Цензуру отменили. Журналистов стали просто бить

В Москве избит журналист Артем Скоропадский. Об этом стало известно в среду вечером. В последнее время он работал в издании «Газета» и освещал деятельность оппозиции. Несмотря на то, что нападавший никак не обозначил свои мотивы, новый факт агрессии в отношении сотрудника СМИ может быть связан с профессиональной деятельностью, считают коллеги журналиста и правозащитники. Артем Скоропадский недоумевает: его репортажи последнего времени с «маршей несогласных» или пресс-конференций Михаила Касьянова были, по словам самого журналиста, «рядовыми». Ситуация ночью 8 января тоже была рядовой - Артем возвращался домой около часу ночи.

«Меня окликнул какой-то молодой человек, - рассказывает Артем. - Я повернулся, и он тут же ударил меня очень сильно в лицо сначала один раз, а потом другой. Удар был очень сильный. Я чуть ли не потерял сознание. Он толкнул меня и побежал вперед. Ничего не требовал, не пытался отобрать ни деньги, ни мобильный телефон. У меня рассечена бровь, очень большой синяк под одним глазом (практически не открывается глаз) и поврежден нос… Не знаю, с одной стороны, в "Газете" я должен был освещать как раз деятельность оппозиции, среди прочего, коалиции "Другая Россия", Касьянова, других оппозиционных партий и даже радикально-оппозиционных. Своих оппозиционных взглядов я никогда не скрывал. Но, с другой стороны, никаких особых сенсаций я никогда не писал в газете».

Пострадал ли журналист Артем Скоропадский за политику, за журналистику, или попал под горячую руку хулигану - все обстоятельства, по сложившейся практике, милиция и журналистское сообщество будут выяснять по отдельности. Очень может быть, что придут к совершенно разным выводам. Центр экстремальной журналистики не занимается политикой. Но что делать, если политическая журналистика в России становится экстремальной?

«Политика политикой, а право на свободу слова записано в той части или в том разделе российской Конституции, которая называется "Политические права", - объясняет директор Центра экстремальной журналистики Олег Панфилов. - Когда людей лишают права распространять эту информацию, это является нарушением свободы слова. Если действительно эта история с Артемом Скоропадским связана с его профессиональной деятельностью, с его публикациями по Маршу несогласных или о каких-то других политических акциях, то это только подтверждает общую тенденцию - желание разных представителей власти каким-то образом замолчать информацию о том, что происходит внутри России… Я иногда шучу по поводу того, что мы и президент Путин начали работать одновременно.

Мы создались в феврале 2000 года, Путин уже месяц был как исполняющим обязанности президента. Поначалу-то мы полагали, что будем в основном заниматься проблемами журналистов на войне или в каких-то горячих точках. Постепенно, с изменением государственной политики, мы стали замечать, что практически вся Россия становится экстремальной зоной».

По информации Центра экстремальной журналистики, нападений на журналистов на массовых акциях не было со времен путча 1993 года вплоть до «маршей несогласных» в апреле 2007 года. Тогда же стала поступать информация о нарушениях прав журналистов, освещающих деятельность оппозиции. Не каждое нападение на журналиста вызвано его профессиональной деятельностью и присутствием в гуще оппозиционной политической жизни. Но даже «доказанных» или очевидных случаев хватает для того, чтобы утверждать - насилие против журналистов можно считать цензурой «по-российски». Говорит председатель Союза журналистов России Игорь Яковенко:

- В очень многих случаях эта связь, безусловно, прослеживается. В частности, в таких трагических случаях, когда речь идет об убийствах журналистов. За последние годы мы зафиксировали более 250 фактов, когда журналистов убивают за их профессиональную деятельность.

- Если очевидно, что на журналистов нападают по профессиональным мотивам, является ли это, на ваш взгляд, нецивилизованной формой выражения собственных взглядов каких-то отдельных лиц (вот они свое несогласие так свое с журналистом выражают), или все же в России это система, в которой есть определенные заказчики и исполнители?

- Вообще, это, я бы сказал, даже не система - это форма цензуры. После ликвидации официальной цензуры в России сформировалось много самых разных видов цензуры. В частности, цензура автомата Калашникова одна из самых трагичных. Определенные темы закрываются после того, как журналиста, который их разрабатывает, убивают. Этот вал насилия, который происходит по отношению к журналистам, деформирует профессию. Потому что журналистика становится испуганной профессией.

Председатель Союза журналистов России Игорь Яковенко подчеркнул: в стране только пять процентов дел о нападениях на журналистов расследованы. Избитый накануне в Москве журналист Артем Скоропадский написал заявление в милицию. О том, чтобы самому попытаться узнать, чем и от кого заслужил побои, думает, но без большой надежды на результат. Даже журналистские связи и осведомленность в этом мало помогают. Разве только кто-то захочет «взять на себя ответственность», или подсказать, за что нынче бьют журналистов.