За что дают "Нобеля" по литературе?

Так много вокруг разговоров о Светлане Алексиевич – новом лауреате Нобелевской премии по литературе, что я не выдержал, и решил перелистать ее последнюю книгу «Время секонд хэнд». Когда-то, я прочел ее повесть «У войны не женское лицо», но все остальные творения писательницы, кроме последнего, как-то прошли мимо меня, о чем, собственно говоря, я нисколько не жалею. Уж больно специфический стиль изложения событий у Светланы Александровны, да и не только стиль, но и освещаемый ею материал.

Какое удовольствие копаться в черноте человеческих страстей и судеб, судорогах смертельно раненой страны под названием Советский Союз? Нужно быть мазохистом, чтобы находить в этом нечто поучительное, про иное я уже не говорю.

Я не литературный критик и не мне судить о литературных достоинствах автора. Я просто читатель, и стиль изложения материала спокойно-занудливый, но иногда задевающий за сердце, когда речь идет о слабых и обездоленных, о женщинах и детях, настраивает читателя, в данном случае меня, на какое-то отстранение от материала. Напрашивается такое сравнение, что автор всеми силами пытается затащить тебя в черную комнату, где нет ни малейшего проблеска света. Упираешься, и воспринимаешь весь материал как нечто инородное, чужое, что хотят внедрить тебе в мозг.

Нечто подобное я испытываю и при чтении Достоевского, но у него помимо черного есть и свет в оконце в виде философских эскапад, рассуждений автора и много чего еще. И главное, производя экзекуцию над русским человеком, Достоевский его любил и желал ему добра.

Здесь же, у Светланы Алексиевич, ничего подобного нет, сплошная чернота. Отдельные слова ее героев, «мы думали, мы хотели, нам казалось», погоды не делают. Отсюда вывод: для меня это произведение нобелевского лауреата никакой литературной ценности не имеет.

Коль так, то может быть, заслуга автора кроется в исторической ценности материала, зафиксировавшего ход событий, мысли и чувства людей во время политических катаклизмов? С этим можно было бы согласиться, если бы не одно но – все высказывания, весь крик души каждого человека, у которого брала интервью Светлана, очень сильно приглажены, причесаны рукою и мыслью автора, что бросается в глаза сразу однообразностью стиля изложения. Так схоже разные люди не говорят, это стиль автор и, думаю, далеко не разговорный.

Так почему же Нобель? Ведь литературный талант Алексиевич невозможно даже и близко сопоставить с талантами даже таких писателей как Акунин или Прилепин, не говоря уже про Льва Толстого. Так в чем же дело?

Как мне думается, все просто, как дважды два – политика. Когда-то «Нобеля» дали Солженицину за его громадный вклад в дело разрушения веры советских людей в социалистическую справедливость, в гуманизм и добро, в светлое будущее каждого советского человека. И он в этом деле, как показал 1991 год, преуспел.

А что же Светлана Алексиевич? Ведь советского государства уже давно нет. Так в чем же ее заслуга перед мировой закулисой? Отвечаю: в том, что она низводит русского человека до уровня животного, скота, рядом с которым порядочным европейцам и стоять-то нельзя – замараются.

Это как раз вписывается в канву мировых событий последнего времени. Факты? Ими полна эта книга. Односторонний взгляд на все происходящее и происходившее. Если брать интервью, то только у людей отчаявшихся или тех, кто рассказывает черные события, участником или свидетелем которых он оказался. Если 1991 год, то эйфория и восторг московских либералов, рвущихся порулить государством невзирая ни на что. Если 1993 год, то тревога и ожидания наихудшего у либералов и ни единого интервью у защитников Белого дома, где кровь и дым от взрывов снарядов, рушащих ростки демократии, о которой они так мечтали.

Светлана делит русский народ на четыре категории: палачи, жертвы, безмолвное трусливое большинство и жаждущие крови недочеловеки, готовые в любой момент сами стать палачами. Между прочим, не это ли подвигло ее в каком-то интервью заявить, что мы, русские, и немцы одинаковы?

Это ее явный ляпсус. Хотя ранее в своем «секонд хэнд» написала о немцах в интервью с женой полицая, прямо-таки идиллическую вещь, мол, немецкие захватчики приехали в их деревню на машинах, с музыкой и цветами. И первое, что они сделали, это соорудили клумбу для цветов возле школы и построили туалет. А партизаны? Они пришли в дом к этой женщине под покровом ночи с топором и вилами: «Давай сала». Чувствуете разницу в описании двух воюющих сторон? То-то и оно.

Так в чем же суть политического заказа, каким я его вижу? В том, что русского человека нужно в глазах мирового сообщества опустить ниже плинтуса, и лишить его права на свою государственность, как человека еще не состоявшегося. И делается это руками таких вот Солженицыных, Светлан Алексиевич и многих других засланцев, которыми полна наша столица.

Между прочим, писать на русском языке еще не значит быть русским человеком. Фамилия Алексиевич белорусская, и более того, она пропольская, то есть, кончающиеся на «ич» фамилии присущи жителям западных областей Белоруссии: Дубаневич, Шабуневич, Алексиевич. Именно в западной Белоруссии как нигде сильно влияние польской диаспоры, тем более сегодня, и это снимает многие вопросы.

Кстати, насколько мне известно, Алексиевич уже давно житель одной из стран западной Европы. Приходится выразить свои соболезнования президенту Лукашенко, который вынужден был поздравить Светлану с присуждением Нобелевской премии по литературе. Несмотря на то, что она в концовке своей книги довольно «хорошо» прошлась по «полицейскому» режиму Белоруссии. Время такое, у политиков: возлюби врага своего.