Почему российский бензин такой дорогой?

Розничная цена российского бензина в последние месяцы снизилась гораздо меньше, чем мировая цена нефти. Это обстоятельство, отличающее наш рынок от западного, вызвало немало пересудов и среди политиков, и среди потребителей. Конечно, в первую очередь обвинения посыпались на голову нефтяных компаний, которые и монополисты, и жадные. Только на самом деле не всё так просто.

Ведь в текущем году в стране началось снижение добычи, которое ведет и к сокращению объемов переработки. Компании отдают государству львиную долю прибыли, несмотря на то что добыча нефти требует все больше затрат и эти деньги нужно откуда-то брать. Да и снижение цен на розничном рынке реагирует на снижение цен на нефть с некоторым лагом запаздывания. По крайней мере, чтобы сработал этот «эффект домино», должно пройти 1—2 месяца.

При этом до недавнего времени формула расчета экспортной пошлины сдерживала снижение издержек нефтяных компаний даже при падении цен на нефтяное сырье для их перерабатывающих заводов. Она рассчитывалась с лагом в два месяца, и лишь с 1 ноября этот период сократили до 17 дней. Поэтому доля вывозной пошлины в цене нефти и нефтепродуктов выросла именно в момент падения цены.

Так, в начале ноября цена сырой нефти на внутреннем рынке России оказалась примерно на том же уровне, что и пять лет назад, в первом полугодии 2003 года. Но тогда баррель Urals стоил 24—29 долларов (175,9—212,6 долларов за тонну), а экспортная пошлина составляла 27—30 долларов за тонну. Сейчас вывозные пошлины на порядок выше: в октябре они составляли 372,2 доллара за тонну, с 1 ноября — 287 долларов за тонну.

Играет свою роль и специфика взимания налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ): в октябре доходило до того, что российские потребители закупали партии нефти по цене, которая была примерно вдвое меньше НДПИ, подлежащего уплате с того же объема нефти. И этот налог, опять-таки, замедляет естественную реакцию на ситуацию на рынке и сдерживает падение розничных цен на бензин.

Распространено убеждение, что это ненормально, когда в экспортирующей России цена на бензин выше, чем в импортирующих нефть США. Однако, разбираясь в этой проблеме, стоит обратить внимание не только на нефтяные компании, но и на регулирующие рынок органы власти. По оценкам Минфина, в США в цене бензина заложено 20% налогов, а в России в цене бензина 55—60% налогов. Таким образом, цена на бензин — это во многом вопрос уровня жадности фискальных органов, налоговой надбавки к цене, которую они готовы переложить на потребителя.

Торговля нефтью стала убыточна, в тяжелом положении оказались независимые компании, у которых нет собственной переработки, ну а крупные холдинги, естественно, постарались выйти из положения именно за счет переработки и розницы. При этом устаревшее оборудование на российских нефтеперерабатывающих заводах (а оно изношено на 80%) ведет к высоким затратам и соответствующим образом влияет на розничные цены.

Как известно, борьба государства за снижение цен на бензин, авиатопливо и другие нефтепродукты началась с антимонопольного регулирования. Федеральная антимонопольная служба (ФАС) предъявляет иски за злоупотребление доминирующим положением на рынке, за запрещенные картельные соглашения и взыскивает крупные суммы денег. Тем самым ФАС не только карает нарушителей, но и как бы предостерегает их от политики взвинчивания цен. В ряде случаев само существование ФАС — это молчаливая угроза, которой вполне довольно. Правда, подчас настоящую антимонопольную деятельность совсем непросто отделить от административного давления властей, которые использует ФАС и Росприроднадзор для квазирыночного давления на компании и их ценовую политику.

Однако возможности чисто репрессивных мер ограниченны. ФАС не может влиять на вопросы насыщения внутреннего рынка: ведь оно может возрастать, например, в результате повышения экспортной пошлины и падать при ее снижении. ФАС не может помочь нефтяным компаниям уменьшить издержки, сократив общее налоговое бремя. ФАС не обеспечивает благоприятный инвестиционный климат, который мог бы стимулировать инвестиции в увеличение нефтедобычи.

Поэтому и меры ФАС могут быть только вторичными и их применение может носить весьма ограниченный характер. ФАС не может и не должна бежать впереди лошади.

Создание конкурентной среды могло бы сбить внутренние цены за счет привлечения инвестиций в нефтегазовый сектор, которые бы обеспечили привлечение новых технологий и вызвали снижение издержек. Но для этого нужно было уже давно создавать благоприятные условия, например, для привлечения иностранных инвестиций. Вот только в условиях бурного притока нефтедолларов это показалось властям совсем необязательным. Напротив, иностранных инвесторов постоянно ограничивали — и до принятия закона о стратегических отраслях, и после: на памяти скандалы с проектами «Сахалин-3» (Киринский блок), «Сахалин-2» и «Сахалин-1», с Ковыктой, Харьягой, с компанией «ТНК-ВР», сложная интрига вокруг Штокмана и т.п.

Если цены на бензин ведут себя не так, как хотелось бы властям, то нужно искать слабости в специфике российской политики: экспортной и транспортной, налоговой, защиты прав собственности, стабильности условий контрактов, арбитража и т.п. Только тогда активная инвестиционная деятельность и острая конкуренция производителей друг с другом неизбежно приведут к производству большего объема относительно более дешевой нефти, а модернизированные перерабатывающие заводы обеспечат снижение издержек производства бензина и цен на него.

Михаил Субботин