Зачем Россия потратила миллиарды на \"Евровидение\"?

Московское «Евровидение» стало не только самым дорогим за всю историю конкурса (и это в разгар кризиса!), но и самым «звездным». Патрисия Каас, Сакис Рувас, композитор Эндрю-Ллойд Вебер, звезды национального масштаба из Израиля, Нидерландов и других стран – все они собрались в эти дни в российской столице.

Сегодня можно уже смело говорить о том, что «Евровидение» плавно дрейфует от конкурса молодых исполнителей и открытия будущих звезд к профессиональному состязанию состоявшихся певцов, денежных мешков и звукозаписывающих лейблов, становясь частью мирового шоу-бизнеса. Локомотивом этого процесса выступает Россия, которая вместе с Европейским вещательным союзом, похоже, нашла новую музыкально-национальную идею.

Звезды, участвующие в конкурсе, – профессионалы высшей пробы. Их гонорары исчисляются сотнями тысяч, а то и миллионами долларов, однако они приняли решение побороться за первое место с начинающими исполнителями. Настоящий артист, как известно, способен практически на все, он готов исполнить любую роль, но при этом требует оплаты. Патрисия Каас на многочисленные вопросы относительно того, зачем ей «Евровидение», отвечает очень просто: «Меня попросили». И даже показывает мсье, который ее попросил – это человек из ее окружения и из ее коллектива, типичный француз, похожий на Жака Ширака, с золотистой буквой «К» на кармане пиджака – символом последнего альбома звезды.

Мадемуазель Каас проводит в Москве почти неделю – в программе пребывания обязательные пресс-конференции, репетиции, светские рауты. Профессионалы, как никто другой, знают поговорку «Время – деньги». Время Каас стоит очень дорого. Кто за него заплатил? Подробности, разумеется, скрыты под элегантной французской вуалью. Есть, конечно, вероятность того, что француженка действительно приехала поднимать престиж своей страны, уже больше трех десятков лет не побеждавшей в конкурсе. Чуть более вероятная версия: «Евровидение» – очень хорошая площадка для любой «раскрутки», и аудитория его настолько огромна, что даже примадонны не брезгуют появляться на одной сцене с начинающими. Они пока еще рискуют, но может так случиться, что «Евровидение» действительно «срастется» с большим шоу-бизнесом. Потому что деньги, которые некоторые страны готовы вложить в конкурс песни, просто огромны. Вот Евгению Плющенко не нужно было «раскручиваться» в шоу-бизнесе, но олимпийский чемпион по фигурному катанию все-таки принял участие в прошлогоднем шоу.
Собственно, Россия, по сути, и начала эту «звездную гонку», послав 12 лет назад на «Евровидение» Аллу Пугачеву. Звезда она, конечно, далеко не мировая, но сама идея отправить соревноваться «наше все» с 18-летними девочками и мальчиками пришла в голову именно России, а ее последующий провал (15-е место из 25) здорово ударил по самолюбию.

Теперь «Евровидение» стало больше напоминать футбольный бизнес. Налицо контрактная система – кто-то вкладывает деньги в звезду, звезда выступает и отрабатывает вложенные в нее капиталы. По правилам конкурса, можно выступить и за другую страну – это еще больше развязывает руки продюсерам. Не получилось протащить Анастасию Приходько от Украины – ее за пару дней рекрутировали на российский отборочный тур, где «легионерка» быстренько победила всех отечественных исполнителей. Приходько – конечно, не Патрисия Каас и не Эндрю-Ллойд Вебер, но вокруг любого нашего участника «Евровидения» крутятся немалые деньги. В кулуарах шоу-бизнеса давно известен такой факт: артист на «Евровидении» может проиграть, продюсер – никогда.

Россия расщедрилась по случаю конкурса беспрецедентным образом. Греки в 2006 году потратили 12 млн. евро, Сербия год назад ограничилась 9,3 млн. евро. Гостеприимство России зашкалило все мыслимые пределы: речь идет уже о 30 млн., при этом Европейский вещательный союз выделил на конкурс всего лишь чуть больше десятой части от этой суммы, а его эксперты уверены, что для качественного телевещания достаточно 10 млн. А если учесть, что рубль за последние месяцы здорово упал – это значит, затраты вышли еще в полтора раза больше. При этом генеральный директор «Первого» Константин Эрнст еще в феврале – марте заявлял, что телеканал готов покрыть все дополнительные расходы, связанные с кризисом, а сегодня гордится тем, что если кто-то в эти дни захочет провести на Западе мероприятие с хорошим и большим светодиодным оборудованием, у него ничего не получится: все огромные видеомониторы висят в московском «Олимпийском».

Ответ на вопрос «Зачем так много?» нужно искать скорее в политической области. Как известно, Россия выделяет огромные деньги на создание положительного имиджа за рубежом. «Евровидение» стало подходящим для этого поводом. И в сравнении с мероприятиями, которые нужно организовывать с нуля и природа которых думающим людям понятна, тут выходит, что оно само так получилось. Не случайно премьер-министр России Владимир Путин лично встречался с Эндрю-Ллойдом Вебером, публично пообещал голосовать за Британию и посетил репетиции в «Олимпийском». Даже мэр Москвы Юрий Лужков произнес пламенную речь на открытии конкурса, хотя обращался он далеко не к своей целевой аудитории: на «Евровидении» полно всяких фриков, людей с неопределенной ориентацией (следствие нестандартных хирургических операций), которых городской голова явно недолюбливает.
Той же причиной объясняется и не вполне адекватная программа в части тех церемоний и номеров, которые готовятся исключительно Россией. Список побед нашей страны, хор Александрова, танцы в шапках-ушанках, которые еще только предстоит увидеть зрителям во втором полуфинале, – все это уже не вписывается в понятие «местный колорит», от этого веет как минимум нескромностью. Даже на русской вечеринке, состоявшейся в ночь на четверг в «Евродоме», выходцы с «Фабрики звезд» Первого канала исполнили песню «Вперед, Россия, вперед, Анастасия». Это был практически посыл уровня гимна, только в попсовой обработке. К искусству это не имело, разумеется, никакого отношения – только пиар и пропаганда. Что, по сути, одно и то же.

Исполнительный продюсер «Евровидения» – главный человек в этом конкурсе Сванте Стокселиус – не скрывает, что оказывает усилиям Москвы серьезную поддержку. На пресс-конференции в минувшую среду на вопрос о том, как он относится к заявлению голландского музыканта, собирающегося покинуть конкурс, если столичные власти нехорошо обойдутся с участниками субботнего гей-парада, ответил так: «Наш конкурс не политический, и каждый такой случай индивидуален, но вообще за неявку страна может быть оштрафована и получить дисквалификацию до трех лет». За примером далеко ходить не надо: грузинскую песню сняли с «Евровидения» за двусмысленные слова Put In. Поддержка пафоса Москвы понятна: такой сцены и таких звезд «Евровидение» раньше не видело.

Впрочем, в Европейском вещательном союзе, похоже, подумывают и о другом, спокойном сценарии дальнейшего развития конкурса. «Мы подошли к самому концу гигантомании. Нас устроит, если «Евровидение» будет просто конкурсом талантов», – тяжело вздохнул под сводами столичного спорткомплекса директор Eurovision TV Бьорн Эриксен.