Россия полностью проиграла информационную войну

Война на Кавказе отвлекла внимание россиян от всех других событий, включая Олимпийские игры. Успехи военных впечатляют телезрителей и читателей прессы несоизмеримо больше, чем медали олимпийцев. По сути, успешное завершение операции по "принуждению Грузии к миру" воспринимается большинством населения едва ли не как продолжение череды побед, одержанных российскими хоккеистами и футболистами.

Между тем ситуация на Кавказе ставит вопросы, ответы на которые будут определять международное положение России. И очевидно, что военная победа сопровождается поражением в информационной войне. Российские власти то ли отказываются понимать, то ли просто игнорируют тот факт, что исход современной войны решается не только на полях сражений, но и в телевизионном эфире и на страницах газет.

Даже после объявления о завершении военной операции господство в информационном пространстве остается за стороной, развязавшей цхинвальскую бойню. Непонятно, почему российское руководство не желает созвать пресс-конференцию, чтобы изложить перед представителями мировых СМИ истинное положение дел вокруг конфликта. Пока президент РФ раздает указания тщательно документировать происходящее, информационный поток успел сформировать в мире "нужное" восприятие кавказских событий.

Если в информационном пространстве недостает правды, оно заполняется ложью и домыслами – такова одна из главных аксиом информационной войны. Ссылки на то, что искаженная картина действительности формируется усилиями США и ЕС, не выдерживают критики. Мировой рынок информации давно живет в условиях жесткой конкуренции, когда наиболее свежие и достоверные сведения выигрывают у лжи и пропаганды. (В качестве примера можно привести ситуацию в Ираке, объективная мировая оценка которой сегодня едва ли не прямо противоположена "официальной версии".)

Если российская сторона захочет предоставить миру информацию, подтвержденную видеодокументами и свидетельствами очевидцев, информационная картина резко изменится. Наличие такой объективной оценки сводит к минимуму манипуляции и передергивания вокруг южноосетинского конфликта. Однако в свете военной победы Москва как будто не желает замечать своего бедственного положения на информационном фронте. Предпочтение по-прежнему отдается ура-патриотической пропаганде, ориентированной исключительно на "внутренний рынок".

Впрочем, это вполне может оказаться не упущением, а элементом политики. Вполне вероятно, что, ввязавшись в конфликт в Южной Осетии, Россия попытается упрочить свои позиции во всем регионе. В таких случаях попытки донести миру правду о своих действиях не всегда обязательны, а порой и нежелательны. Не стоит забывать и об особом отношении России к самопровозглашенным республикам, выражающемся в выдаче их гражданам российских паспортов и оказании различного рода помощи их администрациям.

В международном плане "принуждение Грузии к миру" знаменует собой глобальную метаморфозу России. Если еще некоторое время назад принимать решения о том, кому и как жить в за пределами собственных границ, могли себе позволить только США (да и то с оглядкой, пусть и формальной, на международные организации), то сегодня попробовать себя в роли вершителя судеб намерена и Россия.

Одним словом, набор плюсов, вытекающих из занятой Россией позиции, достаточно очевиден. Что касается минусов, связанных с проигрышем в информационной и дипломатической войнах, здесь есть о чем задуматься. Стараниями грузинской стороны и при отсутствии собственных контрмер Россия предстает перед миром в роли беспощадного агрессора. Выгодоприобретателем в данной ситуации оказывается все та же Грузия. Впрочем, ее роль в происходящем уже не столь велика, а дальнейшая судьба режима Саакашвили незавидна. С приходом к власти нового президента США он легко может быть "отдан на съедение" оппозиции.

Куда сложнее обстоят дела с США и Европой. Не выстроив отношения с ними, Россия не сможет занять достойного места в современном мире, даже если российские танки заполонят весь Кавказ. Истинной целью Буша в грузинском вопросе, похоже, действительно было построение в Грузии некого подобия демократического государства. Это давало американской администрации как чисто идеологическую выгоду, так и прикладную. На Кавказе ей был крайне необходим вменяемый партнер (с вменяемостью, увы, возникли проблемы) для присмотра за проходящими по территории Грузии нефтепроводами, и в случае реализации этих замыслов "новая Грузия" могла бы стать едва ли не единственным удачным проектом администрации Буша. Что касается установления американского влияния на Кавказе, о чем так любят говорить некоторые политологи, этой цели американцы, судя по всему, отводили второе, а то и третье место. Добиться этого, укрепившись в одной лишь Грузии невозможно.

Итак, самым главным негативным последствием югоосетинской кампании для Росси становится закрепление за ней образа агрессора. Находясь в состоянии победной эйфории, российское руководство не замечает или не хочет этого замечать. А зря. В худшем случае это может обернуться новой холодной войной, победить в которой у Москвы нет ни малейшего шанса. В лучшем – долгим процессом выравнивания отношений с новым американским президентом.

Сделаться "новыми США", то есть принимать ответственные международные решения без оглядки на кого-либо, у современной России вряд ли получится – для этого элементарно недостает финансовых, военных и репутационных ресурсов. Нельзя забывать и о том, что мировая экономика постепенно входит в период всеобщего спада. Следовательно, те факторы, которые в свое время помогли России "встать с колен", а именно высокие цены на энергоресурсы, постепенно теряют свою магическую силу. Это способно в короткие сроки свести на нет все нынешние преимущества России, поставив ее на один уровень с остальными развивающимися странами. Поэтому выстраивать нормальные отношения с Западом, и прежде всего с новой американской администрацией, российскому руководству придется при любых условиях. Правда, сделать это, будучи в глазах всего мира "кровожадным агрессором", будет крайне сложно.