Третьяковка гребет против течений

На модерации Отложенный
В пятницу директор ГТГ Валентин Родионов подписал приказ об увольнении заведующего отделом новейших течений Андрея Ерофеева — автора самых резонансных выставок и персонажа самых громких музейных скандалов последних лет. Комментирует ИРИНА Ъ-КУЛИК.

Андрей Ерофеев пришел в ГТГ в 2002 году — вместе с собранной им коллекцией современного русского искусства, которая была передана в Третьяковку из музея-заповедника "Царицыно", где Андрей Ерофеев с 1989 года возглавлял сектор новейших течений. Работая в ГТГ, господин Ерофеев выстроил новую постоянную экспозицию, посвященную российскому искусству 1960-2000 годов, организовал лекторий по современному искусству, программу видеопоказов, педагогические программы. И сделал ряд ярких выставок, поставивших Третьякову на уровень лучших международных музеев современного искусства. Это и персональные выставки классиков московского концептуализма Эрика Булатова ("Живу—вижу" в 2003 году и "Вот!" в 2006-м) и Ильи Кабакова ("Десять персонажей", 2003 год), а также нашумевшие и пользовавшиеся заслуженным успехом концептуальные выставки "Сообщники" (2005), "Русский поп-арт" (2005) и "Соц-арт" (2007). Впрочем, прославились эти выставки не только благодаря своим несомненным художественным достоинствам, но и в связи с рядом скандалов, поставивших под сомнение свободу слова. С выставки "Поп-арт" дирекция Третьяковки сняла картину Александра Косолапова "Икра" (черная икра, заполнившая пустой оклад от иконы), которая вызвала возмущение православных активистов. Скандал вызвал и "Соц-арт" — правда, уже не тогда, когда выставка демонстрировалась в ГТГ, а в момент ее переезда в Париж: из приготовленных к отправке экспонатов было изъято несколько работ — по инициативе как самой ГТГ, так и руководителя ФАКК Михаила Швыдкого. В Париже выставка открылась в урезанном виде (это широко комментировалось в западной и российской прессе), что не помешало тогдашнему министру культуры Александру Соколову назвать ее "позором России". Именно проблемам цензуры и самоцензуры была посвящена выставка "Запретное искусство-2006", которую господин Ерофеев сделал не в ГТГ, а на другой площадке — в Музее имени Сахарова. На ней показывались работы, выставлять которые отказались другие галереи и музеи. Православная организация "Народный собор" тут же подала жалобу в прокуратуру. В настоящий момент против Андрея Ерофеева и директора Центра имени Сахарова Юрия Самодурова выдвинуто обвинение по статье "Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства с использованием служебного положения".

В Третьяковке утверждают, что Андрея Ерофеева уволили не по идеологическим, а по административным соображениям — за нарушение музейного порядка. "Совершенно справедливым" считает увольнение Андрея Ерофеева директор Третьяковской галереи Валентин Родионов. "У него за пять лет работы пять выговоров",— пояснил директор в эфире радиостанции "Эхо Москвы". Однако увольнять неблагонадежного сотрудника он не спешил. Вероятно, потому, что Валентин Родионов, в то время подавший в суд на тогдашнего министра культуры Александра Соколова, который обвинил ГТГ в коррупции, просто вынужден был встать на сторону своего подчиненного. Теперь господин Родионов воспользовался удобным моментом после отставки господина Соколова, выставив тем самым в очень странном виде новое руководство Минкульта. Увольнение из музея одного из самых ярких современных кураторов, ознаменовавшее начало деятельности нового министра Александра Авдеева, способно вызвать довольно пессимистические прогнозы об участи современного искусства при новой культурной администрации.

Репрессии угрожают и сотрудникам господина Ерофеева. Отдел новейших течений Третьяковской галереи "может быть расформирован", заявил "Эху Москвы" директор Родионов. "В Третьяковской галерее есть отделы, которые с успехом могут выполнять эти функции",— считает директор.

В пятницу утром меня вызвал директор Родионов и безо всяких комментариев вручил мне приказ об увольнении — по 81-й статье, за систематическое невыполнение служебных обязанностей без уважительных причин. Хотя ни о каком невыполнении обязанностей речь не идет. Не так давно нам поставили условие в кратчайшие сроки провести инвентаризацию коллекции, мы все сделали. Ведь нам давно перекрыли кислород — после "Соц-арта" нашему отделу не дают делать выставки, у нас отменили лекции и видеопоказы.

После моего ухода коллекцию современного искусства ожидает ужасная судьба. У нас же только 2500 единиц на постоянном хранении, а еще 3000 — на временном. И художники и галеристы уже звонят мне с вопросами когда можно забрать работы: еще бы, такой жирный кусок появляется на рынке. А замдиректора ГТГ по научной работе Ирина Лебедева охотно эти вещи раздаст. Распадется не только собрание, но и постоянная экспозиция современного искусства. Которая руководству Третьяковки не нужна, как не нужны им и наши выставки — слишком шумные, слишком привлекающие к себе внимание, чреватые скандалами. Им не нужна публика, им не нужны выставки, международные проекты, они ничего не производят, не хотят проявлять никакой инициативы, им даже не нужны новые поступления.

Весь наш отдел готов подать заявление об уходе, потому что это безобразная акция не против меня лично, а против всего современного искусства. Директор ГТГ — не профессиональный человек, он не искусствовед и даже не менеджер, а типичный советский назначенец, строитель. Я не понимаю, почему такие люди, как он и Лебедева, должны распоряжаться музеем, почему уйти должны мы, профессионалы, а не они.

Наш отдел не предлагал им ничего такого уж катастрофического. За время нашей работы в Третьяковке коллекция отдела новейших течений увеличилась вдвое — без денег, без закупок. За все это время музей приобрел только 6 работ. А 800 мы получили в дар. Мы никогда не воевали с руководством. Но они не сделали для нас ничего — нам не давали рабочих, реставраторов, часть коллекции до сих пор находится в упаковочных ящиках. Мы всеми силами боролись за выживание — а они всегда были недовольны.

Увольнение Ерофеева никак не связано с идеологической цензурой, в том числе и с процессом по поводу выставки "Запретное искусство". Ему выгодно подменять понятия. Он не справился с базовой музейной работой, а сам представляет себя диссидентом. Мы не можем жертвовать хранением во имя выставок, пусть даже сделанных таким бесспорно талантливым куратором. Но по своему типу личности Ерофеев — разрушитель.

Мы приняли решение о создании отдела новейших течений еще до его прихода и тогда же стали закупать произведения этой направленности. Цели расформировать отдел у музея тоже нет — хотя опытные хранители от Ерофеева уходили сами, он набрал в свой отдел людей, которые ничего не понимают в музейном хранении. Если бы мы не хотели, то он бы не сделал в музее ни одной выставки. Так, как он над ними работал, не работает ни один музей мира: он все сдавал в последний момент, не оставляя времени на положенное в таких случаях проведение конкурса и прочих процедур. Мы все работали на него — но он этого не ценил. К тому же сами концепции его выставок стали вызывать у нас сомнение. Он действовал по одной и той же модели: выставлял блок бесспорных вещей, своего рода паровоз, к которому цеплялось непонятно что. Причем часто это были вещи, сделанные только что и специально под выставку. А экспозиции в ГТГ прежде всего должны демонстрировать музейные фонды. И он постоянно принимал решения за нашей спиной, как это было с выставкой "Соц-арт" в Париже. Речь идет не о цензуре — но в музее так не делается: свобода не есть вседозволенность и отсутствие субординации.

Этот человек просто не должен работать в музее. Он ведет себя так, как будто у него частная галерея или фонд, а не государственный музей. Мы воспитывали его семь лет, но он просто не желает меняться. Ему нужно не это, а скандалы, поднимающие его рейтинг и терновый венец.