\"Сталкер\": неполитический фестиваль фильмов о правах человека

19 мая в Нальчике начинается благотворительная акция Международного фестиваля фильмов о правах человека «Сталкер». До 24 мая бесплатные показы игровых и документальных кинокартин пройдут также во Владикавказе. Фестиваль «Сталкер» проходит в России с 1995 года, подобные благотворительные показы бывают ежегодно в разных городах России. Организаторы уверены: иначе эти фильмы до кинотеатров не доберутся, особенно в таких регионах, как Кавказ.

Учредитель фестиваля — Гильдия кинорежиссеров России позиционирует «Сталкер» как действо некоммерческое и неполитическое. Мой собеседник — директор Гильдии кинорежиссеров России Игорь Степанов.

— Игорь Юрьевич, захожу на сайт и вижу: «Фестиваль "Сталкер" — акция некоммерческая и неполитическая». Как фестиваль о правах человека может быть неполитической акцией?
— Все очень просто. Мы позиционируем себя как кинематографисты, а не правозащитники, — это первый аспект. Нормальный российский режиссер имеет свою гражданскую позицию, и задача кинофестиваля — показывать его позицию зрителям. А сами по себе фильмы являются уже отношениям режиссера к происходящему. Но мы еще раз подчеркиваем: неполитическая и некоммерческая акция, потому что не берем на финансирование фестиваля денег ни у политических партий, ни у государства, чтобы можно было независимо чувствовать себя и объективно освещать, что происходит в жизни. Мы стараемся фильмы подбирать, чтобы они соответствовали каким-то таким статьям Декларации о правах человека, Конституции.

— Нельзя все-таки отрицать, что сам по себе политический фон, который существует в стране, он оказывает влияние и на искусство тоже. Так вот, какой сегодня этот политический фон, на котором сегодня проходит фестиваль «Сталкер»?
— Чтобы фестиваль находил своего зрителя, он должен, не вмешиваясь в политику, говорить о проблемах людей, живущих в этой стране. Вот мы стараемся из этого исходить. И вне зависимости от того, какая будет политическая ситуация в стране, то, что прописано в законах, должно выполняться. Вот мы отстаиваем эти интересы средствами кино.

-- Игорь Юрьевич, я имела в виду, в том числе, и то, что в зависимости от политического фона формируется и потребность зрителя смотреть такие фильмы, иметь такие фильмы.
— Нет, мы из этого не исходим. Фильм можно показывать даже 5-6 лет, если эта проблема не решена. А если она решена, на положительном примере, как она решена. Например, у нас есть очень хороший фильм, вот сейчас проблема — борьба с наркоманией в стране. Есть фильм о Берестове, священнике, который благодаря тому, что он молодежь приводит в храм, через храм, через церковь, через духовное возрождение человека он борется с наркоманией. Это вечная тема. Снял этот фильм парень, который сам, к сожалению, был наркозависимый. Нам проще, еще раз говорю, собрать фильмы, которые стоят по другую сторону баррикад, и начать всех и все критиковать, но решить проблему мы же не можем. Можно сделать фильм о том, что было вчера в России, но сегодня это уже неактуально. Мы стараемся выбирать фильмы, которые вечны, и исходим из того, что это должны быть кинопроизведения высокого художественного качества.

— А выбор этот большой, есть из чего выбирать?
— Да, к сожалению, выбор очень большой, потому что сегодня каждый человек имеет возможность взять в руки цифровую камеру и снимать, что хочет, размещать это в интернете или же, как предлагают все телеканалы, показывать по телевизору. Чем отличается хорошее кино, которое мы выбираем, от нехорошего кино? Хорошее кино все-таки не только ставит проблему, но говорит, как выйти из ситуации, когда фильм делают профессиональные режиссеры. Они придумывают, как эту историю рассказать, более-менее реально закончить, а не оборвать. Ведь довольно часто можно видеть фильмы, которые говорят: «Ура, все на баррикады!» — и все, вот тут все плохо. Проще фиксировать, что плохо. Поэтому мы выбираем из массы фильмов, которые сегодня поступают в адрес фестиваля «Сталкер». В течение года у нас более 300 картин, половина может попасть на фестиваль «Сталкер» по своим, в первую очередь, профессиональным, кинематографическим качествам.

— 19-24 мая "Сталкер" будет проходить в Нальчике и во Владикавказе. В течение года, как вы уже сказали, он проходит и в других регионах и городах. Отражается ли это как-то на программе показов, именно региональность?
— Когда мы формируем программу, первый принцип: стараемся брать фильмы молодых режиссеров, а сегодня, слава богу, более 40, которые только за два последних года сделали хорошие фильмы. Допустим, фильм «Кремень» Алексея Мизгирева о внутренней жизни милиции, как сегодня милиция занимается поборами, как молодой человек, пришедший из армии, попадает в милицию, и как он вынужден подчиняться системе, совершать тоже уголовные преступления. Говорят: «Какое смелое кино! У нас в регионе это происходит. Вот то, что вы сняли, это про нас вы сняли, эту картину. Надо власти показывать картину, нашему губернатору». И в каждом регионе мы стараемся выбирать фильмы, которые не были показаны в этих городах.

— В мае фестиваль «Сталкер» приходит в Нальчик, во Владикавказ, на Кавказ. Означает ли это, что в программе фестиваля будет в большей степени как бы отражено то, что волнует жителей именно этого региона, такой подбор есть?
— Нет, зачем? Они живут в этом всем, и мы не можем отсюда, из Москвы, объективно оценить ситуацию. Мы выбрали фильмы молодых режиссеров о правах человека, это фильмы дебютантов. Второе, это фильмы-премьеры, то, что никогда эти жители не увидят. И главное, это фильмы, несущие какую-то полезную для человека информацию. Мы везем фильмы-сказки, у нас, кроме взрослых, там еще детские сеансы. Сегодня дети лишены нашего детского кино. И, допустим, в Нальчике у нас будут детские сеансы для детей из Чечни, которые сегодня отдыхают в домах отдыха в Нальчике.

— Игорь Юрьевич, документальное и художественное кино о правах человека — какая задача или миссия на каждом из этих жанров?
— Документальное кино у нас фиксирует то, что происходит вокруг. Миссия — рассказать конкретную историю о конкретных людях, которые нашли выход из безвыходной ситуации в нашей стране. У нас в стране, к сожалению, было много беженцев из наших стран бывшего соцлагеря, с Северного Кавказа. Когда мы в других регионах показывали фильмы о беженцах, то менялось отношение местного населения к самим беженцам. Они говорили: "Наконец мы поняли, что это за люди, почему они приехали, что они остались без всего". С игровыми картинами проще, игровые картины более художественно рассказывают о том, что происходит, и часто немножко, может быть, даже приукрашены и придуманы, и всегда зрители, выступая после картин, говорят: "Что же вы так мягко все закончили? В жизни-то по-другому бывает". И мы говорим: "В жизни вы знаете, как бывает, а это другой вариант. Может быть и такой вариант, не такой жестокий для окружающего мира". Кроме всего, сегодня игровой кинематограф стал поднимать многие новые темы, которые раньше никогда в кино не затрагивались. Те же гастарбайтеры, фильм «Слушая тишину», который будет показан на фестивале. Александр Касаткин — лауреат нашего фестиваля, и фильм рассказывает о том, как в Москву приезжает гастарбайтер-женщина, устраивается на работу, но у нее ребенок — инвалид, у него почки отказывают, ему нужна срочная дорогая операция. И она вынуждена из маленькой деревни, из глуши ехать в Москву, работать у богатого нового русского, для того чтобы заработать на операцию. Вот такие сейчас аспекты в кино стали затрагиваться.

— Вы уже упомянули фильм «Слушая тишину», обратил на себя и мое внимание. Там, по сути, герой-одиночка, женщина борется за здоровье сына. Но ведь, согласитесь, каждый, даже самый кассовый боевик строится на этом классическом посыле: герой-одиночка побеждает несправедливость или борется с ней. Может ли вообще хороший, настоящий игровой фильм о правах человека быть снят по канонам кассового кино, чтобы иметь тот же самый успех?
— Да, и даже должен. Фильм придуман профессионалами-сценаристами из хорошего сюжета, острого. Из хороших принципов кассовых нельзя сделать хорошее кино, даже не кассовое.