Памяти Василия Аксенова

Ушел из жизни Василий Павлович Аксенов. Последний год он очень тяжело болел, и как-то мне позвонил Михаил Веллер и сказал, что, вроде бы, Василий Павлович выбирается, но получилось так же, как в случае Мишенькой Генделевым - добрая весть оказалась, к сожалению, преждевременной. И вот страшная новость, что Василий Павлович ушел из жизни.

Так получилось, что в последние несколько лет я регулярно встречался с Василием Павловичем и он, конечно, меня всегда поражал. У него очень красивый характерный голос, такой необычный, такой низкий, глуховатый, и он потрясающе говорил по-русски, и он фантастически радовался. Никогда не забуду, как Генделев устраивал у себя один из замечательных вечеров, как он это умел делать, широко, красиво, он готовил. И присутствовал Василий Павлович Аксенов, а Мишенька очень любил Василия Павловича, у них было чувство очень глубокого уважения друг к другу как у выдающихся творческих людей, и пришел Михаил Веллер. И завязался между ними разговор, и Веллер стал цитировать на память страницы из Аксенова. И Василий Павлович был так этому приятно удивлен, он говорил: «Да я и сам уже этих текстов не помню», и у него была такая абсолютная детская радость. Настолько он умел искренне чувствовать жизнь.

Он очень рано стал известным. Но вначале он стал известным в органах госбезопасности - его родители были репрессированы, его отдали в детский дом, и только спустя несколько лет его забрала мать, вышедшая из лагеря. Сначала, в 1938 году, Василия Павловича разыскал его дядя, а потом, в 47-м году, произошла уже встреча с матерью. То есть жизнь его была не очень радостная.

Аксенов ассоциировался с новым временем, с новым веянием, с «оттепелью». Точно так же, как поэты на площади перед памятником Маяковскому, казалось, что вот это новое время пришло. Вообще страшно себе представить, насколько на несчастном Василии Павловиче можно изучать историю России - репрессии, «оттепель», потом вот это страшное брежневское - не время, время не было страшным, - но вот эта страшная дурь, когда неугодных предавали сначала забвению, лишали их средств к существованию, а потом выбрасывали из страны. И Василия Павловича практически выбросили из страны, в 80-м году он уехал, и думал, что уезжает навсегда. Он уехал в Америку, там занимался преподаванием, студенты его обожали, он читал им русскую литературу, и продолжал много-много писать. Удивительно, как повторяется история советского времени: сначала это был пароход с философами, которые не понадобились большевистской России и лучшие умы были высланы из страны. А потом в маразматическом брежневском угаре такой же подход стал применяться и по отношению к нашим писателям, и сколько талантливых людей были выгнаны из страны, выдавлены. И, конечно, огромная благодарность и Горбачеву, и Ельцину за то, что они исправили эту вопиющую глупость и подлость, и вернули гражданство, вернули на родину многих деятелей культуры, тем самым, если угодно, выполнив свой исторический долг, потому что, конечно, такие люди должны быть в России, должны жить в России, должны чувствовать себя частью России.

Одно из главных преступлений советской власти, я считаю, это колоссальная ненависть к людям, которая проявлялась и в репрессиях по отношению к гражданам России и Советского Союза, и вот это неуважение к человеческой личности, к людям, которым ломали судьбу, которых вышвыривали, которых лишали родины. Мне часто приходилось сталкиваться с таким мнением, что если бы не было Хрущева, Сталина, Брежнева, то не было бы и Солженицына, и других. Но это, конечно, глубочайшее заблуждение, потому что Лев Николаевич Толстой был бы независимым, несмотря на то, какой был бы строй. Понимаете, когда рождается такой талант, то окружающий мир по большому счету дает почву для размышлений и создает проблемы. Если бы не было Хрущева, Сталина, Брежнева и иже с ними, то Аксенов написал бы еще больше, его жизнь была бы более счастливой, и он бы жил до сих пор, и, может быть, прожил еще много-много лет.

Когда Аксенов пишет, он сразу взрывает вокруг себя общество и становится колоссально обожаемым, любимым. Солженицын тоже прошел через многое, громко, шумно, писал, сочетая в себе литературу и такое активное бунтарство, публицистику. Василий Павлович пошел по другому пути, но в его произведениях, казалось бы, внешне менее разоблачительных, чем произведения Солженицына, есть и свет, и грусть, и, конечно, феноменальный русский язык - то, чего не было у Солженицына. Конечно, он очень большой стилист. Не случайно Ерофеев сказал, что Аксенов создал язык своего поколения. Он очень трепетно относился к писательскому процессу, к самому творчеству, и много работал. До своей болезни он писал, писал и писал. У каждого из нас есть свои любимые произведения Аксенова. Это он во многом вернул в обиход понятие машина «Руссо-Балт», которые сейчас даже стали снова производить.

У него в «Острове Крым» присутствует эта машина, и гонки на этих машинах, вообще, машины там являются одним из действующих лиц. Каждый человек моего возраста не мог пройти мимо «Апельсинов из Марокко» или «Затоваренной бочкотары», люди постарше - это и «Коллеги», и, конечно, «Звездный билет», его потрясающая экранизация, фильм назывался, если вы помните, «Мой младший брат». Современный зритель не мог не влюбиться в «Московскую сагу» - это же тоже по Василию Павловичу. Интересно, что «Московскую сагу» Василий Павлович писал, находясь в Америке.

Василий Павлович - человек абсолютно без пафоса, с раннего возраста ставший популярным, принимавший эту любовь и очень бережно к ней относившийся. В нем не было никакого зазнайства, фанфаронства, была такая самоирония, но и уважение к себе и к остальным. При этом он ни в коей мере не стеснялся в выражениях, если ему казалось, что что-то неправильно, и он очень жестко высказывался по поводу преступлений, как он считал, советской власти. Конечно, радостно, что уже в конце своей жизни, когда вновь вернулся в Россию, Василий Павлович был очень востребован и как автор, и как сценарист, и был окружен любовью и признанием, в том числе и власти. И большую роль, кстати, сыграл здесь, как ни странно это может показаться, мэр Казани. Немногие знают, что Василий Павлович родился 20 августа 1932 года в Казани. И, конечно, Ильсур Метшин очень большое внимание оказал Василию Павловичу, создал музей, и сейчас там регулярно проводится фестиваль имени Аксенова. И это очень тонко, очень красиво и с большим вкусом всегда делается. К сожалению, аналогичным пониманием значимости Василия Павловича Аксенова не обладали в советское время стареющие партийные бонзы. Иначе, может быть, десятилетий, которые Василий Павлович провел в отрыве от России, в отрыве от родины, можно было бы избежать.

Он оставил очень большое наследие, множество книг. Когда я читал его работы 1998 года, вот «Новый сладостный стиль», например, я в нее просто влюбился. Последний его роман - это «Москва Ква-Ква», и «Редкие земли», ну и конечно, сценарии к фильмам, и фильмов довольно много, и пьесы, человек очень много работал. Много и замечательно. При этом, кажется, большой писатель, мудрый человек, но он веселился как ребенок от совершенно необычных вещей. Он очень любил Андрея Макаревича, ему нравилось общаться с Андреем. Он вообще как-то очень жадно относился к людям, он хотел их слушать, у него такая была очень характерная посадка головы, и вот ему хотелось говорить, рассказывать, он был идеальный собеседник. Помню, как однажды мы нашей обычной компанией зашли в маленькую забегаловку, была очень вкусная армянская еда, и как наслаждался Василий Павлович вот этой простой, но вкусной едой, этой сочной беседой. И когда я находился с ним рядом, казалось, что время останавливается, оно прекращало свой бег и ты понимал, что общаешься с человеком и это - человек-вселенная, это такой размер человеческого таланта, личностного обаяния. Это был человек абсолютно другой эпохи, настоящий русский интеллигент. И вот теперь его нет, это очень странно понимать.

Какой-то год пошел тяжелый, уходит поколение. И, наверное, даже сложно говорить о поколении, потому что если Василий Павлович и Зыкина были близки по возрасту, то, конечно, когда ушел Янковский, и Мишенька Генделев, это ужасно тяжело, это были люди лет на 20 моложе, но, тем не менее, очень значимые для нашей культуры. Уходят, конечно, значимые люди, большие, очень большие. Но остаются их произведения. Конечно, многие будут сейчас говорить, что вот, вы, евреи, своих выгораживаете. Да, действительно, мама Василия Павловича - Евгения Семеновна Гинзбург, отец - Павел Васильевич Аксенов, но это абсолютно естественно, и, кстати, характерно для интеллигенции. Я не имею в виду еврейскую кровь, а имею в виду многонациональный состав. У Василия Павловича есть произведение, оно называется «Ожог». Оно такое автобиографическое, и там он описывает свое тяжелое магаданское житье - для всех тех, у кого есть иллюзии по поводу прелестей советской власти. Я его читал еще в самиздате, и было ощущение прикосновения к совершенно иной реальности, потрясающее произведение.

Хочу еще добавить, что недавно в Москве проходила какая-то серьезная конференция, где обсуждали проблемы откровенной деградации русского языка. Я считаю, при всем уважении к современным писателям и к их поискам в области русского языка, что таких стилистов, как Василий Павлович Аксенов, сейчас нет. Мы потеряли великого писателя, а главное, мы потеряли человека, произведения которого были камертоном словесности.