилили белорусские позиции в регионе Каспия и Закавказье.

Впереди усиление присутствия в Третьем мире за счет неиспользовавшихся ранее возможностей стран-соседей и Европы при сохранении уже имеющихся позиций, полученных в прошлые годы. Буквально на днях Беларусь была избрана заместителем главы реформируемого в особый блок Движения Неприсоединения с функцией налаживания отношений ДН с Европой, США (!), Россией, Китаем. Сближение с ЕС вовсе не означает курса РБ по примеру других восточно-европейских стран на вступление в ЕС и отказ от своего суверенитета. Наоборот, сближение с ЕС должно дать дополнительные силы РБ для активности как раз в Третьем мире. Т.к. там лежат еще не освоенные рынки белорусских экспортеров и там уже начаты очень перспективные белорусские программы.

Если суммировать все вышеперечисленное, то для Беларуси все должно закончиться удачно. Региональные проекты, необходимые для закрепления на рынке ЕС, стронулись с места. Сложно представить, что их теперь может остановить. Внутренняя мобилизация общества в условиях кризиса осуществлена и проходит без проблем. Никаких внутриполитических проблем в РБ не проявляется. Отношения с Россией вряд ли дойдут до разрыва союза. В таком разрыве просто нет необходимости. Максимум можно ожидать ослабления союза: некоторого возможного усиления военной составляющей при ослаблении экономического сотрудничества. В Третьем мире, особенно в отношениях с Китаем и Венесуэлой, видимо, надо ожидать дальнейших успехов. Это особенно важно на фоне того, какой вес приобретает КНР в посткризисном мире. Необходимые внешние заимствования делаются. Раньше внешний долг Беларуси был мизерным. Сейчас идет его наращивание, но до уровня в 10-20% ВВП, каковой имеют многие успешные страны, нам еще далеко. В регионе восточной Европы Беларусь приобретает все больший вес.

Президентская компания 2010 года скорее всего пройдет успешно и относительно бесконфликтно. Если Россия вернется к реальной политике тесных союзов с соседними странами, Беларусь полностью готова к такому возврату. И даже более того. Единственное ограничение: ушел поезд для конфликтного по отношению к Западу союза. Но к конфликтному союзу, к новой гонке вооружений с НАТО и сама Россия вряд ли может быть готова до тех пор, пока не закончится реформа армии, которую приходится проводить в условиях тяжелейшего мирового экономического кризиса. Однако возврат к курсу на тесный союз с Беларусью, если в России возобладает такое желание, теперь будет не очень прост. И с каждым годом союз с Беларусью для России будет все более сложным в силу происходящих внутренних, региональных и \"мировых\" трансформаций Беларуси.

Впрочем, разрыв союза с РБ для России обернется скорее всего вообще региональной катастрофой: придется выстраивать воинскую группировку под Смоленском и на границе с Украиной, начнется региональная гонка вооружений с Украиной и НАТО, российская торговля на Балтике резко осложнится, в регионе Каспия возникнет второй \"европейский\" фронт, а на Кавказе - третий и т.д. Сторонники разрушения союза России с Беларусью в общем к этому и ведут. Где-то осознанно, когда речь идет о действиях белорусской оппозиции и разного рода внешних групп влияния в России, где-то - неосознанно, как это бывает у людей излишне эмоциональных в самой России.