Первый политтехнолог- Владимир Ильич Ленин. Часть 2

Читать начало

РУССКИЙ МЫСЛЯЩИЙ СЛОЙ — ЛЮДИ БЕЗ ПОЛИТИЧЕСКИХ УБЕЖДЕНИЙ?

Почему русские люди всё делали во вред себе?

Именно этот вопрос приходит в голову, когда рассматриваешь события Октябрьской революции и гражданской войны. 

А ответ прост. Если у нации нет полноценного национального самосознания, то с ней, в определенных условиях, можно сотворить все что угодно.

Развитое и полноценное национальное самосознание предлагает человеку очень точную иерархию ценностей. Самое главное — это защита интересов и независимости своей нации. Это та ценность, которая в здоровых обществах не ставилась под сомнение в течение тысячелетий, и составляет основу жизни народов на земле. Борьба, с посягнувшими на твой род, племя или нацию — это священное дело. Твоя жизнь не имеет смысла сама по себе, и если надо ты должен пожертвовать ею во имя жизни рода, племени или нации. В самом деле, какую ценность имеет твоя жизнь, если погибнет твой род? Ты станешь ничем, изгоем, рабом. Такая жизнь — хуже смерти.

Когда род и племя разрастается до уровня нации, то здесь, то же самое правило уже формулируется на уровне законов. Русская элита не боролась с врагами нации — и в результате или бежала из страны, или погибла. Или оказалась на положении рабов у большевиков.

Это вовсе не преувеличение.

Защищать свою страну — это долг и обязанность каждого гражданина. Но это естественное для жизни любого народа понимание своей нации, как высшей ценности не приходит само собой, не всасывается с молоком матери. Этому кто-то должен научить.

Ведь национальное самосознание предполагает сознательное понимание и признание основных ценностей.

А вот именно этой иерархии ценностей, сознательного отношения к свободной жизни нации, как к главному, что должен защищать человек, у большинства русских и не было. В этом и причина национальной катастрофы русских в XX веке.

Племенное чувство родства начинает разрушаться со времен Петра I. Национализму европейского образца не дают ходу Романовы в XIX веке. Русский человек видит себя, как частицу могучей Российской империи, он патриот этой империи и монархист. 

Но к концу XIX века ставится под сомнение благотворность империи, в головах появляется и укрепляется идея революции. Революция и народ — это то, на что начинает молиться просвещенная часть русского общества.

Здесь нужно следить за руками. Народ — это не нация в восприятии тогдашних русских. Поскольку нация — это все русские, а народ, как его тогда понимали — это, во-первых, «трудящиеся», и, во-вторых, «прогрессивно мыслящая часть интеллигенции», которая защищает интересы этих трудящихся. Впрочем, кто тут «во-вторых», а кто — «во-первых», мы уже разобрали выше.

И вот приходит революция. 

Ее встречают с ликованием все слои русского общества. Но очень быстро революция приобретает облик разрухи, бардака и беспросветности. В этом, что характерно, винят не саму революцию, а ее конкретных носителей. 

Весь гнев в конечном итоге принимает на себя Александр Керенский. Его и до сих пор пинают больше других. Что понятно и даже заслуженно.

Так или иначе, народ оборачивается к просвещенной публике и зажиточным сословиям лицом хама. Людей освободили от всех тех понятий и представлений, которые составляли основу отношений простолюдинов к действительности. Царя свергли, в Бога можно не верить. А что осталось? Да ничего не осталось из того, что связывало традиционное общество. Оказалось, что ниточка, на которой держится порядок, очень тонка — и когда её перерезали, всё рухнуло.

В интеллигентской и офицерской среде искренне любят Россию, но любить мало в этих условиях. Надо понимать, кому ты служишь, и что ты будешь делать, на чьей стороне воевать.

А вот с этим главным выбором — страшно тяжело. Служить хамам не хочется, да и не понятно как им служить. Революционная власть вызывает презрение в лице Керенского. И ей служить не хочется.

То есть, в сознании людей, от которых зависел ход истории, Россия превращается в некую абстракцию. Да, Россия — это вроде как ценность, но как ей служить — непонятно. 

В этом и трагедия 1917 года.

Временное Правительство вначале опирается на все население страны. И значительная часть дворянства, и большинство офицеров и буржуазия, и крестьяне, и пролетариат счастливы. Наконец-то Николашку свергли и к власти пришли те самые умные господа, которые прекрасно знают, что надо делать и как добиться народного счастья. Эти господа об этом столько много говорили.

Но скоро выясняется, что господа сами по себе, а страна сама по себе.

И с самого начала падения монархии начинают возникать Советы. 

Суть русского общества и психология русского народа — это психология, в которой главную роль играло не крепостничество и не рабская сущность, а казацкая и крестьянская воля. Как только исчезла власть монархии, пустота тут же заполнилась казацкой и крестьянской волей. Ведь Советы — это не просто органы народной власти, это надводная часть огромного народного мира. Этот свободный народный мир существовал всегда, а в 1917 ( а до этого во время первой русской революции) году повсеместно проявился в Советах.

Но народный Совет хорош там, где решаются простые вопросы. Как переделить общинную землю в этом году, выделить ли деньги на постройку нового моста. Совет годен и на то, чтобы определить свое отношение к конкретным представителям властей. Но в 1917 году к Советам стала переходить реальная государственная власть. И для того, чтобы решать вопросы государственного уровня, нужны и соответствующие образованные люди.

И вот в Советах ключевые позиции начали занимать эсеры, меньшевики, а кое-где и анархисты с большевиками.

В условиях, когда сформировался полноценный политический класс, это было бы не страшно. Политический класс — это и элита общества, политики и самые энергичные представители всех слоев народа, включая крестьян и рабочих. Для такого политического класса главное — независимая и сильная нация. Если в стране такой класс сформировался, что является признаком зрелости страны, то уже не важно какие партии вверху, какие в оппозиции. Курс общества всегда можно скорректировать. Радикалов, тянущих общество в пропасть, либо изолировать, либо уничтожить. А конфликт интересов конкретных политиков решается не за счет разрушения политической системы и хаоса в обществе. 

Все это можно более внимательно рассмотреть на примере Александра Керенского. Кстати, Горбачев, отношение к которому сродни отношению к Керенскому, и в самом деле был на него очень похож. И тот и другой привели Россию к краху только потому, что реакционеров боялись больше, чем революционеров. Керенский был умный человек и понимал, что хаосу можно противопоставить диктатуру. Он и начал двигаться в этом направлении. Но он знал, что ненависть к нему лично тех, кто может послужить опорой для диктатуры, огромна. И он до конца пытается балансировать между Корниловым и Лениным.

Точно так же Горбачев балансирует между теми, кто объединился позднее в ГКЧП и Ельциным.

Существование полноценного политического класса в стране дает возможность любому лидеру не думать о собственной судьбе или даже жизни. Но на глазах и при активном участии того же Керенского революционная власть арестовывает царя и его семью. Арестовывает царских чиновников. В стране уже пролилась кровь. Керенский понимает, что он может лишиться не только власти, но и жизни. И никто никаких гарантий ему не даст.

Сравним. В той же Германии была попытка левых захватить власть в стране. И социальная база у левых была, и обстановка благоприятная. Но в Германии существовал полноценный политический класс. И когда немецкие военные быстренько расправилась с леваками, то действовали эти военные с благословения всего политического класса Германии.

То же самое могло, и теоретически должно было произойти в России. Лидеры эсеров, меньшевиков, крупная и мелкая буржуазия, офицерство — все эти силы объективно были заинтересованы в том, чтобы большевики исчезли с политической арены.

Но лидеры левых, включая Керенского, боятся реакционной военщины. Большинство офицерского корпуса ненавидит крикунов из Советов и Керенского. В результате конфликта в политическом классе страны большевики и прорываются к власти.

Политический класс страны, как правило, имеет ясный идеал. Таким идеалом в 1917 году должна была быть не единая и неделимая Россия, но и не революционная Россия, а Россия национальная, русская. Когда национальные интересы России и русского народа ставятся превыше всего. 

Кому нужна борьба за неделимую Россию, — другими словами, борьба за то, чтобы в состав страны продолжали входить поляки, финны, грузины, армяне и прочие и прочие, — в условиях, когда национальная Россия готова была уйти в небытие?

Кому нужна была борьба за революционные идеалы, если большевики открыто провозглашали, что буржуазные свободы и права граждан для них не имеют значения? И у граждан отбирается право на собственность, на свободу слова и передвижения, да и на саму жизнь?

Но в том-то и дело, что в головах русских политиков не было идеала национальной России. Не сформировался этот идеал.

Политики-националисты до революции укреплялись в Думе, Шульгин и прочие составляли уже не маленькую группу, а костяк Думы, на который и опирался в конце своей жизни Столыпин. Но эти политики-националисты, во-первых, оказались в ходе революции в жалком меньшинстве, а во-вторых, так и не сформулировали вразумительно идеалы национальной России.

Наличие политического идеала в сознании людей — это принципиальный вопрос. В политике это самое главное.

Невозможно делать реальную политику и побеждать в политической борьбе, если ты ясно не понимаешь, чего хочешь добиться. Ленин прекрасно знал, чего хотел. Он рвался к власти и был уверен, что сумеет распорядиться ею в интересах мировой революции. Отсюда его сила. И влияние на других людей. У него нет колебаний, потому что внутренний мир его в этом отношении целостный.

Большинство же русских политиков просто не знают, что делать. Их идеал — революция и свобода — достигнут. Но куда двигаться дальше? Как вести себя? Куда звать народ?

И все уперлось в Учредительное собрание. Народ должен выбрать депутатов, а те должны принять важнейшие для страны решения.

А если бы идеалом была сильная национальная Россия? 

Как все сразу упрощалось для политиков. Какая разница, когда вы соберете Учредительное собрание? Можно собрать его и через год и через пять лет. Собрать в таких условиях, когда выборы будут проходить в нормальных условиях и решения Учредительного собрания реально будет провести в жизнь.

БЫЛА ЛИ АЛЬТЕРНАТИВА?

Была, разумеется. 

В одном из писем еще до революции Бухарин пишет Ленину и говорит о том, что по логике вещей социализм победит на земле в любом случае. Да, отвечает Ленин, но указывает, что это слишком долгий и мучительный путь. Значит, делает вывод Бухарин, Ильич нам скоротал дорожку к счастью. Счастья мы этого нахлебались — и хлебаем до сих пор.

В октябре 1917 года Ленину не было никакого смысла иди на революцию, если бы он хотел реальной работы на Россию. Ему никто не мешал делать добро России и русским. Временной правительство и новая власть вообще встретили Лепнина, как брата. Все эти Львовы, Керенские и Милюковы относились к реальным революционерам-подпольщикам с огромным уважением, и все они принимались в России с радостью. Никто не мешал Ленину работать вместе с прочими левыми на благо России. Более того, Керенский, пред самым крахом делает выбор не в пользу Корнилова, а в пользу Ленина. И ведь это логично. Россия в тот период страна революционная, страна левых взглядов, реальная власть принадлежит Советам, в которых большинство у эсеров, меньшевиков, анархистов и большевиков.

Ленин принимает программу эсеров в отношении крестьян — так что мешает ему заключить союз с эсерами? Да ничего не мешает. Левые эсеры на такой союз пошли легко, увидел в Ленине вождя. При некоторых условиях на союз пошли бы и меньшевики. Было бы создано без всякого насилия левое правительство во главе с Лениным. Далее, все народы получают право на самоопределение, и к нашему счастью мы бы не увидели в составе России не только поляков и финнов, но Кавказ и Среднюю Азию.

Создается русское национальное государство из Великороссии, Малороссии и Белоруссии, государство с огромным экономическим и человеческим потенциалом и великолепными перспективами.

В этом государстве проводятся реформы в интересах трудящихся, но рынок не разрушается, государство следит за перераспределением доходов в пользу простых людей, вводит различные социальные программы и пр. Т.е. создается первое в мире социальное государство. Вслед за Россией социальные государства вынуждены были бы создать в остальной Европе. Россия действительно стала бы светочем мира, а стала тюрьмой народов и базой для экспериментов над людьми.

Скажут, что Ленину мешали, против революции боролись? Ну сколько можно повторять эти дикие басни, изобретенные самим Лениным? В учредительном собрании левые имели большинство, российское общество было готово принять левые реформы. Да, Ленин не был бы диктатором, да, и не факт, что он получил бы пост премьера сразу, но рано или поздно получил, да и без этого он мог оказывать влияние на власть. И еще раз повторяю, что власть эта была левая, готовая идти на социальные реформы.

Но нет. Ленин хотел русской крови, хотел уничтожения всех сословий, хотел единоличной власти и тотального контроля над обществом. Он не выносил критику, критиков он убивал физически с помощью своего ЧК.

Нынешней России необходимы настоящие левые, новые левые, которые бы покаялись перед русскими за весь этот ужас, который Ленин принес якобы во имя левых реформ. окаялись бы и взялись за дело, стали бы защищать интересы трудящихся. А не писать на сайтах, какими хорошими и замечательными были их кумиры — Ленин и Сталин.