Главной изюминкой прошедшей избирательной кампании стали события вокруг Союза правых сил

Пожалуй, главной изюминкой прошедшей избирательной кампании стали события вокруг Союза правых сил. Эта партия долго пыталась быть "лояльной оппозицией" существующей власти, поддерживая ее курс в целом, но критикуя отдельные ошибки и недостатки. При этом СПС старался не нарушать установленных властью правил игры и не переходить границ. В частности, партийное руководство избегало личной критики Путина.

Тем неожиданнее для многих оказались и все более смелые оппозиционные заявления СПС, и невиданная кампания травли в СМИ и просто полицейского прессинга, развернутая против него властями. Из всех допущенных к выборам партий СПС был официально объявлен врагом номер один. Партия ответила на это участием в "маршах несогласных" и страстным обращением Никиты Белых. Все точки над "i" в нем расставлены:

"План Путина" — это план восстановления государственности советского образца — с единопартийностью, с подавлением свободы и прав человека, с игнорированием Конституции и Законов, с абсолютной и бесконтрольной властью номенклатуры, с цензурой, с государственной плановой экономикой, с "холодной" войной, с гонкой вооружений, со шпиономанией, с борьбой с "врагами народа", с культом личности".

Никита Белых пишет, что у его партии осталась последняя возможность донести свою позицию до людей — через Интернет. Он просит сочувствующих передать его письмо всем, кому смогут. Я никогда не принадлежал к поклонникам правых, напротив, я был более чем жестким их оппонентом. Однако пользуюсь случаем, чтобы дать ссылку на обращение лидера СПС. Я поступил бы так же, если бы в подобном положении оказалась и не сильно мной любимая КПРФ.

Хочу сразу отмести предположение, что все это инсценировка с целью создать для СПС имидж преследуемой партии, вызвать сочувствие протестной части либеральной публики и оттянуть таким образом часть голосов у "Яблока", чтобы точно не дать ему перейти семипроцентный барьер. Столь же конспирологична версия о коварном плане дискредитации оппозиции в глазах тех, кто считает эспээсовцев главными виновниками всех бед 90-х годов.

Сегодняшняя силовая олигархия уже не чувствует нужды в столь сложных комбинациях, а логика развития путинского режима неудержимо влечет его к строгой тоталитарной простоте: есть только одна-единственная "партия реальных дел" и вся остальная шелупонь, с которой не вступают в шахматные игры по причине ее несерьезности. А чтобы считать сломанную на "Марше несогласных" руку Леонида Гозмана частью инсценировки, надо страдать уже достаточно тяжелой формой "лагерной болезни".

Так что конфликт СПС с режимом — настоящий, идущий от души. Этот конфликт имеет свою подоплеку и предысторию. Взять СПС в качестве простого довеска партии власти, вроде ЛДПР, кремлевские не хотели из-за того шлейфа, который тянется за правыми либералами из 90-х.

Реальная ответственность СПС за те безобразия гораздо меньше ему приписываемой. Моменты, когда его лидеры действительно задавали тон в правительстве, были краткими - вряд ли в общей сложности наберется полгода. Гораздо больше наворотили те, кто действительно держал в руках рычаги управления — чуть подновленная в перестройку номенклатурная бюрократия. Но подавляющее большинство представителей этого малоприметного племени сегодня благополучно вписалось в путинскую вертикаль, а в памяти народной запечатлелись видные фигуры из СПС и его предшественника — "Демвыбора России".

Нынешний режим позиционирует себя как альтернатива олигархической вольнице 90-х. В качестве "лояльной оппозиции" СПС режиму особенно не мешал. Но этой ниши больше не существует. В принципе, в Кремле не возражали против того, чтобы СПС тихо умер естественной смертью.

Однако Союз правых сил, при всех его врожденных и приобретенных пороках, все же никогда не был (как, кстати, и КПРФ) муляжом, дыркой картонной. Он вырос из немногочисленного, но реально существующего социального слоя, желающего быть политически представленным. И добровольно умирать не захотел. А продлить свое существование можно было лишь переместившись из упраздненной ниши "лояльной оппозиции" в тот милицейский загон, где кремлевская бригада старается сейчас изолировать от общества оппозицию нелояльную.

Вот тут-то кремлевские баре осерчали не на шутку. Они ведь привыкли смотреть на СПС как на свою прислугу. Как посмели? Сказано же: больше не нужны, идите с миром подыхать. Вот и решили их примерно наказать. И другим показать, что в клуб поклонников Путина войти может любой, а вот выход из него только один. В нашей организации есть только одна форма отставки. И началось.

Потоки грязи, полившиеся на голову СПС с телеэкранов, и наглость разнузданного полицейского беспредела заслонили от наблюдателей весьма важный факт. Начав перемещаться в политическом пространстве из лагеря "системной полуоппозиции" в лагерь "полусистемной оппозиции" (с перспективой оказаться в конце концов в оппозиции внесистемной), СПС значительно сместил акценты в своих программных лозунгах и требованиях.

Речь идет о социальной защите малоимущих слоев, о требованиях расширения государственных социальных программ.

До недавних пор правые либералы (либеральные консерваторы) идентифицировали себя прежде всего по принципу отрицания самой необходимости государственного перераспределения в пользу "неуспешных" и "неэффективных". Идея такого перераспределения по праву считается прерогативой левых (от социальных либералов до радикальных коммунистов).

Еще весной я отмечал, что те выходцы из праволиберальной среды, которые решились на внятную оппозицию путинщине, неотвратимо начинали леветь в своих социально-экономических установках, эволюционировать в направлении социального либерализма, если не социал-демократии. Это относится и к Хакамаде, и к Рыжкову, и даже к Касьянову. Борис Кагарлицкий писал в "Новой газете" еще во время первого путинского срока: демократическая оппозиция наступающему правому авторитаризму может быть только левой. Правые ориентированы на интересы наиболее преуспевших в этой жизни элит. Левые — на интересы массы, скажем так, менее преуспевших. На их интересы и пришлось переориентироваться тем из либералов, кто не пожелал мириться с авторитаризмом. Преуспевшие-то все встраиваться в систему побежали. А сохранившие им верность либералы заговорили о необходимости "просвещенного авторитаризма" и "постепенной гуманизации системы изнутри". Еще бы, ведь авторитарный режим защищал наиболее преуспевших от социальных притязаний низов — всех этих бабок, бюджетников и прочего "тупого совка".

Но оказалось, что силовая бюрократия авторитарного режима требует за эту "крышу" непомерную плату. И бизнес-класс оказался перед вопросом: не лучше ли платить фиксированную, парламентом устанавливаемую дань низам, чем жить по бандитским понятиям, постоянно меняющимся и все равно ничего не гарантирующим?

Вот в этом и заключается подоплека метаморфозы, произошедшей с СПС. Еще его предшественник, "Выбор России", провозгласил устами одного из своих основателей Григория Томчина, что намерен быть "партией крупного капитала". Кроме крупного капитала ДВР, а затем и СПС поддерживала часть среднего слоя, видевшая своего главного врага в "не умеющих крутиться на рынке", и часть интеллигенции, вполне бескорыстно убежденная в том, что только сильная бизнес-элита сможет гарантировать всем права человека. Однако подлинным хозяином партии был, конечно, крупный капитал, успешность которого была напрямую связана с близостью к власти. То же можно было сказать и о значительной части среднего слоя.

Именно поэтому в 2005 году я высказал убеждение, что принципиальные противники авторитаризма никогда не смогут взять верх внутри СПС, что они обречены лишь прикрывать перед либеральной интеллигенцией поклонников откровенной пиночетовщины, либо они должны "порвать с чубайсами, кохами и гозманами", то есть выйти из партии. С тех пор крупный капитал сам почти весь сбежал к "заединщикам", средний слой пополнился людьми, добившимися успеха действительно своим трудом и теперь не желающими платить дань гэбэшно-чиновничьей мафии; Леонид Гозман, олицетворявший пропутинскую линию партии, в высшей степени достойно повел себя на запрещенном "Марше несогласных", а Никита Белых, отвечая в радиоэфире на вопрос о поддержке Путина, произнес весьма не характерную для наших политиков фразу: "Мы ошибались". Что ж, могу повторить то же вслед за ним.

Но где гарантия, что СПС опять не вильнет, не переметнется, не предаст в угоду изменившейся коньюнктуре? Ведь именно такова двойственная природа того общественного класса, на который ориентирована эта партия (не стоит забывать классический марксизм). Так, может, не брать их в оппозицию, гнать, чтоб не дискредитировали ее своей репутацией?

Не надо никого гнать. Приходить в умиление от их позднего прозрения тоже не надо. Знать про двойственную природу — надо. Помнить и анализировать ошибки и заблуждения — надо. Для того чтобы их не повторять. "Кто старое помянет, тому глаз вон. А кто забудет – тому оба", — пишет в жесткой, но одновременно и доброжелательной по отношению к СПС статье активист Объединенного гражданского фронта Станислав Яковлев. Но гнать — не надо. Даже требовать сменить название не надо. Это пусть менты и прокуроры требуют от нацболов сменить название. А мы — не полицаи.

Своими последними шагами СПС снял большую часть существовавших до сих пор препятствий к сближению с другими либерально-оппозиционными силами. Я не знаю, какова будет реакция на эти шаги со стороны лидеров либеральной оппозиции. Хочется верить, что реакция будет достойной, порядочной и благородной. Достоинство, порядочность и благородство — единственное оружие, которое не может отобрать никакая диктатура.