Россия: вертикаль власти и возрождение земства

На днях в беседе Медведева с делегацией ЛДПР встал вопрос о региональных законодательных собраниях. Давно он не звучал публично в проблемном ключе. Разговор-то обычно теперь \"технологический\", т.е. как лучше сделать, чтобы удобнее было федеральным властям.

Но есть ведь и другой контекст. Иногда вдруг задумаешься: как это удивительно, что Россия, \"вернувшись в капитализм\", после долгого советского ХХ века, решила де-факто опереться не на традицию русского конституционализма Кистяковского и Струве, а на \"разделение властей\", которое могло бы состояться, если бы победил корниловский мятеж, т.е. на \"централизм директории\".

Надо напомнить: около 1904 года лучшие русские правоведы того времени - вместе и по одиночке - начали работу над проектом Конституции для России. Там был С. Муромцев, П. Струве, П. Новгородцев, Ф. Кокошкин, С. Котляревский. Но самую активную роль, вероятно, играл Богдан Кистяковский. Понятно, что все проекты исходили из наличия конституционной монархии, предполагался двухпалатный парламент, \"ответственное перед Думой правительство\", отставка которого регулировалась системой \"двух ключей\" (монарх - Дума).

Но главное: все эти проекты предполагали, что \"дана будет широкая компетенция местным учреждениям\". Золотая плеяда русских правоведов в своем понимании благоустроения жизни в России исходила из русского и германского земского опыта. Его тогда называли \"земским либерализмом\". Этот земский опыт самоуправления - чрезвычайно успешный в Австро-Венгрии, России, Германии, Англии - закладывал равные основы для старта европейских народов - в новый уклад XX века.

Профессор А. Медушевский - один из лучших наших нынешних знатоков конституционного права - нашел в архивах интересные бумаги. Струве и его коллеги, готовившие проект конституции в 1904 году, ясно сознавали: успех земского движения - это абсолютное, жизненное доказательство того, что русский народ вовсе не зашиблен с детства каким-то \"патернализмом\". Восторг от лицезрения высшей власти, который мы находим в качестве темы у Гоголя в середине XIX века, уже был изжит у русских земцев, в русском активном классе того времени. Россия твердо встала на европейские рельсы. В черновике предисловия к проекту конституции Струве писал: земство конца XIX опровергает мистические упования поздних славянофилов с их ультрамонархизом.

Потом - ХХ век. Советский опыт. Опыт земства убит, русский конституционализм выброшен вон.

Но как только пала Берлинская стена, прозвучал голос Солженицына - он говорил о возрождении земства. Этого никто не слышал, никто не понимал, о чем он говорит. Большинство практических деятелей сомнабулически предполагало, что советские институты \"демократизируются\" и все будет хорошо. А хорошо не получилось. Оглядываясь на постсоветское двадцатилетие, ясно, что мы не смогли вернуться в той точке, в которой остановился Кистяковский и русская правовая мысль начала ХХ века. Такова, как сказал бы Струве, \"беспощадная действительность\". Мы все еще инерционно сидим в зоне советского централизма. Сидим в обломках институтов, которые кое-как в последние восемь лет стянули федеральным ободком. И, строго говоря, эта бочка с ободком катится совершенно в противоположную сторону от благоустройства земли русской.

Через двадцать лет после закрытия проекта СССР, мы сидим в совершенно унизительной ситуации. Никакой субсидиарности. Полная ничтожность реальных полномочий местных законодательных органов. Да и у исполнительной муниципальной власти - тоже. Гражданское население прекрасно знает, что местные выборы - это фарс. И все решает закулисный торг в кабинете у вице-губернатора, ответственного за итоги выборов. А военные чины просто ходят голосовать строем.

Это я не к тому, чтобы кинуть дежурный камень в нынешние власти. Наоборот. Думаю, и они прекрасно понимают неутешительность постсоветского опыта. Представим себе, а что отразилось бы лицах Кистяковского и Муромцева (кстати, первый председатель первой Государственной думы, он скончался в 1911 году), да и всей остальной русской правовой профессуры - встань они ныне из гроба. Изумление!

Возможно, и надежда? Прислушайся они к словам Медведева, они услышали бы: да, политическая система в России окончательно не сложилась. То есть централизм и чрезвычайщина - это все-таки не наш политико-правовой идеал. Иначе говоря, отдав некую дань \"корниловщине\" в период \"восстановления вертикали\", русская правовая и политическая мысль по мере слабых сил готова двинуться дальше - к другому образу благоустройства общества.

Если так, то перед Кистяковским и Муромцевым было бы не так неудобно.