В угоду политкорректности из русского языка начинают исчезать многие привычные всем слова

На этой неделе в Лондоне разгорелся новый скандал, связанный с россиянами. На сей раз речь идет не о политиках, шпионах, олигархах или дипломатах, а об артистах балета Большого театра. Как уже писали «Новые Известия», многих лондонцев оскорбила сцена одного из спектаклей, в которой кривлялись арапчата: в этом были усмотрены признаки расизма.

Политкорректность, уважение прав на индивидуальность стали для Запада главным принципом общежития. В России она пока в диковинку. Тем не менее в последнее время в стране появляется все больше социальных групп и сообществ, исполненных желания «отполиткорректировать» нашу действительность. Правда, пока только на уровне разговорного языка.

Понятие политкорректности, то есть избегание действий, выражений и слов, задевающих чувство достоинства индивидуума, появилось в США более четверти века назад. Необходимость в этом была обусловлена многонациональностью и мультикультурностью американского общества. Первой ласточкой стал массовый протест выходцев из Африки, возмущенных «расизмом английского языка». В результате слово «негр» трансформировалось сначала в «цветного», потом в «черного» и, наконец, в «афроамериканца». И это необычайно сказалось на правах темнокожих и расширении их возможностей.

Пятый пункт – хоббит

Вначале, как известно, было слово. Все социальные процессы уходят корнями в языковые. Так было в США, так происходит и у нас. Первые ростки политкорректности в русском языке появились в начале 90-х, когда республики бывшего СССР заявили о своей самостоятельности. «Именно тогда проблема корректного обращения вышла на первый план в языке, – рассказала «НИ» кандидат филологических наук Лариса Селезнева. – Например, для украинцев важно, чтобы говорили «в Украине», а не «на», хотя по нормам русского языка именно последний вариант является правильным. Украина произошла от слова «окраина», и украинцы считают, что это унижает их суверенитет».

Стимулировало процесс и исчезновение упоминания о национальности из официальных документов, прежде всего, из российского паспорта. Не так давно в Мосгордуме решили убрать из СМИ и, возможно, из судебных протоколов упоминание национальности и религиозной принадлежности преступников, подозреваемых и обвиняемых. «Преступник не имеет национальности, и в многонациональном государстве акцентирование внимания на национальности гражданина ничего, кроме вреда, не принесет», – заявил спикер МГД Владимир Платонов. По его мнению, сведения о национальности не являются достоверной информацией: «Во время последней переписи некоторые утверждали, что они хоббиты. Они имеют на это право, но ведь не верить же этому?»

Баба с возу – шума больше

Одной из главных движущих сил политкорректности на Западе являются защитники прав женщин. За несколько последних лет они добились изменения «сексистских» слов, в которых есть «мужской» слог man. Впрочем, в борьбе за свои права тамошние феминистки часто перегибают палку. Например, они усмотрели в английском слове history (история) местоимение his (его), и предложили «мужской» слог заменить на «женский» her (ее), если речь идет о дамах. Их не остановило даже то, что слово history – греческого происхождения.

Отечественные феминистки пока такими успехами похвастать не могут. Но самая известная из них, Мария Арбатова, убеждена, что русский язык унижает женщин почище английского. «Язык – это кардиограмма жизни, и он полон мужского превосходства, – заявила «НИ» г-жа Арбатова. – Например, «генеральша» и «сенаторша» давно означают женщину. Но эти слова плохо встраиваются в язык, привыкший держать женщин на непрестижных работах. Каждый раз, участвуя в телепередачах, объясняю, что я не писатель, а писательница, не общественный деятель, а общественная деятельница. И каждый раз пишут в титрах: «писатель, общественный деятель», ссылаясь на словарь».

Заметим, что слова «генеральша» и «сенаторша» до революции обозначали всего лишь супругу генерала и сенатора. До 17-го года феминисткам вообще жилось туго. Некоторые нынешние борцы (пардон, борчихи) за права женщин возмущаются по поводу старинных пословиц и поговорок вроде: «И на старуху бывает проруха» и «Баба с возу – кобыле легче», расценивая их как оскорбительные. Однако подобные претензии у нас пока и большинство женщин воспринимают скептически. «Пословицы, поговорки, афоризмы воспринимать буквально нельзя, – считает Лариса Селезнева. – Под «бабой с возу» может подразумеваться любой объект. Хотя, конечно, всегда надо учитывать аудиторию, перед которой будет употреблены слово или выражение».

Этикет с костылями

В этом году наметились подвижки и в области корректного обращения с инвалидами. Дети-инвалиды с июня официально именуются «лицами с ограниченными возможностями здоровья». Однако само понятие «инвалид» пока не отменено, хотя на Западе их называют «гражданами с ограниченными физическими возможностями».

Этой проблеме был посвящен недавний семинар алтайского общества инвалидов «Преодоление». «Пять лет назад в Америке провели конкурс на самое этичное название инвалида, – пояснил «НИ» руководитель общества Валерий Шарыпов. – И получили 60 тыс. вариантов. Мы тоже находимся в поиске. Но основной критерий общения с инвалидами уже есть – не подчеркивать физическую слабость человека». Например, недопустимо акцентировать внимание на ограниченных возможностях словами «прикованный», «страдающий», «обреченный». Рекомендуется обходиться без приставки «спец», лучше говорить: «автобус с подъемником», «отдельная школа для инвалидов».

Одновременно с ликвидацией термина «дети-инвалиды» была отменена формулировка «граждане с отклонениями в развитии», поскольку она ассоциируется с умственной отсталостью или нарушениями в психике. Кстати, у людей с такими заболеваниями положение гораздо хуже, чем, к примеру, у колясочников. «Во всем мире никто не употребляет слово «даун», – сообщил «НИ» президент ассоциации «Даун-синдром» Сергей Колосков. – Там всех людей с психическими отклонениями называют «гражданами со специальными образовательными потребностями».

В России таких формулировок нет, и над ними никто не работает. Хотя это, безусловно, необходимо. Людей с психическими заболеваниями глубоко ранят слова «дебил», «даун» и даже «ненормальный».

Бывшая цирковая актриса, больная гипофизарным нанизмом (в разговорной речи таких людей называют лилипутами), давая интервью одной столичной газете, просила, чтобы слово «лилипут» в публикации не употреблялось. На вопрос журналиста, как же ее называть, она пояснила, что друг друга они зовут «маленькие». Ни научный термин, ни корректное для бывшей артистки обращение не были бы понятны читателю, и презренное слово «лилипут» все-таки появилось на страницах издания. Женщина грозилась подать в суд, но дело закончилось официальным извинением в следующем номере. А судебное дело она проиграла бы. Публикация была очень уважительной, а достойного альтернативного эвфемизма, по словам филологов, в русском языке пока нет.

Хоть горшком назови

Тотальная политкорректность Запада во многом объясняется финансовыми мотивами. В центре внимания – потенциальный потребитель, покупатель. К этому добавляется высокий уровень развития института прав и свобод человека. В тех же Штатах человек, некорректно высказавшийся в сторону соседа, может заранее копить деньги – выплаты пострадавшей стороне за моральный ущерб будут огромными. «За последние годы в России была масса случаев проявления неполиткорректности, и все эти инциденты были замяты, – рассказал «НИ» адвокат Владимир Китсинг. – У нас не развиты правовые институты, защищающие свободу личности».

Поэтому и в российской юридической практике термин «политкорректность» не встречается. «Наш аналог – «защита чести, достоинства и деловой репутации», – сообщила «НИ» лингвист-эксперт Елизавета Колтунова. – В 90-е годы только известные личности прибегали к отстаиванию своего права на политкорректность – достаточно вспомнить скандальное «дело Лужкова – Доренко». Теперь же среди желающих отстоять свою репутацию попадаются предприниматели, врачи, педагоги. Правда, дела длятся не меньше года и не всегда заканчиваются так, как хотел бы клиент».

Опрошенные «НИ» эксперты убеждены: о политкорректности в западном смысле в Росси говорить рано. «Языковые пристрастия общества меняются быстро, – рассказал «НИ» эксперт движения «За права человека» Андрей Налетов. – У нас это усугубляется тем, что отношение к слову колеблется от приятия к неприятию чуть ли не каждый день. Такие слова, как «бизнесмен», «приватизация», «чиновник», «правозащитник», меняли свои значения много раз. И отношение к ним менялось. Если уж бороться с языковой неполиткорректностью, для начала надо решить проблемы меньшинств и незащищенных слоев населения. Тогда и отношение к словам станет меняться».

Как сообщает собкор «НИ» в Берлине Сергей ЗОЛОВКИН, последний громкий скандал, связанный с политкорректностью, в Германии разгорелся осенью 2003 года. Тогда депутат Бундестага Мартин Хоманн заметил с парламентской трибуны: «Наши явно завышенные нормы политкорректности заставляют немецких политиков бояться любых дискуссий, связанных с «еврейской темой». Депутат и примкнувший к нему командир немецкого спецназа Рейнхард Гюнцель упрекнули еврейскую общину за «культивацию внутри страны двух имиджей: своего – народа-жертвы и немцев – народа-преступника». На этом политические карьеры обоих закончились. Подобные речи где бы то ни было недопустимы. Журналисты в криминальных репортажах обязаны ретушировать автомобильные номера, попадающие в кадр, не говоря уже о лицах людей. Судебный иск может грозить и за то, что человека в инвалидной коляске или на костылях назовут иначе как «личностью с ограниченными возможностями». В Швеции владелец сети кондитерских, где продавались пирожные «Негритянские шарики», выплатил штраф в размере 100 тыс. крон (около 12 тыс. евро) и сменил название своего продукта, передает собкор «НИ» в Стокгольме Алексей СМИРНОВ. Теперь пирожные называются «Х-шарики». Шведы спокойно восприняли эту новость: «языковые чистки» идут в стране давно. Три года назад персонажа знаменитой книги Астрид Линдгрен «Пеппи Длинныйчулок» – отца Пеппи – из «негритянского короля» переименовали в «короля Южных морей». Тогда же шведской полиции запретили употреблять «расистские» слова в сыскном жаргоне. Если речь шла о темнокожих, то в описании внешности это мог быть «светлый негр», «лиловый негр» или «шоколадный». «У нас счет идет на минуты, а такое описание – самое точное», – защищалось руководство полиции, но спасти жаргон так и не смогло. Поэтому сегодня офицеры используют длинные и неточные, зато политкорректные формулировки.

Кошка стала компаньоном

В английском языке политкорректность уже достигла того уровня, когда лучше бы оставить его прежний вариант. Например, трущобы теперь звучат как «жилье, не отвечающее общим стандартам», нищего, роющегося в помойке, переименовали в «собирателя вещей, от которых отказались». Люди низкого роста стали «персонами, преодолевающими трудности из-за вертикальных пропорций». Практически то же самое можно сказать о полных людях, только у них трудности вызывают горизонтальные пропорции. Понятие «домашние животные», по мнению правозащитников, оскорбляет их достоинство. Кошек и собак правильнее называть «компаньонами-животными», домашние растения, соответственно, «компаньонами-растениями», а камешки и ракушки – не иначе, как «компаньонами-минералами». Впрочем, есть пример и того, как корректная формулировка звучит честнее, чем некорректная. «Сопутствующие потери» в сводках из горячих точек планеты в новой версии звучат как «гражданские лица, случайно убитые во время военных действий».

Неужели скоро у нас дойдут до того, что запретят приглашать на "белый танец"?