Почему Китай завоюет мир

С другой стороны, может, и хорошо, что оно этого не понимает. Слишком тяжелым является это понимание, а главное — ничего ведь нельзя сделать. Можно только стоически ждать и гадать, каким именно образом эта страна сломает остальной мир.

Западный подход к Китаю, как правило, абсолютно неадекватен. С одной стороны — блаженный идеализм panda huggers, ожидающих, что Китай будет тихо, мирно, послушно интегрироваться в существующую экономическую и политическую систему, созданную Западом, продолжив идиллически шлепать для западного потребителя кроссовки и ноутбуки за зарплату, в лучшем случае, 100 долларов в месяц.

С другой стороны — фанатичная идейная зашоренность China hawks, объясняющих все проблемы Китая отсутствием в нем демократии западного типа. Китай скоро рухнет, потому что в нем нет демократии. Или нападет на всех, потому что в нем нет демократии. Или сперва нападет, а потом рухнет, потому что в нем нет демократии. Или сперва рухнет, а потом нападет, потому что…

Кретины несчастные.

Впрочем, есть среди них и не кретины, а те, кто прекрасно понимает: если в Китае ввести демократию западного типа, он рухнет практически мгновенно.

Российский взгляд на Китай вообще является странной смесью безотчетного ужаса и надежды на «стратегическое партнерство» против американской Империи Зла. Подобное сочетание вообще не подразумевает адекватности.

У современного Китая, между тем, есть ряд специфических особенностей. Вкратце они таковы.

1. Сочетание наличия одной из крупнейших в мире экономик, демонстрирующей самые высокие в мире темпы роста и обладающей высокими технологическими возможностями, с социально-экономическими проблемами, характерными для слаборазвитых стран.

2. Огромная численность населения, превышающая возможности природной среды. Максимально допустимая численность населения Китая — 700-800 млн. чел. Как известно, реальная численность уже сегодня превысила 1,3 млрд., причем рост, несмотря на все ограничения, продолжается. К тому же 94% населения страны живет на 46% его территории.

3. Самая высокая в мире дифференциация между городом и деревней и между регионами.

Разница между городом и деревней высока настолько, что вся социально-экономическая статистика дается отдельно для деревни, отдельно для города, как будто это — разные страны.

Различия по регионам еще контрастнее. ВРП приморской юго-восточной провинции Гуандун в 90 раз больше, чем ВРП Тибетского автономного района.

Если бы регионы Китая рассматривать как отдельные страны, Гуандун по размерам экономики входил бы в первую тридцатку, обходя, например, Аргентину. Тибет же находился бы в районе 130-х-140-х мест в компании Нигера, Малави и Таджикистана.

Когда эти контрасты берутся вместе, т.е. сравнивается средний уровень жизни горожан Пекина, Шанхая или Шэньчжэня со средним уровнем жизни крестьян Ганьсу, Гуйчжоу или Тибета, то речь идет не о разах, а о порядках величин. Фактически, в стране есть несколько совершенно разных обществ, от традиционного аграрного до постиндустриального.

Это общества не просто с совершенно разным уровнем жизни, но уже и с совершенно разным менталитетом. Причем разрыв имеет тенденцию расти, а не уменьшаться.

4. Самые высокие в мире темпы старения населения и половые диспропорции в младших возрастных группах.

Численность старших возрастных групп растет вдвое быстрее, чем население в целом. Это в основном повторяет тенденции, характерные для стран Запада, однако там процесс старения населения был гораздо более медленным и начался, когда ВВП на душу населения составлял 5-10 тыс. долларов (в Китае он менее 2 тыс. долларов).

При этом обязанность заботы о пожилых людях в КНР официально возложена на семью. Пенсия является источником доходов лишь для 1/6 пожилых людей, причем в деревне социальная поддержка пожилых полностью отсутствует. Т.е. крестьянам пенсии не платят, хотя х доходы и так в разы ниже, чем у горожан.

Пока же обеспечение родителей и официально, и в соответствие с традицией, возлагается на сыновей, которые являются продолжателями рода и наследниками. При норме 102-107:100 в Китае соотношение новорожденных мальчиков и девочек достигает, как минимум, 117:100, в отдельных провинциях составляет 130:100, а в деревне местами доходит до 152:100.

В ближайшие годы в брачный возраст начнет вступать поколение, в котором до 20 млн. молодых людей не будут «обеспечены» невестами.

Подобный феномен, по-видимому, не имеет аналогов в истории человечества, поэтому достаточно сложно прогнозировать его социальные последствия и вырабатывать пути решения проблемы.

При сохранении текущих тенденций (а они не просто сохраняются, но усугубляются) может сложиться ситуация, когда невесты становятся товаром. Учитывая изменение ментальных установок вестернизированных городских жительниц, для которых вступление в брак может теперь иметь меньшее значение, чем карьера (поэтому замужество, как минимум, существенно откладывается), городские мужчины будут стремиться жениться на жительницах сел, а многочисленные сельские мужчины вообще остаются без возможности вступить в брак.

В этом случае противоречия между городом и деревней, между развитыми и отсталыми регионами могут принять прямо антагонистический характер. Гражданская война за невест — «это штука посильнее «Фауста» Гёте».

5. Высокая инерционность системы, обусловленная ее масштабом, сложностью и высокой степенью общественного консерватизма.

Китайское руководство всё давно видит и понимает, оно уже признало порочной прежнюю концепцию «рост эквивалентен развитию». И пытается исправить ситуацию. Но ничего не получается.

Экономический рост, основанный на экстенсивной трудозатратной модели, продолжает бить все рекорды, все производственные планы перевыполняются. А вместе с ними перевыполняются и «планы» по потреблению ресурсов и загрязнению окружающей среды.

Вместо запланированного снижения энергоемкости продолжается ее рост. Вместо снижения объемов вредных выбросов продолжается их рост. Ежегодно рушатся все прогнозы по поводу потребления Китаем нефти, практика неизменно оказывается хуже худших вариантов прогнозов.

6. Наличие противоречий развития, снятие которых не представляется возможным в рамках действующей в КНР экономической модели. Об этом подробнее ниже.

7. Отсутствие адекватной альтернативной модели, обеспечивающей снятие противоречий и методологической основы для выработки такой модели.

Вполне вероятно, что выработать ее невозможно в принципе.

8. Масштаб проблем, обусловленным размерами населения и экономики, делающий проблемы Китая проблемами всего мира.

Перечисленные выше многочисленные «самые высокие в мире» — это в процентах.

Но при этом надо помнить и об абсолютных величинах.

В частности — об 1,3 млрд. населения. О более чем 200 млн. хозяйствующих субъектов.

Из-за этих масштабов высокие контрасты в процентах становятся просто астрономическими при переводе их в абсолютные величины: 200-300 млн. безработных, 150 млн. внутренних мигрантов и т.д. и т.п.

Теперь об основных противоречиях.

Почему-то их не принято замечать. Точнее, очень много написано об их отдельных составляющих, но они никогда не рассматриваются в совокупности.

1. Противоречие между необходимостью сохранения высоких темпов экономического роста с опорой на трудоемкие отрасли с целью обеспечения работой растущего населения и необходимостью сокращения темпов роста и перехода от экстенсивного производства к интенсивному по соображениям ресурсно-экологического характера.

2. Противоречие между растущими запросами и потребностями населения и невозможностью их удовлетворения за счет ресурсов не только самой КНР, но и планеты Земля в целом.

3. Противоречие между необходимостью дальнейшего следования политике «одна семья — один ребенок» из-за перенаселенности страны и необходимостью ослабления демографических ограничений по соображениям социального характера.

4. Противоречие между политикой опоры на численность населения как на основной экономический ресурс и конкурентное преимущество и перенаселенностью страны как ее основной проблемой.

В ходе реформ Китай использовал свое гигантское неприхотливое трудолюбивое население как основной ресурс. Человечество радостно с этим согласилось, превратив Китай во «всемирный сборочный цех». Огромный избыток рабочей силы и, соответственно, очень высокая конкуренция на рынке труда позволяют поддерживать низкий уровень заработной платы и, таким образом, цен на китайскую продукцию.

Однако, безработица полезна, лишь, если она не превышает некоего предела, иначе она создаст реальную угрозу социальной стабильности.

При этом численность рабочей силы продолжает расти, ее необходимо «утилизировать». Наилучшим способом утилизации является дальнейшее наращивание производства ширпотреба, тем более что именно оно приносит стране гигантские валютные доходы. Но оно же требует гигантского количества сырья, которым сам Китай обеспечен недостаточно, и ведет к прогрессирующему разрушению природной среды, принимающему характер беспрецедентной в истории человечества экологической катастрофы.

Эти факторы начинают «съедать» тот самый экономический рост, следствием которого являются.

Переход от преимущественно экстенсивного и трудоемкого к преимущественно интенсивному и наукоемкому характеру производства, во-первых, требует вложения гигантских средств (в частности — для повышения всё еще в целом очень низкого образовательного уровня населения), во-вторых, приведет к взрывному росту безработицы, что может создать уже по-настоящему серьезную угрозу социальной стабильности.

Очевидно, всё китайское общество в целом объективно заинтересовано в том, что бы был найден выход из нынешней ситуации, сложившейся в КНР.

При этом, однако, представители подавляющего большинства социальных групп заинтересованы в сохранении нынешней модели реформ.

Это естественным образом относится к тем социальным группам, которые выиграли от реформ (бюрократия, предприниматели, квалифицированные рабочие, менеджеры и т.д.). Однако, и остальные социальные группы, в т.ч. и проигравшие от реформ, не заинтересованы в смене модели, поскольку она лишь ухудшит их положение, увеличив количество безземельных крестьян и безработных.

Таким образом, для подавляющего большинства членов китайского общества имеет место столкновение долгосрочных и краткосрочных интересов. Практически всегда такое столкновение человек решает в пользу краткосрочных интересов. Т.е. в пользу сохранения нынешней модели развития.

Да и Запад ведь тоже заинтересован в ее сохранении. Он будет много и интересно рассказывать самому себе про прелести информационного постиндустриального общества. При этом как-то игнорируется тот факт, что обитатели это земного рая должны есть, причем много и вкусно, обуваться и одеваться, причем красиво и хорошо, ездить на замечательных автомобилях и работать на чудесных компьютерах (какое же это иначе информационное общество?). И всё это должен кто-то сделать ручками, причем желательно, чтобы дешево.

Вот китайцы и делают. Ручками, много и дешево.

Думать о последствиях этого чуда не хочется.

Человечество старательно закрывает глаза на то, во что выльется дальнейший рост Китая - даже в том случае, если официально пропагандируемая сейчас властями КНР концепция «мирного возвышения» является не пропагандой, а правдой.

Запад будет долго разводить розовые сопли по поводу «устойчивого развития» и устранения неравенства в уровне жизни между развитыми и развивающимися странами. Но все прекрасно понимают, что подавляющее большинство развивающихся стран никогда и близко не подойдет к уровню развитых. Потому что если этим странам давать «рыбу», ее съест гиперкоррумпированная «элита», после чего попросит еще «рыбы». А если дать развивающимся странам «удочку», они ее просто сломают.

Китай относится к числу немногих исключений. Он и от «рыбы» не откажется, и «удочку» успешно освоит, а если попытаться их отнять (или не дать), может и взять их силой.

Население Нигерии никогда, ни при каких обстоятельствах не будет жить так, как население Швеции. Население Китая теоретически может попытаться выйти на этот уровень. Никто не имеет возможности и морального права ему это запретить.

Только надо понимать, что для обеспечения такого уровня жизни одному Китаю не хватит ресурсов всей планеты. Ему физически не хватит ни еды, ни нефти, ни других не менее полезных вещей. А на всех остальных не останется ничего.

Т.е. нам остаётся просто верить в то, что Китай (страна с крупнейшим в мире населением, мощнейшей армией и колоссальными амбициями) вечно будет стоически штамповать ширпотреб для богатых иностранцев ценой собственной нищеты.

Пожалуй, эту веру правильнее назвать кретинизмом.

В связи с вышеизложенным совершенно невозможно понять, как может Китай обойтись без внешней экспансии во всех ее формах (экономической, политической, демографической, военной). Он просто нежизнеспособен в своих нынешних границах.

Либо он станет гораздо больше, либо ему придется стать гораздо меньше.

Поэтому дело не в агрессивности Китая, а в том, что экспансия для него — единственный способ выживания.

Это не страшилка, это объективная реальность, данная нам в ощущение.

Ощущают ее, правда, немногие. Но скоро это пройдет.