Тимур Бекмамбетов рассказал о пользе спецэффектов в российском кино

Блокбастеры давно уже делают не только в Голливуде. Снимают их и в России — правда, далеко не всегда успешно. Признанным королем российских крупнобюджетных фильмов заслуженно считается Тимур Бекмамбетов. В июне зрителям представят новую работу — фильм «Особо опасен!». А на днях режиссер заключил партнерское соглашение с компанией Kraftway — крупнейшим российским производителем компьютерной техники. О том, как поднять на новый уровень спецэффекты, используемые в кинокартинах российских режиссеров, и способны ли российские компании быть партнерами на киносъемках, ТИМУР БЕКМАМБЕТОВ рассказал РБК daily.

— Верно ли, что российское кино испытывает настоящий дефицит квалифицированных спецэффектов? Ведь студии, занимающиеся компьютерной графикой в России, можно по пальцам пересчитать.

— Верно то, что в России это направление развито гораздо слабее, чем на Западе. По сравнению с Голливудом у нас таких студий мало, не поспоришь. Но в Голливуде они существовали и 15, и 20 лет назад, когда в России просто не было возможности этим заниматься. Я говорю это по собственному опыту: достать хорошую, профессиональную технику для создания спецэффектов было почти невозможно. Сейчас ситуация изменилась. Причем значительно. Думаю, скоро в России не будет такого дефицита.

— Законодатель мод в области визуальных спецэффектов — Голливуд: и оборудование здесь покруче, и опыта побольше. Тем удивительнее было узнать, что для создания основных спецэффектов в фильме «Особо опасен!» использовалась российская компьютерная техника. Выбор отечественного поставщика графических станций и другого оборудования — акт патриотизма?

— При выборе партнера я ориентировался не на то, из какой он страны. Меня интересовали совсем другие вещи. В первую очередь — заинтересованность компании в совместной работе, в сотрудничестве. Ну и, естественно, технические возможности компьютеров должны были быть на высоте. Kraftway устроил меня по всем позициям. Более того, я был приятно удивлен, с какой долей ответственности они подошли к работе. Так что ни о каких «актах патриотизма» речи не идет. Сугубо деловой, практический подход.

— Как вы подбирали технического партнера? Какие были критерии и принципы отбора?

— Критерии самые простые: качество продукта и надежность компании. А кроме того, очень важно, чтобы партнер был в некотором роде и единомышленником, предлагал не только соблюдение условий контракта, но и инициативы.

— Можно ли говорить о рынке техники для обработки изображения и спецэффектов?

— Безусловно. Ее производит масса компаний. И в США, и в Европе, и в Японии, и в России, что особенно приятно. При этом наша профессиональная техника для работы со спецэффектами по качеству не уступает аналогам.

— Как реализуются сложные сцены в российском кинематографе: есть ли в России техническая база для их производства или такое доступно только за океаном?

— Техническая база есть. В том числе и российского производства. Я действительно доволен качеством техники, которую предоставила нам Kraftway. Проблема в недостатке профессионалов, способных на этой технике работать. Поэтому кое-что по-прежнему быстрее, а иногда и дешевле сделать за границей.

— Говорят, хорошее пиво — это хмель, солод и совесть пивовара. И этот рецепт не меняется уже много веков. А вот в «рецепте приготовления» современного блокбастера в конце прошлого столетия появился новый ингредиент — компьютерные спец­эффекты. Это несомненный прогресс или же появление новых технологий имеет и побочные негативные (простите за каламбур) эффекты?

— Спецэффекты — всего лишь инструмент в руках режиссера. Если использовать его грамотно и по назначению, то и побочных эффектов не будет. Сравнимо с женской косметикой. Может быть естественно и красиво, может быть вызывающе и вульгарно.

— Слышал как-то, что в связи с вашей тягой к спецэффектам вас сравнивают с Майклом Бэем. С другой стороны, вашу любовь к визуальным изыскам приравнивают и к манере Спилберга или даже Ароновского (недаром у вас теперь продюсер «Фонтана»). Как вы к этому относитесь? Кто вам ближе самому по стилю из голливудских режиссеров?

— Лестные сравнения. Хотя, если честно, я не сторонник проводить параллели в творчестве. Спецэффекты возникают в сознании, в голове. Все начинается с воображения. Это как сон. Если бы я мог посмотреть, какие сны снятся Спилбергу, можно было бы говорить о cхожести стилей. А так можно обсуждать только размах, уровень подхода.

— Чтобы работать со сложной компьютерной техникой, нужна команда высоких профессионалов. Кто помогает режиссеру перенести его фантазии на экран? Это тоже отечественные специалисты или все же потребовалась помощь их западных коллег?

— В моей команде работает масса прекрасных художников, способных работать с любой по сложности компьютерной техникой. И это настоящие профессионалы. Однако обмен опытом всегда приветствуется. Поэтому, когда возникает возможность и потребность, мы сотрудничаем и с западными коллегами.

— Мне кажется, что российские художники, работающие с компьютерной графикой, зачастую попросту копируют созданные на Западе визуальные решения. Например, спецэффекты в «Турецком гамбите» подозрительно напоминают батальные сцены из «Долгой помолвки» Жан-Пьера Жене, вышедшей на год раньше. Ситуация как-то изменится или спецэффекты в российских фильмах будут по-прежнему дублировать художественные решения, позаимствованные из западного кино?

— То, что мы умеем не хуже, — действительно повод для гордости. У нас индустрия гораздо моложе. И то, что мы учимся у тех, кто достиг в спецэффектах высот, — хорошо. Иначе нельзя. Научимся делать на уровне — сможем и переплюнуть.

— Какое место занимают спец­эффекты в современном кино? И почему режиссер, снимающий триллеры, должен обязательно прибегать к их использованию? Ведь существует ряд прекрасных примеров, когда режиссеру удавалось снять захватывающий боевик практически без дорогих спецэффектов (взять хотя бы раннего Тарантино или раннего Родригеса).

— А Чарли Чаплину удавалось снимать захватывающее кино без использования звука, и изображение было черно-белым. Жизнь не стоит на месте. Кино постоянно развивается. Почему бы не использовать спецэффекты, если есть такая возможность. В конце концов, не их наличие или отсутствие определяет, каким получится фильм. Насколько успешным. Спецэффекты — всего лишь инструмент. Если ты не умеешь пользоваться бензопилой, лучше не кидаться с ней на вековой дуб — и дерево не спилишь, и сам покалечишься. А если умеешь — странно ею не воспользоваться. Со спецэффектами та же ситуация.

— Какую долю бюджета картины принято направлять на спецэффекты? Насколько поставщик техники разделяет риски по срокам и качеству выполнения требуемых операций над изображением (или все в руках мастера)?

— Понятия «принято» здесь нет. Все зависит от картины. И от поставщика. Прописанных правил и закономерностей здесь нет.

— Не приведет ли дальнейшее развитие компьютерных технологий к отмиранию профессии актера? Зачем платить гонорары звездам, если в обозримом будущем техника позволит создавать настолько реалистичных персонажей, что нужда в живых людях отпадет?

— Возможно, так и случится. Персонажи и сегодня получаются весьма реалистичными. Но на профессии актера это, я думаю, никак не отразится. Во-первых, останутся живые театры. Этому искусству тысячи лет, и никуда оно не денется. Во-вторых, даже самая совершенная техника не способна создать реалистичного персонажа без помощи актера. Человеческие эмоции невозможно подделать на компьютере.

— Пишут, что в вашем новом фильме более 1000 спецэффектов. Насколько точна эта цифра? Каким из эффектов могут гордиться сценарист и режиссер и какой из эффектов можно назвать наиболее сложным в техническом плане?

— Если говорить точнее, в фильме более 1000 различных по продолжительности фрагментов, в которых использовались компьютерные спецэффекты, сделанные на оборудовании Kraftway. Описывать их словами — занятие бессмысленное и неблагодарное. Лучше всего — смотреть на большом экране. У зрителей эта возможность появится в июне, когда фильм выйдет в прокат. Вот тогда вы и увидите все самые сложные эффекты.