Коварству женщин поем мы песню

Мой маленький друг, если ты уже довольно давно ошиваешься в этом таинственном и публичном месте, но до сих пор не утрудился пошевелить извилиной и хотя бы одним метафизическим пальцем проникнуть в мой потаенный мыслительный грот, и набросать в голове простенькую схему рассуждений и принципов, то у меня для тебя есть две новости - одна хорошая, вторая, как водится, плохая. Новость номер один - тебе плевать на продуктивную работу мозга, ты все время так и норовишь написать мне комментарий "Бедная Варварушка..." (и это еще в лучшем, корректном случае) и совершенно не владеешь базовым набором латинских поговорок на все случаи жизни. Иначе бы давно уже понял, что моим жизенным если не кредо, то уж путеводной ясной звездочкой, явялется одна из жемчужин латинской речевой деятельности - Femina nihil pestilentius. Но. Латынью увлекаются всяческие задротs, и вообще, кому нужен мертвый язык? Медикам, юристам и римским папам. Ты не медик, не юрист и не римский папа? Поздравляю тебя, дольше проживешь. И это хорошая, отличная новость!

Femina nihil pestilentius переводится как "нет ничего пагубнее женщины". И это плохая новость. Потому что правда.

Жила-была одна девушка. Хреново жила. Муж ее бросил с маленьким ребенком. Бывает, чего там. Мечтала девушка о принце, как и все девушки мечтают. И принц случился. Офигительнейший француз, который втрескался в барышню по самые помидоры. Вот как увидел - так и обмер натурально, и понял, что именно такая белорусская женщина была предметом его онанистических грез в тревожном французском отрочестве. Француз немедленно околдовал белорусскую женщину, взял ее в жены и увез на свою историческую родину. В Париж тоись. Завидуете, да?

А я не завидую, например. Не хочу в Париж и хоть ты тресни. Даром он мне не нужон. Ну да хрен с ним, с Парижем. Белорусская женщина каталась в надежных французских руках как сыр в масле, была обожаема и регулярно удовлетворяема. По всем пунктам. Но чего-то затосковала по родным местам и запросилась на волю, в пампасы. Французский муж, удовлетворив ее еще разок напоследок, отпустил любимую женщину с ребенком в Минск.

Любимая женщина, понаехав в Беларусь, в первый же вечер оставила ребенка с бабушкой, махнула в какой-то клубэшник, там надралась в сопли, и, пребывая в состоянии огурца, была удовлетворена в близлежащих кустах. Удовлетворена в грубой форме. В коленно-локтевой форме. Наутро любимая женщина обнаруживает на соответствующих местах однозначные гематомы и синяки - ну знаете, да? А французский принц аккурат в тот же день должен приехать.

Что делает фемина наша, значит, которая пестилентиус. Она берет в дрожащие похмельные руки ребенка и едет на каток. Там демонстративно шлепается и бухается на колени и локти.

Приезжает француз, вечером хочет отдать супружеский долг, и видит все это великолепие на туловище жены. Начинает страдать и бухтеть. Ну французы они ж тоже не дураки. Назревает межнациональный скандал. В скандал вмешивается ребенок. Говорит: "А не пошел бы ты, французский папа, к чертовой французской матери? Мы с мамой на каток ходили, мама там падала. Вот тебе и источник синяков и кровоподтеков, идиот жабоедский". Француз потом долго извинялся.

Так что, мой маленький усатый дружок, бди, как говаривал прозорливый Козьма Прутков. Денно и нощо бди свою женщину и не выпускай надолго из поля своего зрения.