За что русских так не любят?

Многие политологи, имеющие национал-патриотические и державные взгляды, жарко осуждают поляков с чехами за то, что те согласны быть используемыми американцами в достаточно кондовых геополитических комбинациях. Вроде бы теперешнее желание правящих элит двух восточноевропейских стран разместить у себя элементы ПРО во многом вытекает из якобы свойственной им махровой русофобии. Однако это чувство, подрывающее миф о славянской дружбе, не возникло сиюминутно - оно аккумулировалось веками.

Бывшие сателлиты приходят в ужас от мысли о повторении пройденного. Сначала были три раздела Речи Посполитой, ее стирание с карты мира, кровавое подавление восстаний Паскевичем и Муравьевым, преподавание в польских школах на русском языке, синхронное нападение Гитлера и Сталина в 1939 году, а потом - реверансы братьев Качиньских, руководящих ультраконсервативной партией в сторону Госдепа, просьба завезти на территорию государства ракеты-перехватчики, якобы имеющие претензии к одному Ирану. Сперва Чехословакию записали в соцлагерь и запретили выходить оттуда в 1968 году, после чего чешское руководство всерьез озаботилось инициативой об РЛС, исходящей из Вашингтона.

Кроме того, оба государственных образования успешно сбежали от трещавшего по швам СССР в ходе бархатных революций конца 80-х, приняли жесткие дискриминационные законы о люстрациях, записались в НАТО, добились членства в Евросоюзе.

Именно скорое появление третьего позиционного района, приближающего военную инфраструктуру главного двигателя Североатлантического альянса к границам РФ, заставляет вспомнить события пусть и новой, но все-таки истории.

"Пражская весна" возвращается на повестку дня, когда ее эхо долетает до нынешних политиков, ученых и простых обывателей, живущих там, куда, возможно, перенаправят ядерные боеголовки нашего арсенала. Спустя десятилетия МИД вынужден расхлебывать некоторое количество последствий досадного характера, вытекающих из практической реализации брежневской внешнеполитической доктрины. Рецепта, предписывавшего любыми способами противостоять процессам, ставящим под угрозу социалистические завоевания у границ СССР. Вот только что здесь действительно первично: бывшие трения между Россией и восточноевропейскими анклавами либо линия поведения, свойственная Польше и Чехии сегодня?

Расскажу немного о личных впечатлениях. Мне приходилось бывать и в Польше, и в Чехии. Любые поездки по чистым, аккуратным, благополучным с виду городкам, с их средневековыми черепичными крышами, мощеными улочками и католическими костелами, сопровождались редкими, но запоминающимся столкновениями с психологической напряженностью местного населения. Нет, со стороны аборигенов не было какой-то откровенной ненависти, грубого отторжения. Тем не менее легкая нелюбовь присутствовала всегда: во время экскурсий; за столиками баров и кафе; внутри обычных магазинов.

Иногда приветливые лица обслуживающего персонала мрачнели, а вежливый говор приобретал хамоватые нотки сразу после того, как европеец узнавал, откуда ты приехал. "Вы русский? Это многое объясняет!" - подобные месседжи исходили даже от некоторых официантов, приносивших пиво. Одна дамочка, ответственная за подачу меню в пражском ресторанчике, например, долгое время общалась на английском и, лишь отвечая на какой-то пустяковый вопрос, типа просьбы рекомендовать блюдо получше, раздраженно перешла на русский. Оказывается, она его знает, поскольку сама дочь эмигрантов, бежавших в Чехословакию из Советского Союза. Увы, описываемая женщина просто не любит говорить на наречиях тех, кто, по ее мнению, гнобил несчастное маленькое государство, натерпевшееся всяких бед от коммунистических ублюдков.

Для подобных ей жителей Чехии гости из Российской Федерации - люди с гражданством правопреемницы СССР. Того самого, который развязал репрессии, мучил и душил. И давил танками. Обида, дающая простор комплексу национальной неполноценности, сквозила во многом. Подчас ее так плохо маскировали, что даже совсем молодые россияне, не знающие имен Валенсы и Гавела, вопросительно произносили: "Чего они на нас так смотрят?" Наверное, столь юные персоны не могли вообразить себя потомками рисуемых прозападной пропагандой страшных варваров метрополии с авторитарным сознанием, нещадно угнетавших свободолюбивых обитателей колоний. Ведь тогда любые попытки побега из "тюрьмы народов" карались чудовищными актами насилия. Шаг влево или вправо без высочайшего дозволения - расстрел на месте!

Именно эти чувства легли в основу "Закона о незаконности коммунистического режима", принятого чешскими депутатами в 1991 году. Вслушайтесь в надрывный тон обозначенного документа:

"Коммунистическая партия Чехословакии, ее руководство и члены несут ответственность за методы осуществления власти в период 1948-1989 гг., а именно за программное уничтожение традиционных ценностей европейской цивилизации, за сознательное нарушение прав и свобод человека, за моральный и экономический спад, который сопровождался судебными преступлениями и террором против носителей других взглядов, за подмену существовавшей экономики директивным управлением, уничтожение традиционного права на собственность, злоупотребление воспитанием, образованием, наукой и культурой ради политических и идеологических целей, безжалостное уничтожение природы... Коммунистическая партия Чехословакии была организацией преступной и достойной осуждения, так же как и другие организации, основанные на ее идеологии, деятельность которых была направлена на лишение людей их прав и на удушение демократии".

И пострадали от цитируемого нормативно-правового акта примерно 140 000 лиц, обвиненных в сотрудничестве с прежним режимом. Причем компромат нашелся на многих видных деятелей чешского политического класса. Даже диссидент и драматург Вацлав Гавел, избранный президентом, чуть было не схлопотал обвинение. Впрочем, откуда было взять грамотных, опытных управленцев, не имевших никакого отношения к властным кругам ЧССР? Люстрационные правила каждого человека с красным партбилетом делали заложниками "кровавого" 68-го...

Историки выделяют две основные причины ввода войск в Чехословакию.

Самая распространенная - к власти в КПЧ пришли прогрессивные социалисты во главе с Александром Дубчеком, пытавшиеся демократизировать местный "коммунистический" режим. Они пытались ослабить тоталитарную хватку, частично отменяя цензуру, насаждая гласность, потворствуя возникновению зачатков многопартийности. "Революция сверху" должна была обеспечить свободу слова, открыть клапаны институтам гражданского общества в виде контроля СМИ над органами власти и силовыми структурами, заложить в экономику спасительные рыночные принципы, уводящие ее от стагнации отжившей свой век беспробудной плановости. К тому же опостылевшие унитарные лекала территориального устройства хотели заменить на федеративную автономию Чехии и Словакии.

Дубчек прибыл на пост первого секретаря всей Чехословакии из Братиславы - стало быть, ему были известны тайные сепаратистские чаяния словаков. Сами словаки, кстати, относились к Дубчеку с большим уважением.

В ответ на столь опасную политику, противоречившую курсу Москвы, МИД СССР заявил: "На каждый ваш "ТАК!" найдется танковый трак!", и 21 августа 1968 года 200 000 солдат на 5 000 танках стран Варшавского договора обрушили надежды чехословацкого народа на светлое будущее, законсервировав их в совке еще на несколько десятилетий. Лишь Румыния с диктатором-фрондером Чаушеску не поддержала интервенцию. 72 человека погибли. Студенты Ян Палах и Ян Зайиц сожгли себя близ Вацлавской площади, став национальными героями-мучениками. На Красную площадь 25 августа пришли диссиденты с плакатами "За вашу и нашу свободу!", "Позор оккупантам!", "Руки прочь от Чехословакии!". Их скрутили и отдали под суд сотрудники в штатском. Такова трактовка номер один.

Но есть и достаточно аргументированный альтернативный взгляд.

Во-первых, Советский Союз долго проявлял излишний дипломатизм в отношении чешского руководства, и откровенная хамская антисоветская пропаганда долгое время никак не каралась. Напротив, переговоры с чехами советское руководство вело с марта по август 68-го.

Во-вторых, сам ввод воинского контингента проводился после консультаций с США - президент Линдон Джонсон нашел разумным стремление Брежнева не ставить под удар послевоенный расклад, основанный на договоренностях Ялты и Потсдама. Не применяя силового варианта, СССР лишился бы одной из стран ОВД. Она бы неминуемо вступила в НАТО, нанося урон безопасности, а также национальным интересам влиятельной на тот момент сверхдержавы. Зачем нужна столь явная дыра в плотной оборонительной стене? Люди, вышедшие на брусчатку главной московской площади, по сути дела, играли на руку силам, способным извлечь выгоду из раскола внутри советского военно-политического блока.

В-третьих, желание удержать Чехословакию в соцлагере оказалось полностью адекватно центробежным тенденциями, развивавшимся в ее пределах, не допустить распада ее на Чехию и Словакию.

Собственно говоря, чересчур разные точки зрения у гиганта, занимающего 1/6 часть суши, и небольшой страны, которую можно проехать на машине из одного конца в другой за день. Естественно, потомки людей, павших от рук советских военных в 1968 году, никогда не поймут мотивы политбюро, оперировавшего совсем иными категориями, нежели милосердие.

Отдельные критики ввода войск, подобные корреспонденту газеты "Известия" в Чехословакии, очевидцу "Пражской весны" Владлену Кривошееву, полагают, будто советское начальство стращал тогдашний посол, славший из Праги доносы об антисоветских сюжетах в чехословацкой прессе и на чехословацком телевидении. Еще он обвиняет Андропова, Суслова, лобби ВПК в давлении на Брежнева с целью заставить его согласиться на агрессивные меры. Дескать, военным очень хотелось, чтобы им позволили базироваться не только в Польше, Венгрии, Германии, но и в ЧССР тоже. Вот Янош Кадар в Будапеште тоже реформы проводил экономические - ему все с рук сходило. А на Чехословакию попросту "наехали", проигнорировав отсутствие у Дубчека помыслов об разрыве контактов с СЭВ, об оставлении ОВД. Но версия об аппаратных интригах, повлекших столь ответственный внешнеполитический шаг, не представляется достаточно обоснованной.

В конце 60-х и начале 70-х шла борьба за мировое господство между двумя воинствующими лагерями. Хваталась и становилась под контроль любая "плохо лежавшая" земля. Красные перевороты в одних странах копировали собой "демократические" смены правителей в других. Москва объединяла Вьетнам под коммунистическими знаменами и помогала выгонять оттуда американцев. В ответ Киссинджеру было поручено "не допустить второй Кубы" в Латинской Америке, и вскоре улицы Сантьяго уже изнывали от террора ставленника ЦРУ генерала Пиночета, приказывавшего солдатам хунты публично жечь марксистскую литературу на манер гитлеровских штурмовиков. Обычно в подобных многоуровневых задачах приходится использовать целые народы в утилитарных целях, жертвовать пешками и карать подчиненных за неповиновение.

Холодная война не могла перерасти в горячую, ведь гарантированное ядерное уничтожение всего живого одинаково не устраивало и Никсона, и Брежнева. Вместе с тем необходимость наращивать наступательный потенциал в рамках гонки вооружений, увеличивать геостратегическое присутствие в отдельных регионах не исчезала. Не удалось предотвратить возникновение опасного тренда? Помешайте его эскалации! Следовало ли вести себя мягче? Возможно.

Хотя, послушайте, мы о чем говорим? Если бы советская партноменклатура согласились "отпустить" Чехословакию, был бы создан прецедент, затрагивающий остальных участников ОВД. Почему этим можно выходить из организации, а другим - нельзя? Уместна ли здесь аналогия с Чечней середины 90-х? Надо ли было слушать либералов, слезно умолявших предоставить Чеченскую Республику самой себе, отдав неспокойный Кавказ на откуп бандитам? Призывы сдаться мерзавцам, отрезавшим головы русским солдатам, чуть было не подменили почти священную обязанность России сражаться до конца с сепаратизмом, невзирая на горечь потери 50 000 человек убитыми и ранеными. Ведь мы знаем, каким "парадом суверенитетов" может обернуться косовский прецедент, когда к власти прорывается преступная организация, вытребовав независимость под американским патронатом.

Страх силового решения вопросов в определенные моменты приносит с собой массу бедственных результатов. Приятно наивно считать "социализм с человеческим лицом" Рихты неким подобием спасительной модернизации, дающей шанс утопическому коммунизму переродиться в социал-демократию европейского типа. Ах, ужас, мы раздавили танками уважение мировой либеральной интеллигенции, запустили диссидентское движение, отодвинули от властных кабинетов "поколение ХХ съезда", намеревавшееся реформировать прогнивший тоталитаризм! Потеря ЧССР предстала бы несоизмеримо большим злом.

В дополнение к обособлению Югославии и конфликтам с Китаем развал ОВД через потакание улыбчивому Дубчеку произвел бы эффект разорвавшейся бомбы, существенно корректировавшей баланс сил в мире не в нашу пользу. Как только советская власть стала слабой и хлипкой, не выдержав спровоцированного Саудовской Аравией падения цен на нефть, Чехия быстро отправила Милоуша Якеша на свалку истории. Развелась со Словакией в 1993 году. Ушла в НАТО и ЕС. Рукоплескала бомбежкам Белграда. Сегодня она готовится стать плацдармом европейского присутствия США. Она солидаризировалась с идеей включения в НАТО Украины и Грузии. Можем мы, исходя из вышеназванных фактов, оправдать раздавленную танками "пражскую весну", мечту униженную и оскорбленную?