Кризис еще впереди

ОПЫТ ПРЕЖНИХ ФИНАНСОВЫХ КАТАСТРОФ ПОКАЗЫВАЕТ, ЧТО НЫНЕШНЯЯ ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ.

Сегодня мир переживает невиданный прежде кризис, такое мнение высказывают многие эксперты. Однако подобные экономические потрясения происходили уже не раз. И для того чтобы понять, как будет развиваться и как долго продлится нынешний катаклизм, необходимо обратиться к опыту кризисов прежних столетий.

Экономические кризисы имеют столь же древнюю историю, как и сама экономика. Однако примерно до XVI века это были кризисы так называемого старого порядка, в основе которых лежали спады сельскохозяйственного производства, отражавшиеся впоследствии на всех прочих отраслях экономики. Экономические потрясения нового типа, основанные на кризисе кредита, возникают с развитием капиталистических отношений.

Первым в своем роде экономическим коллапсом мирового масштаба можно назвать серию банкротств испанского королевства в XVI веке. Суть этого кризиса сводится к простой формуле: много денег - мало товара. В 30-х годах XV столетия из недавно покоренного испанцами Нового Света в Европу хлынул поток золота и серебра. Еще недавно бедная Испания неожиданно даже для себя самой сделалась сказочно богатой. В Антверпене, бывшем тогда центром мировой экономики, через который по миру растекались колоссальные испанские капиталы, можно было увидеть картину, ставшую знакомой россиянам в последние годы. Роскошь, строительный бум, увеличение числа жителей, но в то же время стремительный рост инфляции и разрастающаяся пропасть между богатыми и бедными. Множились и неквалифицированные труженики, готовые браться за работу всего за ползарплаты профессионального работника.

Как это еще не раз произойдет в истории, с появлением легких "сырьевых" денег страна все меньше заботилась о производстве собственных товаров.

Тем временем бесчисленные золотые и серебряные слитки быстро расходились по миру в качестве платы как за масштабную имперскую политику и роскошную жизнь двора, так и за самые необходимые простому народу товары. В результате к середине века христианнейший король Филипп II оказался на мели и в 1557 году был вынужден объявить о государственном банкротстве. Это стало тем, что в реалиях нынешнего кризиса называют подрывом доверия инвесторов. Владельцы капиталов перестали кредитовать друг друга, прекратилось движение векселей, разоренным оказался крупнейший купеческий дом Фуггеров - основной заимодавец испанского монарха, бурное строительство в Антверпене замерло, а впоследствии в Нидерландах даже вспыхнул мятеж против испанского владычества.

Кризис кредита ударил не только по всем владениям Филиппа (Испании, Нидерландам, Италии, Америке), но и по другим государствам. Напуганные купцы перестали ссужать деньги и французскому монарху, который уже в 1558 году был вынужден объявить о своей финансовой несостоятельности. Пострадали также все рынки, зависимые от Антверпена: Гамбург, Лиссабон, Венеция. Отголоски кризиса в виде снижения спроса на пшеницу можно было отметить и в Московском царстве.

По мере развития капиталистических отношений и появления новых финансовых инструментов обрели новую форму и кризисы. Теперь они зарождались уже вне зависимости от реально производимых товаров. Теперь все происходило на биржах. За несколько столетий мировая коммерция обросла таким количеством различных ценных и не очень бумаг, что их объем к середине XVII века в 10-15 раз превышал количество наличных денег. Большая часть этих бумаг являлась лишь способом извлечь выгоду из ожиданий, сделать колоссальные прибыли, что называется ex nihilo (из ничего). Тогда в Голландии даже появляется специальный термин для этого бумажного потопа дутых обязательств - Wisselruiterij, или "обменная лихость". Схожую картину мы наблюдаем и сегодня. В XVIII столетии большинство этих бумаг ничем не гарантировалось, кроме превосходства и процветания экономики Нидерландов. Сегодняшняя ситуация отличается лишь тем, что теперь место Соединенных провинций заняли Соединенные Штаты.

Но, как писал накануне голландских экономических потрясений французский консул Майе Клерон, "в любых вещах существует предел, после которого надлежит непременно отступать". В 1763 году мировая экономика впервые сбросила с себя накопившийся груз "пустых" бумаг. Причиной, как и в прежние времена, стал дефицит наличных денег. Далее кризис развивался по ставшему нам знакомым за последние месяцы сценарию. Обанкротились крупнейшие банки (Невиллей, Клиффордов, Ван Ферелинков), увлекшиеся игрой с необеспеченными ценными бумагами. Вновь возник кризис доверия, а следовательно, и кризис кредита. Череда банкротств продолжилась уже вне Нидерландов и перекинулась на те рынки, которые занимали деньги у голландцев - Бремен, Лейпциг, Стокгольм, Лондон. Проблемы возникли и у не слишком финансово развитой России, поскольку и ей случалось кредитоваться у амстердамских капиталистов. Так, например, Екатерина II отправляла в Амстердам в качестве залога императорские бриллианты.

Так же, как и теперь, в период кризиса XVIII века государства пытались излечить рынок путем денежных инъекций. "Еврейские купцы Эфраим и Ицхок, сборщики монеты короля Прусского, отправили в Гамбург 3 млн. экю, - писал в те дни неаполитанский консул в Гааге. - Другие банки также доставляют в Голландию значительные суммы, чтобы поддержать свой кредит". Впрочем, желаемого эффекта такие меры не возымели. Печальным итогом кризиса стал разразившийся в некоторых странах голод. Так, в Норвегии жителям приходилось молоть древесную кору, чтобы использовать ее вместо муки. В самой же Голландии начались социальные потрясения или, вернее сказать, революция.

Следующий кризис, о котором мы упомянем, хотя и не привел к революции, но масштаб его был столь велик, что сегодня, пожалуй, каждый слышал о нем. С середины 20-х годов в США начался настоящий бум инвестирования. Не только профессиональные инвесторы, но и простые граждане вкладывали средства в ценные бумаги, которые зачастую, как это бывало и раньше, ничем не были обеспечены. Значительная часть акций была приобретена гражданами на занятые у банков средства, что впоследствии, когда мыльный пузырь на Уолл-стрит лопнул, привело к массовым банкротствам банков (около 5 тыс. банков).

Начался кризис в четверг 24 октября. В этот день произошел невообразимый обвал акций. В ходе панической распродажи ценных бумаг, продолжившейся в понедельник и в печально знаменитый Черный вторник 29 октября, было продано около 40 млн. акции на общую сумму более 30 млрд. долларов. Колоссальная по тем временам сумма. Отметим, впрочем, что тогда произошло не самое существенное падение фондовых индексов. В 1987 году, в очередной Черный понедельник, индикатор Доу-Джонса рухнул сразу на 22,6%.

Впрочем, Великая депрессия не была бы великой, если бы ограничилась лишь крахом фондового рынка. Обанкротившиеся банки перестали кредитовать предприятия. Это привело к сокращению вдвое промышленного производства. Выпуск автомобилей сократился в пять раз и на прежний уровень вышел лишь в начале 50-х.

15 млн. человек в одночасье оказались безработными, а 5 млн. американских фермеров были вынуждены продать земли за долги.

Депрессия началась и в других странах, где вызвала не меньшие экономические и социальные потрясения. Стоит упомянуть лишь о том, что на волне общественной неустроенности сколотил себе политический капитал Адольф Гитлер. Советский Союз, впрочем, укрывшись за железным занавесом, не испытал ощутимых финансовых потрясений.

Вторая волна кризиса пришла уже в 1937 году, когда после нескольких лет уверенного роста считалось, что экономика окончательно встала на путь оздоровления. Возвращаясь к уровню трехлетней давности, резко упал уровень производства (-40%), существенно сократились доходы населения, количество безработных выросло с 5 до 12 млн. человек (около 20% работоспособного населения).

Однако кризисы были, есть и будут основным двигателем развития капитализма. Это касалось, конечно, и Великой депрессии. Финансовые потрясения, безработица, инфляция, банкротства в очередной раз стали стимулом и предоставили возможность для концентрации капитала и создания нового центра силы.

Впрочем, зачастую основным детонатором для возникновения кризиса служит не крах фондового рынка, а цена на сырье. Для нашей страны, чья ориентация на экспорт углеводородов хорошо известна, это всегда оставалось серьезной проблемой. Резкий спад нефтяных котировок в 80-е годы, когда заветный баррель подешевел вдвое, стоил жизни СССР, руководство которого в период нефтяного чуда 70-х не нашло ничего лучшего, чем пустить колоссальные доходы от еще дорогой нефти на гонку вооружений и строительство огромных танковых армий.

Вновь Россия столкнулась с той же проблемой уже в 1998 году во время кризиса развивающихся стран. В то время наблюдался стремительный рост экономик третьего мира. В Таиланд, Индонезию, Малайзию и многие другие страны рекой текли кредиты. Но с ростом инвестиций рос государственный и корпоративный долг этих государств. В итоге "азиатским тиграм" пришлось заплатить очень высокую цену за развитие: произошел перегрев экономики, национальные валюты обесценились, рухнул фондовый рынок, начался резкий рост инфляции, стали обанкрочиваться крупнейшие компании региона.

В 1997-м кризис охватил Южную Корею, Гонконг, Лаос, Филиппины, Индию, Китай, Вьетнам, Индонезию, Малайзию, Таиланд и Японию. Это стало причиной резкого снижения спроса на энергоносители, следовательно, пошла вниз цена на нефть. За баррель стали предлагать всего 8 долларов. И уже в следующем, 98-м году крах ждал и Россию.

Впрочем, на нашей стране экономические потрясения продолжился. Этот "кризис роста" не закончился. Финальным его аккордом в 2001 году стал аргентинский дефолт. Традиционно он имел и социально-политические последствия. Своего поста лишился индонезийский диктатор Сухарто, а от Индонезии отделился Восточный Тимор. Последнее эхо кризиса - аргентинский дефолт 2001 года.

Суммировав весь описанный выше опыт, может, и нельзя указать точную дату окончания бушующего в последние месяцы кризиса, но вполне реально обозначить те общие тенденции, которые присущи всем мировым кризисам, и, следовательно, можно предположить, что нынешний кризис будет иметь те же черты.

Прежде всего отметим, что на первом его этапе страдает в первую очередь виртуальная экономика - ценные бумаги, производные финансовые инструменты, фондовые биржи. Затем испуганные инвесторы начинают искать спасение в реальном секторе экономики, что нередко приводит к некоторому подъему производства и небольшому оздоровлению экономики (см. 1-й график), как, например, было в Нидерландах после испанского банкротства или в Германии после Великой депрессии. Однако вслед за первой волной кризиса приходит вторая. Она, как правило, более продолжительна, но спад, который она приносит, не менее значителен (см. 3-й график).

Другим неизбежным последствием всех мировых кризисов является то, что после них на смену старому центру мировой экономики приходит новый. Так было в XVI веке: после испанского кризиса центр мировой торговли сместился на юг - из Антверпена в Геную. Затем главную роль стал играть Амстердам, затем, после описанного выше кризиса, Лондон. На смену Лондону, после Великой депрессии пришел Нью-Йорк. В каком уголке мира забьется новое экономическое сердце? Будут ли это китайские Пекин, Шанхай или Гонконг, индийский Мумбай, арабский Дубай или, может, Москва, пока не ясно.

Очевидно одно: итоги всех кризисов, произошедших за последние 500 лет, похожи друг на друга. И сколько бы ни говорили сегодня о скором крушении капитализма, на смену которому придут некие новые экономические формации, опираясь на весь предыдущий исторический опыт, можно с уверенностью заявить, что этого не произойдет. Обновится лишь фасад конструкции, но сама финансовая архитектура мира останется прежней. Так было уже не раз. Например, когда в 70-х разразился очередной кризис, многие эксперты утверждали, что он окажется более опасным для мировой экономики, чем даже Великая депрессия. Однако и тогда структура не претерпела изменений. Это значит, что и нынешний кризис закончится, но пройдет время и все повторится вновь.

мнение экспертов

Никита Кричевский, научный руководитель Института национальной стратегии:

- Первая волна кризиса закончится в декабре-феврале. К концу года закончатся передел банковского сектора и перераспределение активов, и к лету мы, скорее всего, вздохнем. Но уже осенью следующего года нас накроет вторая волна. Начнется серьезный спад. Возникнет возможность корпоративного дефолта и проблемы с продовольствием. Что будет через два года, даже представить себе трудно. Не исключено и повторение голландского сценария с его социальными потрясениями.

Леонид Григорьев, директор Института энергетики и финансов:

- Все кризисы похожи, но все они очень разные. Столько изменений, сколько произошло за последние шесть-семь недель, не происходило за минувшие 20-30 лет. В Англии - оплоте либерализма - государство закачивает в банковскую систему миллиарды. Этот кризис системный, и когда он завершится, мир будет уже совсем другим. Будет создана финансовая система совершенно иного характера. Исчезнет целый ряд финансовых инструментов.

Агван Микаелян, генеральный директор ООО "Финэкспертиза":

- Финансовый кризис связан с построением финансовой пирамиды, напоминающей печально известную МММ, в мировом масштабе. Мы стали тратить доходы будущих периодов. Активная фаза этого кризиса закончится тогда, когда прекратится психоз в головах участников рынка. Затем в течение трех-шести месяцев, возможно, будет происходить адаптация к новым условиям. После того, скорее всего, начнется бурный рост, который может затронуть и Россию - в том случае, если политическое руководство страны примет верные решения.

Гельтищев Петр