Упразднение путиномики

На модерации Отложенный

Это и так должно было произойти. Система уже проседала под собственной тяжестью. Но могла кое-как простоять и еще пару лет. Финал ускорила даже и не финансовая паника сама по себе. Он настал только сейчас, в октябре, когда сделалось ясно, что кризис мировых финансов локализовать не удалось, он идет вширь, и главные западные экономики въезжают в рецессию. А рецессия – это снижение нефтяных цен. Как минимум прекращение их роста. И надолго. А прекращение их роста – это упразднение путиномики, всей нашей экономической, да и политической системы, родившейся в 2002–2003 годах, достигшей высшего своего расцвета в 2007-м и даже этим летом еще казавшейся довольно крепкой.

И вот три месяца дешевеющей нефти плюс ощущение, что обратного резкого скачка не будет, и путиномика рассыпается на части.

То, что живем на нефти, знает каждый. Живем, между прочим, уже лет сорок. И если бы только это, то особенно тревожиться сейчас не пришлось бы. Пока, по крайней мере. Пока нефть стоит $80, $70, ну даже $60 за баррель. Это ведь все равно ужасно много. Это огромные сверхприбыли. Между прочим, в прошлом году средняя фактическая экспортная цена российской нефти была, если верить Росстату, $470 за тонну, то есть заметно меньше $70 за баррель. Что такого ужасного, если, скажем, в 2009-м нефть опять будет стоить столько же, сколько и в 2007-м?

Правда, знатоки нефтяного рынка (включая и тех, которые летом сулили неминучие $200 за баррель) говорят теперь, что не удивятся, если в следующем году будет $20. Но зачем нам этот кастастрофизм? Давайте будем оптимистами, давайте поверим в предохранительные меры ОПЕК, в могущество западного нефтяного лобби, еще во что-нибудь и заложим-таки в наш прогноз такую же нефтяную цену, что была в благодатном 2007-м. Поверим в реальность этой цены и убедимся, что вернуться в прошлый год она нам не позволит.

Начнем с федерального бюджета. Не знаю, как там будет с его третьим чтением, но после второго бюджет похож на продукт больного ума. Эти $95 за баррель нашей нефти Urals, заложенные в расчеты. Этот курс 24,7 рубля за доллар в среднем за год. Эти 4,7 триллиона рублей нефтегазовых доходов (43% всей доходной части бюджета).

Не станем усложнять наши расчеты. Они и так получатся точнее, чем одобренные Думой расчеты нашего правительства. Если нефть (а вместе с нею нефтепродукты и газ) будет стоить как в 2007-м, то есть раза в полтора ниже бюджетного плана, то налоговые поступления от этого сектора уменьшатся, конечно, не в полтора раза, а посильнее. Ну пусть хоть в два. И одного этого уже будет достаточно, чтобы плановый профицит федерального бюджета (1,9 триллиона рублей) превратился в дефицит.

Который придется покрыть из казенных резервов или просто напечатать денег – совсем как в лихие 90-е. Или учинить секвестр. Отметим, что ни то, ни другое, ни третье в эпоху путиномики не применялось.

Но это не все. Кроме бюджета есть и внешняя торговля. Взглянем на прощание на ее достижения за первые 8 месяцев этого года, когда нефть почти непрерывно дорожала. Экспорт был $331 миллиард (на 53% больше, чем год назад), импорт – $191 миллиард (на 42% больше, чем годом ранее). Положительное сальдо – $140 миллиардов. Хорошо? Великолепно! И с таким-то запасом прочности въехать в кризис?

Оказалось, что въехать получается очень легко. На 70% (это $229 миллиардов) российский экспорт – топливно-энергетические товары. По сравнению с тем же отрезком прошлого года они подорожали в 1,67 раза. Если бы они стоили столько, сколько в 2007-м (а ведь именно это мы заложили в нашу модель), то по топливной товарной группе выручка была бы всего $137 миллиардов, а сальдо нашего торгового баланса уменьшилось бы почти втрое – c $140 до $48 миллиардов.

Тоже еще терпимо, но мы не учли, что сейчас дешевеют и металлы – вторая по значимости наша экспортная группа. Если и ее взять в расчет, то профицит российской торговли товарами станет еще скромнее. Но, видимо, будет еще в плюсе. До тех пор пока не перейдем к платежному балансу, который учитывает не только обмен товарами, но и обмен услугами, движение капиталов и прочее.

По сведениям Центробанка, положительное сальдо платежного баланса по счету текущих операций за прошедшую часть этого года было минимум на $60 миллиардов меньше, чем положительное сальдо баланса торговли товарами.

Будем либеральны. Отвлечемся от дальнейшего быстрого ухудшения российского платежного баланса, которое происходит непосредственно сейчас и еще не учтено статистикой. Сопоставим только те цифры, которые здесь приведены, и убедимся, что одно лишь удешевление нефти до уровня прошлого года уже делает российский платежный баланс отрицательным. То есть на подходе не только бюджетный дефицит, но одновременно и платежный.

И опять дыру можно закрыть двумя способами – или из государственных валютных резервов, или путем уменьшения импорта.

Второе достигается элементарно – с помощью девальвации рубля. После чего импортные товары (в рублях) дорожают, их меньше покупают, импорт сам собой сжимается. Конечно, это означает инфляционный всплеск. Импортные товары ведь занимают сейчас больше половины внутреннего рынка. И, конечно, это удар по жизненному уровню. Но курс рубля все равно ведь не удержать. Цена национальной валюты – это, в конечном счете, цена национальной экспортной корзины. А в нашей корзине нефть, газ да мазут. Они дешевеют – и рублю дешеветь.

Если опять-таки не поддерживать его валютными интервенциями из госрезервов. Но резервов, во-первых, надолго не хватит, а во-вторых, на них и так много кто положил глаз.

В общем, опять все не так, как было в годы путиномики. Тогда доходы граждан не падали, а росли, импорт не сокращался, а стремительно рос, инфляция была немаленькой, но стабильной, а рубль по отношению к западным валютам не только не слабел, а, наоборот, год от года укреплялся.

Вот такая картина на ближайшее будущее. Это, конечно, лишь черновой набросок, но он уж наверняка точнее, чем выкладки МЭРа, Минфина и прочих структур, которые, охотно или нет, уверяют публику, что путиномика еще в силе.

Из-за чего же такой резкий перелом, происходящий, как уже говорилось, безо всяких ценовых катастроф, при достаточно дорогой нефти? Из-за того, что путиномика – это не есть простое следствие дорогой нефти. Секрет ее был прост, хотя и не бросался в глаза.

Путиномика была построена на том, что нефть не просто была дорогой – она непрерывно и быстро дорожала.

Это явление длилось меньше шести лет. Еще в начале 2003-го толковали о некой «проблеме-2003» (крупных государственных долгах, возврат которых приходился на этот год) и спорили, в каких объемах брать новые займы для покрытия старых. А в середине 2003-го нефтедоходов уже вполне хватило, чтобы рассчитаться со всеми кредиторами. А осенью того же года уже была обезглавлена крупнейшая нефтекомпания. Топливом великого плана, который как раз инстинктивно нащупывался, был растущий поток нефтедолларов. К управлению им могли быть допущены только свои.

И колеса завертелись. Перед властью, заполучившей не зависимый от народа и постоянно растущий источник доходов, открылись врата великих возможностей. Нефть дорожала неуклонно – когда на четверть в год, а когда и в полтора раза. Денег хватало и для богатых, и для средних, и даже для бедных. Каждому, конечно, в своей пропорции.

Аппарат власти вырождался. Его структуры превратились в пункты дележки денег. А тем, кто оставался внизу или в середине, не было нужды ни повышать производительность, ни увлекаться свободной конкуренцией. Это даже и не поощрялось, поскольку было не подконтрольно верхам. Но стоило ли задумываться об этом, ведь доходы росли и так!

Путиномика дала властям уникальную возможность построить и перестроить так называемые элиты. В среднеразвитых странах, подобных России, они обычно костяк «управляемой демократии».

Материальная независимость от них позволила Кремлю дерзнуть на политическую реформу, достойную восточноевропейских соцстран прошлого века, и, отвергнув демократию управляемую, соорудить симулятивную, с плюрализмом гэдээровского образца.

И достигнуто это было не насилием, а консенсусом: почти все россияне год от года жили все лучше, а взамен предоставляли начальству ничем не стесняемую свободу. Таков был сontract sociale путиномики. И как все гармоничное, он оказался не вечен.

Основы путиномики стали расшатываться сверху, и это случилось еще до того, как пошла на убыль нефтедолларовая манна. По меньшей мере с 2006-го ожидания верхов начали все явственнее обгонять реальность, под утопические суперпроекты выписывались не полученные еще нефтедоллары, и под эти же будущие сырьевые доходы на Западе брались непомерные долги. Чтобы свести концы с концами, требовалась уже не просто дорожающая нефть, а нефть, дорожающая по экспоненте.

И тут цены пошли вниз, и эпоха сразу закончилась.

Первая примета нового времени: деньги в казне еще есть, но их уже определенно не хватает на всех. Значит, старому летаргическому консенсусу конец. Может, он сменится некоей либерализацией общественной жизни, но может ведь и наоборот.

И вторая примета. То, что теперь происходит, это ведь нечто вроде дефолта-лайт. Помнится, тогда российская экономика на всю катушку использовала конкурентные возможности, принесенные девальвацией рубля и временным ослаблением руки бюрократии, и за несколько лет сделала рывок вперед. Способна ли она на такое сейчас, после пяти лет сытого стойлового содержания?

2009-й будет и похож, и не похож на 1999-й.

Сергей Шелин