Почему волнения в Иране не утихают

Всем ясно, что Махмуд Ахмадинеджад выиграл выборы с подавляющим преимуществом. Всем было ясно, что хотя в деревнях, несомненно, на избирателей оказывали давление, на окончательный результат выборов это не повлияет. Ахмадинеджад получил в два раза больше голосов, чем Мусави. Пытаться списать такую разницу на недобросовестность избирательных комиссий просто несерьезно. Не случайно Мусави не согласился на пересчет голосов: для него это ничего не изменит. Ему нужны повторные выборы.

Лидер, опирающийся на мелких иранских буржуа, рабочих и бедняков получил против себя объединенную оппозицию крупного торгового и промышленного капитала - сторонников трех следовавших друг за другом правительств - премьер-министра Мир-Хосейн Мусави Хамене и президентов Хатами и Али Акбара Хашеми Рафсанджани.

Да и подкуп, на самом деле, вполне соответствовал правилам политической игры в Иране. Так, правительство Ахмадинеджада за пару недель до выборов приняло решение о бесплатной раздаче нуждающимся жителям бедных и отдаленных районов 400 тысяч тонн картошки из государственных запасов в связи с \"образовавшимися излишками\". На организованных противниками Ахмадинеджада шествиях представители оппозиции выдвинули характерный для ироничных иранских базари лозунг \"Смерть картошке!\"

Президентские выборы - дихотомия, принимающая только два значения - победа или поражение. Количество голосов, отданных за проигравшего, по большому счету, никому не важно, кроме сотрудников предвыборного штаба проигравшего кандидата, которым нужно отчитываться за потраченные средства из избирательного фонда. Родиться может или мальчик, или девочка: победить на этих выборах - или Ахмадинеджад, или Мусави. Промежуточных вариантов нет.

Так вот, победил Ахмадинеджад. По официальным данным, он получил 63% голосов, а Мусави - лишь 33%, но для исхода выборов не важно, набрал ли действующий президент более 60% голосов или более 50%. Интересно, что на встрече с иранскими парламентариями руководитель Исламской Республики аятолла Али Хаменеи был вынужден специально напомнить, что на любых выборах победителем выходит лишь один человек, при том, что изначально иранская политическая система устроена так, что дает возможность выдвинуться практически любому человеку, а потом группа экспертов по специальным критериям отсеивает большинство «несерьезных» самовыдвиженцев.

Власти Ирана показали, что у них хватит и политической воли, и сил, и средств, чтобы беспорядки подавить. Аятолла Хаменеи заявил, что в вопросе президентских выборов исламские власти Ирана не пойдут на компромисс с незаконными требованиями. Хаменеи напомнил, что ни исламские власти, ни народ Ирана не покорятся давлению. Пойти на уступки незаконным требованиям означает само собой начало диктатуры. Если сегодня нарушить правовую систему, в будущем выборы лишатся всяких гарантий.

Иными словами и сила, и справедливость на стороне Ахмадинеджада. Так почему продолжаются беспорядки в Иране?

Ответ, между тем, прост. Если выборы президента - дихотомия, то формирование правительства, то есть решение того, кто какими бюджетными потоками будет \"рулить\", имеет множество степеней свободы, и каждая из них не совсем дихотомна (не только министр или глава госкомпании, но и их заместители, бухгалтера, финансисты тоже могут сидеть и обычно сидят на денежных потоках). Политика же - это всегда в той или иной мере компромисс. Компромисс - природа политики, особенно политики кадровой и организационно-штатной.

И вот здесь для клана богатейшего человека Ирана Али Акбара Хашеми Рафсанджани, бывшего президента Ирана Мохаммеда Хатами и других олигархов, стоящих за спиной Мусави, открывается поле для маневра, включая давление на власти, в том числе и силовое давление. Кто-то все равно будет назначен на посты министров или директоров департаментов, и кандидаты от клана Рафсанджани или сторонники Хатами, по большому счету, с точки зрения профессиональных качеств (да, вернее всего, и качеств морально-личностных) не отличаются от кандидатов других кланов. А это уже большие деньги. Очень большие.

Не следует забывать, что выборы во всем мире, и в Иране тоже, - это затратная вещь. Риск поражения есть, но выигрыш в случае победы несоизмерим с затратами на кампанию. Если Рафсанджани-Хатами-Мусави не удастся провести своих сторонников в правительство, то эти деньги просто будут выброшены на ветер. Это будут чистые убытки. А в мире кризис, и, исходя из опыта, можно обоснованно считать, что на кампанию Мусави деньги бюджетировались заемные, а не взятые из операционных средств спонсоров кандидата. Есть косвенные свидетельства, что некоторые фонды арабских стран Персидского залива участвовали в финансировании кампании Мусави. Но это были кредиты, а их ведь отдавать придется. А чем?

Большое количество бездельников и лиц свободных профессий, которых в России любят называть политологами и политтехнологами, в случае победы Ахмадинеджада не потеряют ничего, кроме уже закончившихся материальных благ и доходов от избирательной кампании, а выиграть в результате антиконституционной победы Мусави могут очень много. Влиятельные должности, например. В Иране это очень важно. Иными словами, проиграв во время беспорядков, они ничего не потеряют, а победив, могут получить значительные барыши.

На последних перед выборами пятничных молитвах во всем Иране имамы призывали граждан голосовать за того или иного кандидата. В деревнях и маленьких городах призывы мулл порой играют ключевую роль. Как утверждают, юг, центр и юго-восток призвали голосовать за Ахмадинежада, запад, крупные города и север - за Мусави.

Ход Ахмадинеджада по публичному обвинению Рафсанджани в злоупотреблениях с государственным имуществом очень силен - простой народ любит \"бесстрашных обличителей\" и очень, очень зол на семью Рафсанджани и прочих богатеев. И хотя сторонники Мусави немедленно отреагировали - из Министерства нефти в прессу просочилась информация, что из Стабилизационного нефтяного фонда, которым руководил президент Ахмадинеджад, «пропал» один миллиард долларов США, у них ничего не вышло.

Дело направили в Высшую аудиторскую палату, которая после долгих переговоров с вице-президентом Рахими заявила, что деньги не пропали, произошла бухгалтерская ошибка, а средства были подотчетно израсходованы на мероприятия секретного характера.

Ахмадинеджад победил просто потому, что сумел завоевать базар. За ним пошли мелкие буржуа, которые боятся победы Мусави - ставленника крупнейших окапитализировавшихся современных феодалов - фисташковых и финиковых королей. Тех, которые уже давно контролируют и финансовую систему и большую торговлю. Но лавочники сказали «нет» финансово-торговому капиталу. А базар в Иране уже давно решает все. Или думает, что решает все...

Не все помнят, что иранская революция не закончилась победой аятоллы Хомейни. Еще несколько лет шла вооруженная борьба между сложившимся исламским режимом и левыми исламистами - Моджахеддин-э-Хальк («марксисты в исламских одеждах»), бывшими маоистами из Федаин-э-Хальк, десятилетиями ведшими партизанскую войну на окраинах Ирана против шахского режима, и другими левыми организациями. Левые исламисты, между прочим, имели и своих аятолл, таких как Монтазери, Талебани, Талагани и других.

Борьба между Хомейни, за которым стоял базар, и блоком между моджехедами и федаинами, поддерживаемым обездоленными и рабочими, была кровавой. Многие эксперты, исходя из опыта европейских революций, считали, что левые должны победить. Но вверх взял все-таки Хомейни. Никто с таким фанатизмом не боролся за спасение собственности и восстановление кредита, как иранский базар, мелкая буржуазия - содержатели магазинчиков и ресторанов, мелкие коммерсанты, лавочники, владельцы мелких мастерских и прочие. Именно они всполошились и двинулись против вышедших под влиянием моджахедов и федаев на улицу бедняков и рабочих, чтобы восстановить движение, ведущее с улицы в лавочку.

И когда моджахеды были разбиты, лавочники, опьянённые победой, получили от Хомейни отмену долгов. Банисадр, пытавшийся восстановить систему обслуживания частных долгов, был вынужден бежать во Францию. Сейчас в беспорядках власти пытаются опять обвинить моджахедов. Представители обездоленных - наиболее опасные враги популиста Ахмадинеджада.

В Иране революция произошла именно против нефтяных магнатов - ставленников Бритиш Петролеум и американских нефтяников. Но, отобрав у них нефтяные доходы в государственную казну, они неизбежно должны были породить новых олигархов, людей, имеющих возможность снимать пенки с больших денежных потоков. Они должны были получить возможность превращать их во влияние, не столько политическое, сколько административное и бюрократическое. Альтернатива олигархам в Иране - это базар.

Наконец, не стоит забывать, что финансовое положение иранского государственного сектора, и, прежде всего, нефтегазовых компаний, очень незавидное. В Иране кредит дорогой, нет механизма перевода сбережений в инвестиции, а доступ к дешевому кредиту (офф-тейк) - во всем мире важнейшая составляющая эффективности горнодобывающих и нефтяных предприятий.

Попытки Ахмадинеджада выпустить специальный облигационный займ, который позволит каждому иранцу участвовать в прибылях от продажи иранской нефти, скорее всего носят популистский характер. Сбережения населения в Иране не идут на инвестиции в государственные компании. Этому препятствуют и недоверие населения, и отсутствие традиций привлечения капитала через фондовые рынки, и ограничения исламского финансирования. Иранцы просто будут вынуждены расширить присутствие иностранного капитала в своем нефтяном секторе.

Когда Мусави называют проамериканским или пробританским политиком, у многих это вызывает недоумение. Люди вспоминают его участие в руководстве исламской революции, ссылаются на его прошлое и его публичные заявления. Дело же в другом. Мусави - прозападный политик в том смысле, что сейчас конкретные материальные интересы стоящих за ним людей совпадают или близки к интересам тех или иных американских, европейских, индийских или японских монополий. В будущем эти интересы могут разойтись, и тогда он перестанет быть политиком прозападным.

Само выражение \"про-какой-нибудь политик\" всегда привязано к времени. Мы можем легко в уме сконструировать ситуацию, когда, скажем, на политику США в Иране будут оказывать влияние фисташковые короли из Флориды. Допустим, они будут озабочены конкуренцией с иранскими фисташками. Это, естественно, чисто умозрительное предположение, которое, впрочем, памятуя об истории стран Центральной Америки (где всю внутреннюю политику формировала американская Юнайтед Фрут), нельзя считать совсем абсурдным. Оно очень маловероятно, но теоретически, наверное, возможно - тут нужно знать и, самое главное, уметь предсказать будущее фисташковых технологий. Так вот, при таком развитии событий и при условии, что Мусави будет всегда сохранять лояльность Рафсанджани (что, в общем-то, сомнительно), Мусави снова станет антиамериканским. А если все американские фисташковые деревья выморозит новый ледниковый период, то опять станет проамериканским, потому что США будут закупать фисташки плантаций Рафсанджани.

Сейчас же Мусави именно проамериканский (и проевропейский и, что немаловажно, прояпонский политик). Разные западные (американские, британские, французские и пр.) и восточные (Япония и Народный Китай) игроки пытаются повлиять на назначение на высокие посты своих контрагентов, и мы можем легко вычислить, кто именно поддерживает Мусави и его сторонников. А беспорядки? Беспорядки - дело житейское и третьестепенное, когда речь идет о большой нефти и больших деньгах.