Гитлеровская радиопропаганда против СССР в годы Второй мировой войны

В пропагандистской системе гитлеровской Германии радиопропаганде отводилась особенно важная роль. Понимание важности этого средства воздействия на сознание масс шло от самого высшего нацистского руководства. Наиболее четко официозную трактовку этого средства воздействия на сознание масс сформулировал буквально сразу после прихода НСДАП к власти главный пропагандист Опубликовано в журнале "Эхо войны" №3/2008 с редакторской правкой и дополнениями Д.Жукова. «рейха» др. Й.Геббельс. В 1933 г., выступая перед широкой аудиторией, он подчеркнул: «Чем была пресса в XIX в., тем в ХХ в. станет радио. Наполеон говорил о печати как о восьмой великой державе. То же самое можно сказать сейчас о радио». Задачи нацистской радиопропаганды пару лет спустя сфрормулировал сам Гитлер, заявивший: «Необходимо подчинить себе мысли и чувства людей. Ныне, в эпоху радио, мы достигнем здесь гораздо более прочных результатов, чем было возможно в прошлом» .

Слова незамедлительно обрели материальную форму. В 1933 г. радиовещание было переведено из-под руководства Главного почтового управления Министерства рейхспочты и передано в ведение Министерства пропаганды. Один из девизов германских нацистов в первые годы существования их режима гласил: «Радио в каждый дом!», что, в принципе, можно было с легкостью интерпретировать как «Рупор пропаганды в каждый дом!». Летом 1933 г. 28 ведущих радиофирм Германии по заказу нацистского государства начали работы по созданию простого, дешевого и добротного радиоприемника. Чтобы облегчить задачи пропагандистов и отрезать пути «идеологическим конкурентам», «Volksempfaenger» - «народный приемник» был настроен на фиксированные частоты германских радиостанций. В результате число радиослушателей в Третьем рейхе с 1933 по 1943 гг. возросло с 4 до 16 миллионов. Радиопроизводители Германии достигли заметных технических успехов. В середине 1930-х гг. был создан небольшой и дешевый портативный приемник, питавшийся от электрических батареек. Показательно, что большинство немцев испытывали мало иллюзий относительно идеологической направленности этого технического новшества, сразу окрестив его «мордой Геббельса».
Нацистские радиопропагандисты сконцентрировали все силы на освоении средневолнового диапазона. Разработки УКВ-вещания, начатые в Веймарской республике в середине 1920-х гг., представлялись экспертам НСДАП малоинтересными. Такой выбор был ориентирован, в том числе, на перспективный военный конфликт. Средними волнами пользовались в те годы радиостанции всех основных государств мира, а в случае захвата неприятельских территорий это позволяло с легкостью расширять сеть радиовещания за счет средневолновых передающих центров в оккупированных районах. К сентябрю 1939 г. у «рейха» было уже более 35 радиоцентров, мощностью до 150 киловатт .

Что же касается коротковолнового вещания, то в гитлеровской Германии оно было рассчитано в основном на иностранные государства (иновещание). В 1933 г. была утверждена пятилетняя программа зарубежного вещания на коротких волнах. Симфонические концерты, оперные спектакли, спортивные передачи изощренно переплетались на «немецкой волне» с пропагандой основных постулатов национал-социализма и подрывной агитацией. Нацистские радиопропагандисты активно использовали новаторские методы завоевания аудитории. В частности, в предвоенные годы практиковалась компания «обратной связи» с иностранными радиослушателями, при чем их телеграммы в Берлин оплачивались ведомством Геббельса за свой счет. Коротковолновое вещание осуществлялось круглосуточно из передающего центра в Цезене под Берлином на всех основных европейских, голландско-южноафриканском (африкаанс) и турецком языках, с 1940 г. – и на арабском, а с 1941 г. – на фарси и хинди. Особенного размаха нацистское иновещание достигло после берлинской Олимпиады 1936 г., когда на европейские страны заработало 18 длинно- и средневолновых радиостанций, а на другие континенты - 10 коротковолновых радиопередатчиков. «Мы уже неоднократно обращали внимание на возможности радиостанций с направленными антеннами, - докладывало в 1938 г. Министерство пропаганды. – С помощью таких радиостанций осуществляется вещание на следующие зоны: Азия, Австралия, Африка, Северная, Центральная и Южная Америка. Поскольку благоприятное время для приема передач в каждой из этих зон раздельно, в соответствии с тем или иным временем суток выбирается и волна вещания – всего используется 12 различных волн» . «Радиовещание должно достичь каждого, или оно не достигнет никого» - заявлял Г.Фриче, руководитель отдела радиовещания при Министерстве пропаганды.
Учитывая повышенное внимание к радиопропаганде и ее развитые технические возможности в предвоенной Германии, удивительно, что такой важный внешнеполитический объект, как Советский Союз, долгое время находился на периферии нацистского иновещания. При чем это касается не только краткосрочного периода внешнего урегулирования советско-германских отношений после подписания пресловутого пакта Молотова–Риббентропа (известно, что руководство «рейха» относилось к этому договору в значительной степени как к заведомой дезинформации), но и более раннего периода, когда отношения между нацистами и большевиками были крайне враждебными. Фактически начало германского пропагандистского радиовещания на СССР берет начало примерно с того же времени, что и разработка плана нападения на страну Советов – с 1940 г.

«Первыми ласточками» на этом направлении выступили летом 1940 г. несколько так называемых «черных» радиостанций (т.е. действовавших под руководством Министерства пропаганды и спецслужб нацистской Германии, однако вещавших от имени независимых организаций той страны, на которую велось вещание, зачастую фиктивных), работавших в рамках общеевропейского пропагандистского проекта «Конкордия». После падения под ударами Вермахта Франции, Бельгии и Нидерландов, в «Конкордии» освободилось много технических мощностей и персонала, ранее работавших на эти страны, и эти ресурсы постепенно переключались гитлеровцами на «восточное направление».
При этом радиопропаганда нацистов на СССР была изначально дифференцирована по национальному и территориальному принципу: эксперты ведомств Геббельса и Гиммлера прекрасно осознавали всю специфику многонационального характера советского населения и пытались поставить этот фактор к себе на службу. «Разделяй и властвуй», - пожалуй, это был основной принцип их подхода к межнациональным отношениям в СССР. Основной идеологической направленностью радиовещания Третьего Рейха на Советский Союз в предвоенный период была дискредитация советского режима и создание у населения настроения, при котором оно благоприятно воспримет нападение гитлеровской Германии. В германском радиовещании на СССР в 1940-41 гг. четко выделяются следующие направления:

Прибалтика. Оккупированные СССР только в 1940 г. и охваченные духом протеста прибалтийские республики представляли для нацистской радиопропаганды отличное поле деятельности. Местное население, значительная часть которого испытывала очевидные симпатии к Германии и идеям национал-социализма, представляло собою благожелательную аудиторию. Высокая насыщенность домохозяйств Эстонии, Латвии и Литвы современными радиоприемниками европейского (в основном шведского) производства, позволявшими принимать широкий спектр радиопрограмм, облегчала вещание технически. К тому же в рамках программы «Конкордия» Министерству пропаганды и спецслужбам Третьего рейха предстояло просто взять «шефство» над многочисленными прибалтийскими эмигрантскими радиостанциями, призывавшими народы своих стран к «освобождению от власти большевиков». Ведомству Геббельса фактически оставалось только направлять прибалтийских энтузиастов «радиосопротивления» в выгодное Германии русло, оказывая им некоторую техническую и профессиональную помощь. Впрочем, «горячие прибалтийские парни», с которыми у пропагандистов НСДАП поначалу было полное согласие, очень скоро начали тяготиться этой опекой, чувствительно ограничивавшей их свободу выражения. В результате к лету 1941 г. почти все прибалтийские «черные» радиостанции были закрыты германскими властями, а их «туземный» персонал разогнан. Однако свою задачу на предвоенном этапе они сыграли: в том, что немецкие войска в Прибалтике поначалу встречали как освободителей, заслугу радиопропаганды сложно переоценить.
Помимо «черного», на Прибалтику велось и централизованное радиовещание на немецком языке, ориентированное на большую местную немецкую диаспору и германофильские круги. С учетом необходимости до поры до времени сохранять с СССР дипломатические отношения, оно использовало в основном методы завуалированной пропаганды, отчасти уравновешивая отчаянный радикализм «черных» радиостанций. С учетом продолжения программы репатриации "фольксдойчей" из Латвии и Эстонии, начатой еще в период независимости этих республик, важное место отводилось агитации в пользу возвращения в "фатерлянд". 

Украина и Белоруссия. Здесь следует оговориться, что вещание нацистов собственно на Украину и Беларусь было ориентировано преимущественно на их западные районы, до осени 1939 г. входившие в состав Польши. Там также были крайне сильны антисоветские и националистические настроения, а заметная часть населения располагала современными средствами радиоприема, хоть советские органы безопасности неоднократно пытались конфисковать их. Следовательно, почва для семян нацистской радиопропаганды представлялась вполне благоприятной. Технически «черные» радиостанции, вещавшие на западноукраинские и западнобелорусские земли, были развернуты нацистами на территории оккупированной Польши. К их работе активно привлекались представители националистической эмиграции, в первую очередь – Организации украинских националистов – Мельника (ОУН-М) . Однако начать вещание непосредственно от имени ОУН или каких-либо других реально существовавших организаций пропагандисты «рейха» не решились, опасаясь усиления их влияния. В результате эффект радиопропаганды заметно снижался: националистически настроенные круги Украины и Белоруссии ждали услышать в эфире голоса своих лидеров, а, не услышав их, начинали сомневаться в возможности достижения независимости в союзе с немцами. В отличие от Прибалтики, успехи довоенной немецкой радиопропаганды в Украине и Беларуси следует оценивать как ограниченные. Однако транслировавшиеся ей идеи ненависти к «еврейско-большевицкому игу» и «засилью Москвы», несомненно, дали ожидаемые всходы ростом национализма и сопротивления советскому строю.

Помимо национальных языков и русского (в случае с Белоруссией), радиопропаганда нацистов на этом направлении велась также на польском языке. Это было ее наиболее деликатной частью, так как проживавшие на западных землях Украины и Белоруссии этнические поляки не забыли германской агрессии 1939 г., повлекшей гибель их страны. В основу польскоязычного радиовещания было положено нагнетание антисоветских настроений и антисемитизма, проходившее на фоне живописания единства европейских ценностей для поляков и немцев и якобы выгодного положения польского населения на подконтрольных Третьему рейху территориях. Последнее было заведомой ложью, однако «непрозрачность» границы редко позволяла слушателям узнать реальное положение дел в оккупированной Польше. Как не удивительно, но именно западноукраинские и западнобелорусские поляки в первые годы войны демонстрировали наибольшую готовность к сотрудничеству с германскими оккупационными властями. Понятно, что радиопропаганда в этом отношении обеспечила только часть эффекта, однако обеспечила вполне успешно.

Россия. Нельзя сказать, что к организации пропаганды на российскую аудиторию накануне войны гитлеровские пропагандисты подошли без должного внимания или недостаточно творчески. Оценка умонастроений жителей России, подвергавшихся наиболее жесткой «промывке мозгов» со стороны сталинских идеологов и находящихся под самым жестким контролем НКВД и тому подобных компетентных органов СССР, была в целом сделана ими верно. «Смесь страха, тотальной подозрительности и скрытого недовольства», - характеризовал их, в частности, Й.Геббельс. При этом была учтена даже огромная неоднородность политических пристрастий, исторически свойственная российскому обществу. «Черные» радиостанции, работавшие на Россию, соответственно, были крайне широкого идеологического спектра. При общих задачах создания враждебности сталинскому режиму, одни из них вещали в ключе эсеровско-анархистского лозунга «Советы без коммунистов»; другие придерживались троцкистских утверждений о «преступной ревизии идеалов социализма кликой Сталина» и необходимости «новой коммунистической революции»; третьи поднимали на щит возрожденные идеи «белого» движения и «крестового похода против большевизма»… Антисемитизм присутствовал практически во всех передачах: нацистские пропагандисты пытались провести параллель между евреями и руководством ВКП(б) и советского государства. В каждом случае к работе привлекались представители российской эмиграции соответствующей политической окраски.

В принципе, любая из германских «черных» радиостанций была потенциально способна найти в Советской России свой контингент слушателей. Но на пути у нацистских радиопропагандистов здесь встало обстоятельство чисто технического характера: отсутствие у аудитории адекватных средства радиоприема. Дело в том, что проводные «радиоточки», которыми были оснащены квартиры в домах новой постройки в крупнейших городах СССР, способны были принимать передачи только на той частоте, на которой вещало государственное радио СССР. Поймать на них что-либо другое не представлялось возможным. Тем более, немногие из радиослушателей отважились бы на это: какой дух взаимной слежки и доносительства царил в «коммуналках» сталинской эпохи хорошо известно! Кроме того, даже такие примитивные радиоприемники имелись в Советском Союзе далеко не в каждом городском доме, а в сельской местности – вообще только в административных зданиях. Следовательно, рядовой радиослушатель Советской России был отрезан от немецкой радиопропаганды не столько своей верностью «социалистической родине и партии Ленина-Сталина», сколько технической невозможностью ее слушать. Современные радиоприемники «европейского класса» в СССР были доступны только семьям, обладающим довольно высоким статусом в советском обществе. Представляется очень сомнительным, чтобы эти люди, обязанные сталинскому режиму своим благосостоянием и положением, были благодарными слушателями «вражьих голосов». Хотя, несомненно, они их слушали – запретный плод сладок, такова природа человека. Быть может в том, что в период быстрого продвижения гитлеровских войск по советской территории летом-осенью 1941 г., согласно многочисленным свидетельствам современников, первыми паниковали и бежали именно «начальники», была и доля эффекта германской радиопропаганды.

Остается еще одна категория советских радиослушателей, которые потенциально могли поймать «немецкую волну» - радиолюбители. Но следует учесть, что в предвоенные годы они поголовно были охвачены системой общества ДОСААФ и, через это посредство, жестко контролировались государством. Помимо того, в основном это были воспитанные сталинской педагогической системой молодые люди, преданные советским идеям, и у них вряд ли возникало желание задерживаться на германской волне с учетом последствий.

Неудивительно, что когда германские оккупационные власти на захваченной территории РСФСР проводили контрольные опросы населения, подавляющее большинство респондентов вовсе не знало о существовании германского радиовещания на СССР.
С нападением нацистской Германии на Советский Союз ситуация с радиопропагандой приобрела важное развитие. Появились характерные черты и задачи военного времени. К тому же, «безусловная» аудитория германских радиостанций стала по мере продвижения Вермахта и его союзников на Восток пополняться населением оккупированных территорий СССР.

Цели и задачи гитлеровской радиопропаганды на Советский Союз в 1941-45 гг. были, в принципе, традиционны для радиовещания на вооруженные силы и мирное население противника в военное время. Они группировались вокруг

- подрыва доверия населения и вооруженных сил СССР к сталинскому режиму;
- формирования у личного состава РККА и советских граждан пораженческих настроений за счет демонстрации мощи и впечатляющих побед Вермахта с одной стороны и неподготовленности к войне советского руководства и тяжелых потерь Красной армии - с другой;
- пропагандистской работы среди населения оккупированных территорий и военнопленных;
- разжигания противоречий между различными этническими и социальными группировками советского населения;
- нейтрализации эффекта советской пропаганды.

При этом несомненный акцент делался на привлечение максимально большего числа граждан СССР на свою сторону путем различных пропагандистских маневров - от декларации «освободительного характера крестового похода против большевизма» и обещаний национальной независимости этническим группам до беспардонных посулов материальных выгод и льготного режима содержания (для военнопленных).
Нужно отдать должное немецким пропагандистам - они сумели собрать об объекте своего воздействия огромный и разносторонний материал. Однако верно расставить акценты в процессе работы им удавалось далеко не всегда, если удавалось вообще, как об этом будет сказано ниже.

Силы и средства нацистской радиопропаганды в 1941-45 гг. на первый взгляд выглядели вполне внушительными. Для радиопропаганды на войска РККА и находящееся в советском тылу население были задействованы предвоенные мощности Министерства пропаганды Третьего рейха (35 радиоцентров мощностью до 150 киловатт), и к ним добавилась разветвленная структура сил психологических операций Вермахта. К лету 1941 г. в нем насчитывалось 19 рот пропаганды (12 в сухопутных войсках, 4 - в Люфтваффе и 3 в Кригсмарине). Кроме того, в составе каждой из групп армий Вермахта («Север», «Центр», «Юг») был дополнительно создан специальный батальон пропаганды. Общая численность германских армейских пропагандистов на Восточном фронте приближалась к 1943 г. к 15 тыс. чел. К 1941 г. в распоряжении органов психологических операций Вермахта находилось 6 длинноволновых и 10 средневолновых моторизованных станций облегченного типа, мощностью по 20 киловатт каждая. Эти станции легко было перебросить по железной дороге или автотранспортом на оккупированные территории или в районы фронта. На монтаж-демонтаж такой станции требовалось всего два часа.

Для вещания на оккупированные территории нацистские пропагандисты как правило использовали захваченные мощные советские радиостанции. Несмотря на то, что при отступлении РККА имелась четкая директива, согласно которой среди уничтожавшихся в первую очередь объектов значились радиостанции, Вермахту удалось захватить радиоцентры в Риге, Вильнюсе, Кишиневе, Минске, Львове и Киеве без серьезных повреждений (за исключением киевского) и вскоре ввести их в строй. Учитывая распространенную в СССР проводную систему радиовещания, это обеспечило то, что советские «радиоточки» заработали теперь на нового хозяина. Хотя, надо отметить, что, несмотря на солидный технический потенциал и хорошую организацию, германской радиопропаганде нередко просто не хватало мощности на огромных пространствах Советского Союза.

Радиопропаганда на население оккупированных территорий может быть отнесена к числу относительных успехов нацистских радиопропагандистов, хоть территориально они и распределялись не совсем равномерно. Довольно неплохо была поставлена радиопропаганда на территории Белоруссии, в чем несомненна личная заслуга генерального комиссара Вильгельма Кубе, проводившего политику активного вовлечения местного населения в работу оккупационной системы. Помимо того, что «радио генерального комиссариата», вещавшее из Минска, удачно выдерживало пропорцию между информационными, открыто агитационными и развлекательными программами (30%-20%-50%), вещание велось с учетом региональных особенностей населения - на русском, белорусском, польском языках и даже на идиш (на гетто в Минске) и с соответствующим подбором тематического содержания. Как признавались даже участники советского партизанского движения в Белоруссии, в отрядах, имевших радиостанции, «сводки Совинформбюро слушали из Москвы, а музыку - из Минска». К участию в радиопередачах активно привлекались белорусские общественные и культурные деятели, нередко целенаправленно создавалась видимость плюрализма и дискуссии. Хитрая радиополитика администрации Вильгельма Кубе весьма способствовала тому, что коллаборационизм в Белоруссии в 1941-44 г. имел относительно широкий характер.

В Прибалтике радиовещание было налажено германскими оккупационными властями с активным привлечением местных специалистов и активистов. Очень скоро (к 1942 г.) это обусловило конфликт между местными, стремившимися к восстановлению довоенного национального радиовещания, и немецкими пропагандистами, стремившимися превратить радио в собственный рупор. Аналогичная ситуация наблюдалась и с пропагандистскими аспектами вещания: прибалтийские специалисты активно поднимали на щит идею восстановления государственной независимости, а немецкие - призывали население к сотрудничеству с германскими оккупационными властями без каких-либо конкретных обещаний. Обе стороны безусловно сходились во мнении только в вопросах антисемитизма и антибольшевизма. В конечном итоге в Эстонии эта проблема была решена в пользу передачи непосредственных вещательных функций в руки местного коллаборационистского правительства под контролем немецких чиновников и при сохранении параллельного чисто германского вещания. В Литве и в несколько меньшей степени в Латвии радиовещание было подчинено немецким органам, а местные кадры остались преимущественно на рядовых технических и дикторских должностях. Соответственно и популярность германской радиопропаганды в 1943-44 гг. в Прибалтике была далеко не так высока, как в первые годы войны.

Очень неоднозначная ситуация с нацистской радиопропагандой наблюдалась на Укранине. В рамках рейхскоммисариата «Украина» существовало несколько региональных центров радиовещания (Львов, Киев, Харьков, Крым), и создать единую концепцию оккупационного радио вплоть до 1943 г. так и не удалось. Для львовского центра, например, была характерна максимальная «украинизация» вещания - не только язык, но и идеологическая окраска. Здесь долгое время имело место заметное влияние украинских организаций, особенно ОУН-М, на германское пропагандистское начальство. Киевский радиоцентр, наоборот, был максимально нейтральным по окраске и являлся фактически рупором для трансляции указаний и заявлений германских оккупационных властей для местного населения. Вещание велось как на украинском, так и на русском языках, аналогична была и подборка музыкальных (активно эксплуатировалась предвоенная советская эстрада) и развлекательных программ. Харьковский радиоцентр, к сфере ответственности которого относились в основном восточноукраинские области, после «голодомора» 1935 г. приобретшие в основном русскоязычную окраску, был самым тенденциозным в пропагандистском отношении. Характерный пример информационного сообщения от харьковского оккупационного радио приводит советский писатель А.Фадеев в своем известном романе «Молодая гвардия»: «Красная армия разгромлена. Москва взята. Сталин бежал за Урал. Фронт держат нанятые англичанами монголы». Следует признать, что в жестоких и бесчеловечных условиях гитлеровской оккупации, которая создавала у населения депрессивный психологический настрой, такая откровенная дезинформация зачастую оказывалась не столь уж бесполезной. В эфире радиопередач из Киева и Харькова нередко звучал голос специально отобранных и жестко проинструктированных представителей местного населения, разумеется, с целью демонстрации их «полной поддержки» оккупационного режима и ненависти к большевикам. Однако это были почти исключительно люди, занимавшие невысокое социальное положение - простые рабочие, крестьяне, бывшие военнопленные красноармейцы. В лучшем случае эфир мог получить сельский учитель или фельдшер. Творческая интеллигенция нацистами на оккупационное радио не допускалась, и это значительно занижало интеллектуальный уровень радиопропаганды. К слову, именно эти два радиоцентра (Киевский и Харьковский) наиболее широко вели пропаганду вербовки рабочих для отправки в Германию - до некоторой степени успешно.

Отдельного упоминания заслуживает крымский радиоцентр как пример довольно специфически построенной радиопропаганды на оккупированных территориях. Несмотря на то, что вещание (начато осенью 1942 г.) велось на русском, украинском и крымско-татарском языках, приоритетным объектом нацистской радиопропаганды в Крыму всегда оставались именно крымские татары с их твердыми антисоветскими и историческими антиславянскими настроениями. При этом германскими пропагандистами были взяты на вооружение многие близкие крымским татарам идеи и лозунги (например, панисламские), к участию в передачах активно привлекались представители крымско-татарской националистически настроенной интеллигенции и мусульманского духовенства. Активно пропагандировался образ Третьего рейха и лично Гитлера как «защитников мусульман от колониального ига крестоносцев и большевиков». При построении сценария радиопропаганды на крымских татар Министерство пропаганды Германии активно пользовалось консультациями сотрудников дипломатических представительств Турецкой Республики в Берлине, у которой так же имелись свои планы в отношении крымских татар. Турецким спецслужбам удалось провести довольно удачную информационную операцию, периодически заставляя германскую радиопропаганду в Крыму говорить с голоса Анкары - следовательно, в турецких интересах. Где-то год спустя ситуация для нацистских спецслужб прояснилась, и туркам был «вкачен ответный гол» за счет сворачивания крымско-татарской программы. Широкомасштабное радиовещание на крымско-татарском языке было прекращено, и в конце 1943 - начале 1944 гг. имели место лишь отдельные передачи.

Радиопропаганда на оккупированных нацистской Германией восточных областях РСФСР обуславливались тем, что практически все оно считались прифронтовыми районами и, соответственно, входили в сферу деятельности фронтовых пропагандистов. С одной стороны, полевым агитаторам Вермахта не было времени особенно экспериментировать с тематикой радиопередач, но с другой - они владели довольно простыми, но вполне действенными методами воздействия на свою аудиторию. Она строилась, прежде всего, на информации о впечатляющих военных успехах Вермахта на фоне поражений Красной армии (вплоть до осени 1942 г. это работало, т.к. в целом основывалось на реальном положении на фронтах), а также на практике демонстрации «кнута и пряника». Одной из важнейших сторон здесь было живописание хороших условий жизни тех, кто пошел на сотрудничество с оккупационным режимом, ведшееся с активным привлечением к участию в передачах рядовых предателей-коллаборационистов. Особый упор делался на дискредитацию советского партизанского движения за счет рассказов и жестокостях «красных банд» по отношению к местному населению. При этом широко использовалось и самое неприкрытое запугивание – «рекламировались» безжалостные карательные меры по отношению к сопротивлявшимся оккупации.

Радиопропаганда на личный состав РККА и население советского тыла продолжалась на протяжении всей войны, однако переоценивать ее эффективность не следует. В первую очередь это было связано с продолжением основной предвоенной проблемы - низкой доступности в СССР населению и рядовым военнослужащим современных средств радиоприема, с началом войны осложнившейся крайне ужесточившимся контролем в этой области (вплоть до изъятия в первую неделю войны домашних радиоприемников и замены их репродукторами, транслировавшими только официальные советские радиопрограммы и прозванными в обиходе "черными тарелками"). В принципе, прослушивать германские радиопередачи с началом войны могли довольно многочисленные радисты воинских частей и учреждений, боевых кораблей и экипажей бомбардировочной и транспортной авиации. Однако здесь нужно учитывать, что они практически никогда не оставались «наедине» со своей аппаратурой, радист постоянно был окружен сослуживцами, а нередко и командирами. Словом, не будет ошибкой утверждать, что активнее всего в РККА слушали нацистское радио офицеры контрразведки, ответственные за анализ его передач и разработку контрмер. Однако, вопреки этому факту, вплоть до самого конца войны пропагандистское радиовещание на советские войска продолжалось. К примеру, в ходе одной из последних крупных операций органов психологической борьбы Вермахта и СС «Восточный скорпион» в октябре-ноябре 1944 г. на войска советских Первого, Второго и Третьего Украинских фронтов вещали мобильная радиостанция мощностью 80 КВт и несколько стационарных радиопередатчиков.

В принципе, было бы заблуждением считать, что пропагандистские мероприятия нацистов, направленные на подрыв боевого духа личного состава РККА были абсолютно безуспешны. Показателем их определенного эффекта стало хотя бы количество перебежчиков из Красной армии (в 1942 г. – 79 779 чел., в 1943 г. – 26 108 чел., а в 1944 г. – 9 207 чел.). Однако основная заслуга здесь принадлежит печатной пропаганде (листовкам и т.д.), фронтовым станциям устного вещания, обратному отпуску распропагандированных пленных и тому подобным спецоперациям, а радио внесло весьма скромный вклад.

Охватить своей пропагандой население советского тыла нацистам также не удалось, и в первую очередь - по техническим причинам. Но чрезмерной активностью это направление германской радиопропаганды в 1941-45 гг. и не отличалось. Вещание велось в первую очередь на население прифронтовой зоны, и здесь имелись некоторые заслуживающие внимания проекты. Например, летом 1942 г., когда войска Вермахта рвались к Северному Кавказу, в радиоэфир стали выходить пропагандистские программы на армянском, азербайджанском и грузинском языках. К их подготовке были привлечены политические эмигранты первой волны из этих союзных республик, проживавшие в Западной Европе с 1920-х гг. Они привнесли в содержание радиопередач идеи демократической революции и парламентаризма в духе 1917 г., зазвучавшие в разгар Второй мировой войны весьма архаично. Одновременно на советские республики Северного Кавказа велось вещание и на русском языке, рассчитанное на более малые народы и народности, в достаточной степени образованных носителей языков которых гитлеровским специалистам психологических операций найти не удалось. Тем не менее, в том, что по Кавказу вскоре прокатилась волна антисоветских вооруженных выступлений, роль радиопропаганды была минимальной: насыщенность этих республик средствами радиоприема была даже меньше, чем среднестатистическая по СССР. Вероятно, иллюзию слабости Советской власти в регионе создало успешное наступление войск нацистской Германии и ее союзников на Кавказе, остановленное Красной армией только к ноябрю 1942 г.

В целом следует отметить, что нацистская радиопропаганда на личный состав РККА и население советского тыла была малоэффективна. Объект пропаганды не был способен к ее восприятию чисто технически, да и психологически отнюдь не горел желанием внимать «вражьему голосу» в годину страшной войны. Не в последнюю очередь снижал ее потенциал и отказ руководства пропагандистках органов Третьего рейха предоставить отдельный радиоэфир различным коллаборационистским организациям, возможности которых в этом отношении не следует занижать. К примеру, еще в феврале 1943 г. в составе печально известной РОА генерала А.Власова была создана школа пропагандистов, до ноября 1944 г. подготовившая свыше 5 тыс. квалифицированных специалистов. Тем не менее, организовать собственное радиовещание «власовцам» так и не было позволено даже после создания 14 декабря 1944 г. Комитета освобождения народов России (КОНР), хотя такие проекты ими и предлагались. Кадры агитаторов РОА привлекались германскими пропагандистами только в качестве вспомогательного персонала и, очевидно, не использовались на полную мощность.

История радиопропаганды нацистской Германии против Советского Союза содержит немало примеров, крайне поучительных и показательных для изучения особенностей ведения психологической борьбы. Уровень ее технической организации следует оценить как очень хороший. Идеологическая наполненость также являлась вполне адекватной для достижения тех зловещих целей, которые ставили перед собой нацистские пропагандисты. Однако при осуществлении начинались многочисленные сбои и ошибки, а результаты оказались довольно ограниченными. Учитывая конечное падение нацистской Германии, обусловленное в огромной степени ролью СССР во Второй мировой войне, можно с уверенностью сказать, что в итоге нацистская радиопропаганда на восточном направлении потерпела полный провал.