Конфликт в Карабахе: согласие на взаимное самоубийство

Если перефразировать Льва Толстого, все мирные страны похожи друг на друга, но каждая страна в конфликте несчастна по-своему.

10 лет перемирия в нагорно-карабахском конфликте остановили массовое кровопролитие (правда, десятки солдат продолжают гибнуть на линии фронта каждый год) - но не принесли счастья ни Азербайджану, ни Армении.

Печальная особенность карабахского конфликта заключается в его сложной географии, которая лишь способствует тому, что соседи ни имеют никаких экономических или политически[ контактов, и продолжают приносить друг другу много страданий.

Неразрешенность карабахского противостояния - это своего рода согласие на взаимное самоубийство двух стран Южного Кавказа.

Максималистская позиция

Две самые протяженные границы Армении закрыты, железнодорожные пути из нее никуда не ведут. И хотя армянское правительство гордится ежегодным пятипроцентным ростом экономики, до тех пор, пока страна фактически остается транспортным тупиком в своем регионе, перспективы международной торговли Армении и будущее место ее в Европе всегда сильно ограничены.

Азербайджан, потерявший не только Карабах, но и целый ряд городов и сел, - это страна с незаживающей раной. О числе перемещенных лиц много спорят, но точно можно сказать, что непосредственно в результате карабахской войны после 1991 года - не считая первой волны беженцев из Армении - более полумиллиона азербайджанцев потеряли свои дома.

В других конфликтах по окончании боевых действий меняются границы, заново отстраиваются города, отношения постепенно восстанавливаются и раны медленно затягиваются.

Обычно одна сторона - как правило, та, что была более успешной на поле боя - получает больше от мирного соглашения. Но как только документ подписан, обе стороны, по меньшей мере, могут двигаться дальше и думать о собственном развитии.

Дьявольская черта карабахского узла в том, что будущее обеих стран остается заложником буквально нескольких строчек мирного соглашения. Армяне одержали бесспорную победу в конфликте 1991-1994 годов. Но азербайджанцы продолжают верить в то, что время - с учетом нефтяных прибылей - на их стороне. Победитель 1994 года и гордый неудачник все еще предпочитают максималистскую позицию.

Во всех мирных документах, обсуждавшихся с мая 1994 года, по меньшей мере, 80% азербайджанских беженцев - бывшим жителям Агдамского, Физулинского, Джебраильского, Кубатлинского и Кельбаджарского районов - предоставлено право возвращения в родные места.

Однако беженцы остаются там, где их временно поселили, а границы закрытыми из-за отсутствия согласия о судьбе Лачина и Шуши и, прежде всего, о заключительном статусе Нагорного Карабаха.

Судьбоносный месяц

Что же мешает поставить последнюю точку в мирном соглашении? Коротко, я бы сказал так: тот факт, что обе стороны абсолютно изолированы друг от друга и давным-давно потеряли какое-либо представление о мыслях и чувствах противоположной стороны. Более 16 лет между народами не ведется диалога, лишь звучат взаимные обвинения.

Когда я собирал материал для книги \"Черный сад\", посвященной карабахскому конфликту, я был поражен тем, что все ужасные события начались в один судьбоносный месяц - в феврале 1988 года.

В этот месяц прошли первые демонстрации в Карабахе, уличные шествия в Ереване, первые встречные потоки беженцев из тогдашних советских республик Армении и Азербайджана, сумгаитские погромы. Другими словами, будто сошедший с тормозов поезд, пробив все заградительные барьеры, пошел под откос, неуправляемый. И никак его не остановить.

Беседы с армянами и азербайджанцами удивили меня тем, как при жестко централизованной советской системе стороны даже не пытались поговорить друг с другом, а предпочитали по отдельности обращаться к Москве, требуя награды для себя и наказания для противоположной стороны. И нерешительность Михаила Горбачева не могла удовлетворить ни тех, ни других.

Романтика примирения

Иногда я представляю себе, что было бы, если бы Советский Союз был другим, более демократичным государством. И тогда все эти делегации карабахских армян, возможно, ездили бы обсуждать свои претензии в Баку, а не в Москву. И власти Азербайджана прислушались бы к этим жалобам.

А если уж совсем удариться в романтику, можно вообразить, как обе стороны в 2004 году вспоминают события 1988 года и признают, что все это было одной большой ошибкой, которую должны были предотвратить.

Я представляю, как Роберт Кочарян говорит: \"Простите нас, азербайджанцы, мы должны были тогда поговорить с вами. Но мы никогда не воспринимали вас всерьез. Да, мы были напуганы - особенно после Сумгаита. Однако с того времени мы и сами принесли немало несчастий нашему соседу, и мы сожалеем о случившемся. Давайте об этом поговорим.\"

И я представляю Ильхама Алиева, выступающего с таким обращением к жителям Нагорного Карабаха: \"Я приглашаю вас и делегацию карабахских армян приехать в Баку на переговоры. Мы все еще считаем вас гражданами Азербайджана, которым пора вернуться домой. Мы должны были поговорить 16 лет назад. Но лучше поздно, чем никогда\".

Все понимают, что рано или поздно такие переговоры придется вести. Просто я верю, что чем раньше они состоятся, тем лучше.