Почему в России не будет Майдана по-украински?

Василий Грибовский

 

После трагических событий на Украине некоторые «придворные» политологи в России принялись пугать общественность угрозой «перетекания» революционного духа на Манежную или даже на Красную площадь. Заговорили даже о «патриотическом Майдане», раз уж либеральная попытка конца 2011 года потерпела закономерный крах. Однако их заявления не выдерживают критики, если внимательно приглядеться к составным компонентам «революции достоинства» и соотнести их с ситуацией в нашей стране.

По структуре Майдан напоминает больше дворцовый переворот, в ходе которого одна группировка, как правило, свергает другую. На революцию, тем более «революцию достоинства» украинские события претендовать не могут, ведь неотъемлемыми чертами революции являются как утверждение новой идеи, так и смена кадров. Идеология Майдана не составляет новизну для Украины: русофобствуют местные националисты уже не менее века, ровно столько же пытаются евроинтегрироваться – то через Австро-Венгрию, то в рамках «нового порядка» нацистской Германии, но в Европейский Союз. Правильнее было бы думать, что Майдан – это резкая радикализация издавна тлевших сепаратистских[1] разрушительных идей. Не произошло и смены кадров, ибо зимой 2013-2014 гг. в Киеве, кроме лидера экстремистов из русскоязычного города Днепродзержинска (по собственному признанию, Д.Ярош заговорил на «мове» лишь в 16 лет), никто новый не появился.

Майдан состоял из трёх структурных элементов, которые обеспечили его победу. Во-первых, радикальное европейское крыло режима В.Януковича, состоявшее из оппозиционных депутатов. В их задачу входило придание революции легитимности в высоких кабинетах. Во-вторых, либеральная интеллигенция Украины, владеющая значительной частью средств массовой информации. Она подвизалась освещать события Майдана и привлекать внимание европейских политиков громкими речами в Киеве.

В-третьих, хорошо подготовленные экстремисты, без которых триумфальное шествие украинщины даже при самом щедром финансировании представлялось невозможным. В-четвёртых, духовенство, прежде всего, представители греко-католиков и, к сожалению, «православных» из раскольничьего Киевского патриархата. Они составляли духовную опору переворота и призывали на центральную площадь столицы во многом инертных верующих.

Вернёмся же в Россию и примерим перспективы украинского сценария на нашу страну. Во-первых, в Государственной Думе, многопартийной по номиналу и однопартийной по существу, отсутствует какая-либо сила, желающая поддерживать любые действия против власти. Во-вторых, либеральная интеллигенция существует в России, как и на Украине, однако она не принимает ни власть, ни сам народ. Особенную ненависть у либеральных русофобов вызывают русские националисты. Можете ли вы представить приглашение гипотетического «русского Яроша» на интервью в архилиберальную студию «Эха Москвы»? Ведь именно таким образом на Украине росла популярность украинских экстремистов. С одной стороны, либералы декларируют стремление свергнуть существующий режим; с другой стороны, они хотят сделать это без участия презираемого народа, что выглядит крайне нереалистичным. В том, с моей точки зрения, состоит коренное отличие украинского сюжета от потенциального русского. В-третьих, в политической палитре России не существует не мало-мальски влиятельных националистических организаций. Притом в их подавлении – а многие из них крайне далеки от экстремизма – видную роль играет не только правящий режим, но и либеральная интеллигенция. В-четвёртых, Русская Православная Церковь, равно как и другие религиозные организации, положительно относится к сложившейся системе власти и с большой доле вероятности выступит с осуждением любых преобразований с улицы.

Таким образом, можно заключить, что заварить «украинский борщ» из четырёх ингредиентов американскому посольству в Москве не получится.