Признание Абхазии и Южной Осетии продемонстрировало слабости России

Когда Национальная ассамблея Косово провозгласила независимость края, дальновидный Владимир Путин предупредил американцев о последствиях поддержки решения Приштины. Эти последствия не заставили себя ждать – Россия признала Абхазию и Южную Осетию, и ее руководство может с нескрываемым удовлетворением наблюдать за реакцией Запада.

Но это не реакция взрослого человека. Это реакция ребенка, трудного подростка, который, заметив, что его здоровенный сосед не тушит окурки на лестничной клетке, предупреждает верзилу: будет пожар, будет пожар! А потом выходит на лестничную клетку, поджигает газеты и кричит, задыхаясь от дыма: горим! Международное право разрушено!

Должен ли верзила думать, что пожар устроил он сам? Конечно, если ему не чужд аналитический склад мышления, он может предположить: если бы он не относился так небрежно к собственным окуркам, то сосед не стал бы жечь газеты. Или еще серьезнее, еще самокритичнее: все равно загорелось бы от моих окурков! Но это другой верзила, не американский, не тот, что смотрит в глаза и видит в них все желания. Тот решил бы, что мальчишка все равно поджег бы газеты, бросай окурки или не бросай.

А пока что можно только наблюдать, чем Соединенные Штаты отличаются от России – и чем Россия отличается от Грузии. Признание Косово стало результатом долгих и упорных консультаций США с союзниками. Очевидно, что шаг этот нравился далеко не всем, но большая часть союзников США – в том числе и в Европе – присоединилась к американскому мнению. Воздержались лишь страны, имеющие очевидные внутренние территориальные проблемы.

С Россией все получилось с точностью до наоборот. Если в Москве упрекают Михаила Саакашвили за то, что он пошел на Цхинвали без консультаций со своими западными друзьями, то почему же тогда руководители самой России пошли на столь ответственный шаг, как признание независимости Южной Осетии и Абхазии, без консультаций с собственными союзниками?

Ведь факт остается фактом – вне зависимости от отношения к событиям на Северном Кавказе и роли в них России и Грузии независимость грузинских автономий не признал никто. Кроме Никарагуа. Даже ближайшие российские союзники, такие, как Белоруссия, уклоняются от неприятного решения как могут, пытаясь переложить окончательный приговор на плечи коллективных структур, таких, как ОДКБ, чей саммит проходит сегодня в российской столице. Даже самые антиамерикански настроенные политики в мире, такие, как Уго Чавес, предпочитают в лучшем случае попросить Никарагуа, но не делать никаких собственных шагов.

Признание Абхазии и Южной Осетии, таким образом, не стало сильным шагом Москвы, но продемонстрировало все ее слабости. Одно дело считать, что тебя поддерживает весь мир, а совсем другое – столкнуться с нежеланием даже самых близких и даже зависимых от тебя союзников соглашаться с твоими решениями.

Оно дело ввести в Рокский туннель танки и выбить грузин из Южной Осетии. И совсем другое – выиграть дипломатическую схватку с Западом, добившись удобного для себя и своего сателлита формата международного присутствия в мятежном регионе.

Можно конечно, сколь угодно долго уверять себя, что такой формат невыгоден России и Осетии, что он бы усилил грузинские позиции. Но на самом деле он позволил бы миру – и самим россиянам – трезво посмотреть на происходящее в кризисном регионе.

Если бы такой формат был найден, это отнюдь не изменило бы настроений населения Южной Осетии и спустя годы ее независимость была бы признана так, как признана независимость Косова: ввиду невозможности объединения на базе компромисса. Но тогда признавала бы ее уже не одна Россия, и это был бы серьезный и ответственный, а не истеричный и самоуверенный шаг. Сбросить фигуры с доски – совсем не то же самое, что играть в шахматы.