Кто быстрее и с меньшими потерями выйдет из кризиса - Восток или Запад?

Точки зрения на этот вопрос радикально разделились. В США и Европе многие откровенно злорадствуют: типа кризис вновь вернет Московию в то незавидное состояние, в котором она пребывала в прошлое десятилетие. В Кремле и нашем Белом доме на это отвечают: не дождетесь!

Кто же прав? “МК” решил “столкнуть лбами” двух авторитетных экспертов. В “синем углу ринга” — Андерс ОСЛУНД, старший научный сотрудник Института мировой экономики Питерсона в Вашингтоне и яростный критик Кремля. В “красном углу ринга” — Игорь ЮРГЕНС, председатель правления возглавляемого лично президентом Медведевым Института современного развития в Москве. Выводы об исходе “боя” каждый может сделать сам.

Андерс ОСЛУНД: “Реакция российского правительства на кризис абсолютно несостоятельна”

— Г-н Ослунд, канцлер ФРГ Меркель недавно возложила всю вину за нынешний мировой кризис на США и предупредила о возможности другого глобального кризиса через пять лет. Каков ваш комментарий?

— Да, основной причиной нынешнего кризиса была “спущенная с цепи” монетарная политика в течение последнего десятилетия. И прежде всего это действительно относится к Соединенным Штатам. Но не только к ним. То же самое наблюдалось и в Японии, и, собственно, по всему миру, включая Россию. Напомню, что в вашей стране на фоне громадного разбухания денежной массы реальная доходность банковских вкладов была отрицательной.

— То есть с мнением, что Россия всего лишь заложник тяжелой мировой экономической ситуации, вы не согласны?

— Нынешний кризис действительно глобален и ударил по всем странам. Но почему, как вы думаете, он особенно тяжело поразил Россию? Неадекватная политика в сфере обменного курса рубля — это раз. Неразвитость финансового сектора — это два. Доминирование громадных государственных корпораций в экономике — это три. Все эти проблемы Россия может, должна и будет решать самостоятельно.

— И насколько пока нам это удается?

— Реакцию российского правительства на экономический кризис можно назвать совершенно несостоятельной. Правительство продолжает отрицать реальность и винить в своих проблемах исключительно внешний мир. Между тем кризис разоблачил слабые стороны именно российской экономики. Правительство страны не провело ни одной достойной упоминания структурной реформы аж с 2003 года. Процесс преобразований был фактически остановлен из-за “нефтяного проклятья”. Ничего не делалось и для борьбы с возрастающей коррупцией. Адекватной была лишь фискальная политика правительства, которая привела к значительному профициту бюджета и большим накопленным резервам.

— А как именно отсутствие структурных реформ сказалось на антикризисной устойчивости нашей экономики? Ведь сейчас лихорадит и страны, где со структурными реформами вроде все в порядке…

— Если называть вещи своими именами, то фондовый рынок сейчас фактически вынес “вотум недоверия” контролируемым государством корпорациям типа “Газпрома”, “Роснефти” и ВТБ. Эти компании по-прежнему обладают привилегированным доступом к государственным ресурсам. Но, несмотря на это, капитализация, например, “Газпрома” рухнула с 350 миллиардов долларов в мае до 70 миллиардов сейчас.

Провал попыток создать внутренний финансовый рынок оставила Россию фактически беззащитной перед лицом риска резких колебаний валютных курсов. При этом Россия еще и не установила плавающий курс рубля — ничего не добившись, вы попусту растратили огромные валютные резервы.

— А разве реально было создать развитой внутренний финансовый сектор с “длинными деньгами” за 5—7 последних “сытых” лет? Разве для этого не требуется гораздо больше времени?

— Если говорить о российской банковской системе, то корень проблем в ней, по моему мнению, уходит в 1998 год. Занимавший тогда должность председателя Центробанка Виктор Геращенко проводил дискриминационную политику в отношении частных банков. Это привело к фундаментальной проблеме. Почти половина вашей банковской системы принадлежит пяти огромным государственным банкам, которые фактически вытеснили частные банки из сектора. Банковское законодательство у вас, безусловно, лучше, чем, скажем, на Украине. Но банковская система как таковая, безусловно, хуже.

Все последние годы частный сектор в России страдал из-за острого дефицита на внутреннем рынке финансовых услуг. Частные банки слишком маленькие. А большие государственные — слишком плохо работают. Большие госкомпании тем временем ударились в бездумное и неосторожное одалживание денег за рубежом.

— Как долго, по вашему прогнозу, будет длиться мировой экономический кризис? И насколько сильно упадет уровень жизни — в той же России, например?

— Нынешний финансовый кризис — самый серьезный со времен Великой мировой экономической депрессии 1929—1933 гг. Мы ожидаем, что мировой ВВП будет падать в течение трех лет. Для кризиса такого масштаба это нормально.

Теперь об уровне жизни. Во время серьезных кризисов в сфере финансов и жилищного строительства на Западе после Второй мировой войны ВВП падал в среднем на 5%. Но, как уже было сказано выше, нынешний кризис — не чета своим предшественникам. Поэтому падение “всего” на 10% будет уже большим достижением. Причем России при этом придется тяжелее, чем многим другим, в силу ее крайней зависимости от экспорта нефти, газа и металлов. Таким образом, падение уровня жизни на 10—20% выглядит как вполне разумное предположение.

— России придется тяжелее, чем другим? А как же уверения московских политиков и экспертов, что мы выйдем из кризиса быстрее, чем другие страны?

— В принципе, те страны, которые накрыло кризисом раньше, раньше из него и выйдут. Так что первая жертва кризиса — США — первая и выздоровеет. Соответственно, Россия, которую тряхануло позднее, вероятнее всего, будет в числе выздоравливающих второй очереди.

Вдобавок к общемировым проблемам некоторые страны будут страдать еще и от собственных системных кризисов. Очень вероятно, например, что Россию ждет такой же мощный системный кризис, какой, например, довелось пережить Индонезии в 1998 году. Это продлит общий срок кризисного периода в вашей стране, но укрепит Россию в долгосрочном плане.

— Во время недавнего саммита “Большой двадцатки” лидеры крупнейших стран пообещали, что после окончания нынешнего экономического пожара у нас будет новехонькая и кризисоустойчивая мировая финансовая система. Не утопия ли это?

— Мировая финансовая система, безусловно, изменится. Но сейчас слишком рано говорить о том, как именно или даже в каком направлении пойдет процесс перемен. С моей точки зрения, очевидна лишь одна вещь, которая редко обсуждается. Это необходимость сдерживать центральные банки государств, которые часто проводят безответственную политику. При этом чрезмерно много внимания уделяется реформе финансового регулирования, что является второстепенной проблемой.

Игорь ЮРГЕНС: “Нечего делать из нас невежд, которые во что-то попали и не понимают, во что именно”

Нарисованная Андерсом Ослундом картина наших проблем в целом довольно объективна. Другое дело, что г-н Ослунд чрезмерно сгустил краски и создал свое произведение с откровенным отсутствием любви к разбираемому предмету — России.

Да, реформы в России запоздали. Да, реформы в “тучные” годы практически не проводились. Да, некоторые из объявленных реформ были скорее симуляциями преобразований. Это относится, например, к административной реформе.

Но я много общался с экспертами из стран, где любят и умеют себя реформировать, — финнами и шведами. Даже их опыт показывает: что в “тучные” годы ни одна из бюрократий мира сама себя не реформирует. Это относится даже к тем странам, где есть несколько “сигнальных систем” — сильные оппозиционные партии и развитые профсоюзы.

Я категорически не согласен и с тезисом Ослунда о неадекватности реакции российского руководства на экономический кризис. Еще в ходе саммита G8 2007 года тогдашний Президент РФ Путин и его “шерпа” Шувалов предупреждали других участников о большом несоответствии между регулятивными нормами США и обстановкой на рынке недвижимости этой страны. В ответ они получали довольно ироничные замечания со стороны своих коллег.

Еще весной 2008 года американские эксперты, включая, по-моему, г-на Ослунда, по-прежнему гнули ту же линию. Мол, кризис будет неглубоким. Огромная американская экономическая машина справится с ним довольно быстро. Ведь это кризис только лишь в жилищном секторе, ипотеке и недвижимости! Но уже тогда Президент РФ был прекрасно информирован, что началась реальная рецессия, которая будет очень непростой и из западного мира перекинется на нас.

Я присутствовал на саммитах в Каннах и Ницце. Наш институт имел честь готовить предложения к саммиту “Большой двадцатки” в Вашингтоне. Могу сказать, что без всяких консультаций с западниками наши предложения совпали с их идеями на 75%. Более того, некоторые из мер, которые в конечном итоге предприняли большинство стран, были осуществлены российским правительством гораздо раньше, чем западниками, — в упреждающем порядке. Это касается, в частности, решений о выкупе активов, помощи стратегическим отраслям, пополнении ликвидности финансовой системы.

Я не согласен и с рецептом по “лечению” наших банков. Некорректно механически накладывать кальку и сравнивать банковские системы США или Швеции с их 200-летним опытом развития с тем, что есть в России. Наши крупнейшие банки приняли на себя все риски, включая риски по потребительским кредитам. Поэтому их усиленная капитализация — пусть “пожарное”, но абсолютно верное решение.

Президент Медведев на саммите АТЭС заявил, что протекционизм в условиях мирового кризиса крайне вреден. И тут же вводятся заградительные пошлины на иномарки. Я считаю, что правительство должно пересмотреть свое решение по этому вопросу. Перед лицом таких протестов, какие мы видели на Дальнем Востоке, нельзя оставаться равнодушными.

По моему мнению, сейчас есть два варианта развития событий. При оптимистическом сценарии Китай удерживает рост на уровне 8%, а мировая финансовая система потихоньку все-таки начинает работать. В этом случае ко второму полугодию 2009 года у крупных российских корпораций вновь появляется возможность получать зарубежные кредиты под разумные проценты. Одновременно у блока ОПЕК, при всем его отсутствии дисциплины, получается сконцентрироваться, и тогда цена нефти поднимается до приемлемого для России уровня в 60—65 долларов за баррель. При таком сценарии в 2009 году нас ждет рост в 0 или даже 1—2%. Если же ничего из этого так и не материализуется, то страна столкнется с массовой безработицей и развитием событий по самому кризисному варианту.

В любом случае, не стоит делать из нас невежд, которые во что-то попали и не понимают, во что именно. Я настроен несравненно более оптимистично в отношении наших адаптационных возможностей. Россия переживала кризисы и похлеще, и поглубже этого. Конечно, такие кризисы иногда вносятся в наш дом нами самими. Как известно, пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Все это, к сожалению, наши национальные черты. Зато теперь реформы в России будут ускорены кризисом. В этом для нас и заключается его положительная сторона.

Михаил Ростовский