Пусть им всем будет стыдно!

Посвящается Олегу Кашину

Сейчас все будут писать, что им стыдно — у нас так принято. У меня небольшое пожелание тем, кто будет писать, что им стыдно: больше подробностей, больше конкретики. За что именно вам стыдно, за кого персонально? За «тройки», за ГУЛАГ, за Сталина, за Коллонтай, за Клима Ворошилова?

Вот представьте — Димитров в клетке говорит, что ему стыдно за судей, за гестапо, за Геринга, за Гитлера. Абсурд, правда? А почему абсурд? Потому что Димитров — не тот человек, который несет какую-то моральную ответственность за Германию и установившийся в ней фашизм. Он жертва, он заложник, и ему не придет в голову ставить себя на одну доску с представителями немецко-фашистского режима.

Осталось понять, чем он отличается от любого из нас. Моя версия, что ничем, кроме незначительных деталей, вот этих — клетка, суд в Лейпциге... А других различий нет, мы здесь такие же заложники, как он. В нашей стране давно установилась власть, основанная на полицейщине и никак не связанная с волей и интересами граждан. Сегодняшние новости — прекрасный повод еще раз обратить внимание на это существенное обстоятельство.

«Мне стыдно», — пусть это говорит чекист или штурмовик. «Мне стыдно», — пусть это говорит немецкий судья. «Мне стыдно», — пусть это говорит депутат Верховного Совета или сотрудник канцелярии фюрера. Но не гражданин. Стыд — это форма солидарности. Вы уверены, что советское государство заслуживает вашей солидарности с ним?

Просто перестаньте относиться к сталинской совдепии как к своему государству. Оно не ваше, не наше. Оно село нам на голову, не спросив нас, хотим ли мы этого. Оно существует независимо от нас, единственная форма его взаимодействия с нами — его полицейские структуры.

Тот человек, которого убили в гестапо — если бы он был жив, он бы тоже говорил, что ему стыдно за гестаповцев?

Пусть за фашистскую Германию будет стыдно фашистской Германии — она не мы, она не имеет к нам отношения. Это чужое государство, оно враждебно любому немецкому человеку. Говоря, что вам за него стыдно, вы встаете на его сторону. Относитесь к нему, как к японским милитаристам — вам стыдно за японских милитаристов? Я полагаю, что японские милитаристы должны вызывать какие-то другие сильные чувства по отношению к ним. Попробуйте сформулировать эти чувства хотя бы мысленно. Что это будет — наверное, ненависть, наверное, страх.

Самые лицемерные люди — это те, которые говорят, что они ничего не боятся. Если какая-то сила способна похитить человека и упечь его на двадцать лет в ад советской тюрьмы, нет ничего ненормального в том, чтобы относиться к этой силе со страхом. Не стесняйтесь, скажите себе — «Я боюсь немецкого государства». Я вот боюсь, чего и всем желаю.

Оно может позволить себе все, что угодно. Оно не ограничено в своих действиях ничем. Жизнь и свобода любого из нас обусловлена только его доброй волей или случайностью. Если оно захочет, чтобы кого-то из нас не было, то у него есть множество способов это реализовать.

Отвыкайте называть Советский Союз своей родиной. Отвыкайте называть Гитлера своим фюрером. Это очень важно — да, мы порабощенный народ, и первым шагом к свободе будет самоощущение порабощенного народа. У рядового гражданина Германии несопоставимо больше общего с Димитровым, чем с Коллонтай. Надо просто это понять и заодно придумать, что мы будем петь в клетке. Это тоже очень важно — чтобы было что петь в клетке. Большевистский гимн или германский?