Империи вернулись и бросают вызов Западу

То были времена, когда мир казался простым. Каких-то двадцать лет назад. Целая вечность. Железный занавес, который разделял надвое Европу, рассыпался в ржавый песок. Китай открыл двери навстречу миру на десятилетие раньше, и это уже начинало приносить плоды. Наконец-то мы все станем братьями. Демократия превратится для всей планеты в горизонт, к которому нужно стремиться. Летом 1989 года американский философ Фрэнсис Фукуяма объявил о 'конце истории'. В последующие недели внушительное число демонстрантов прошли по улицам восточногерманских городов, чеканя один-единственный лозунг - 'Wir sind ein Volk' (Мы - народ), - пока не рухнула Берлинская стена. Падение, которое символически знаменовало 'конечный этап идеологического развития человечества и универсализацию западной либеральной демократии как высшей формы общественного управления', как писал Фукуяма, который в свою очередь позаимствовал идею, высказанную двумя веками ранее Гегелем.

На протяжении долгого периода все страны мира вроде бы двигались в сторону универсального рая рынка и демократии. Китай, который четверть века назад был незначительным игроком на рынке международной торговли, становится главным экспортером в мире. Он распахивает двери перед инвесторами со всего мира. Польша, Венгрия и многие другие государства Восточной Европы становятся членами Европейского Союза. В России проходят самые настоящие выборы, и появляются самые настоящие миллиардера, которые начинают покупать футбольные клубы в Англии, недвижимость на Лазурном берегу и роскошные яхты. Интернет-революция должна принести свободу слова во все уголки мира.

Эта великая всеобщая конвергенция была всего-навсего мифом. События 11 сентября выявили рост влияния радикального исламизма и существование различий, которые, возможно, никогда искоренить не получится. Множество признаков указывают на эти различия - возвращение паранджи на женские лица, развитие исламской финансовой системы во многих странах, где до сих пор она играла маргинальную роль. Однако какими бы важными ни были эти различия, они сконцентрированы на Ближнем Востоке, который в мировых делах играет второстепенную роль, как в политическом, так и экономическом плане.

Чего не скажешь о возврате империй, что, несомненно, станет главным геополитическим событием 2008 года. Поскольку эти империи, или, как их называет политолог-неоконсерватор Роберт Каган, автократии являются одними из главных игроков на международной арене. У них есть голос в Совете безопасности ООН, куда входят всего лишь пять постоянных членов. Речь идет, конечно же, о Китае и России, чье громкое возвращение ознаменовалось военными действиями в Тибете, с одной стороны, и в Грузии, с другой, подвигами на олимпийской спортивной арене и политическим натиском, утверждением экономической и финансовой ударной силы, которая даже позволила им на какое время прослыть возможными спасителями терпящей крах западной финансовой системы. Одна из этих империй вернулась через три десятилетия забвения, другая . . . спустя два века.

Большую часть XX века крупные державы были разделены на два лагеря, оперирующих противоположной логикой.

С одной стороны - демократические государства, безусловно, несовершенные, но свободные и открытые миру, развивающие взаимную торговлю и пытающиеся разработать единые правила в рамках Генерального соглашения по таможенным тарифам и торговле, которое потом превратилось в ВТО. С другой стороны - диктатуры, существовавшие за плотно запертыми дверями, от СССР Сталина, отгородившего половину континента железным занавесом, до Китая Мао, рассчитывавшего только на собственные силы. Были еще и Испания Франко, и нацистская Германия Геринга, теоретика преимуществ изоляции. В конце века эта несовместимость, казавшаяся вечной, вдруг исчезла. Советская держава почила в бозе после распада СССР. Китай стал более открытым. Этим объясняется возвращение к концепции 'конца истории', правда, столь же иллюзорного, как и во времена Гегеля. В 1989 году пала Берлинская стена, но также имело место побоище на площади Тяньаньмэнь.

Сегодня вновь отчетливо видны два лагеря. С одной стороны, как и всегда - крупные демократии, которые пытаются вместе вести прежнюю глобальную игру с прежними правилами (что не мешает им плутовать, жульничать и исподтишка наносить удары). С другой стороны - уже не закрытые диктатуры, но империи, открытые миру, чьи основные правила они, правда, отвергают. Это новое положение вещей осложнено серьезным дисбалансом. Чтобы понять, какими катастрофами оно чревато, достаточно представить себе футбольный матч, где одна из команд присвоит себе право играть руками. И это без единого арбитра, поскольку на поле судей не осталось. ООН систематически буксует, когда нужно решать серьезные проблемы, МВФ теряет клиентов, ВТО ослаблена неудачей коммерческих переговоров.

Опасность не только потенциальная. Отношения между империями и демократиями уже ассиметричны. Китайские и российские суверенные фонды нацеливаются на западные предприятия, и в то же самое время крупная нефтяная западная компания может в любой момент лишиться своих активов в России. Американский Интернет-портал не подвергается цензуре ни в одной стране мира кроме Китая. Русские покупают леса в Бретани, зато бретонцам вряд ли удастся приобрести леса в России. Противники московского режима умирают при странных обстоятельствах. Китай смог заставить американскую актрису Шэрон Стоун извиниться за свои слова и сделать так, чтобы тибетские флаги исчезли с демонстрации в Париже. Он экспортирует свои опасные для здоровья молочные продукты, в которых содержится меламин. Нефть и газ используются в качестве стратегического оружия. Иначе говоря, империи начинают экспортировать свои законы перед лицом безоружных демократий. И действительно, военной мощью нельзя отразить политические и особенно экономические наступления. Безусловно, ситуация не обязательно будет развиваться по наихудшему сценарию. Однако наивность в данном случае - смертный грех. И вполне вероятно, что крупным демократическим государствам справиться с вызовом, который им бросают вернувшиеся империи, будет сложнее, чем с тем, что существовал в эпоху 'холодной войны'.

Жан-Марк Виттори