Кто виноват? Об ответственности

Как и "Кому на Руси жить хорошо?", этот вопрос всегда казался мне каким-то бессмысленным: чего здесь спрашивать, ведь и так понятно – кто. Оказалось, что не очень понятно. То есть – понятно, конечно, но акценты можно проставлять совершенно по-разному.

Можно винить власть и лично. И это, конечно, будет правильно. Они же рулят. И прирулили. И дорулят-таки туда, куда лучше бы нам не быть доруливаемыми.

Но что-то мне мешает этим ответом ограничиться. И я знаю – что. Память. Я помню, как эта власть пришла к власти. Я помню, что и как делали тогда и "Правое дело", и "Яблоко". И – лично. Помню по именам. Кто входил тогда в "Правое дело", о чем он говорил и о чем, следуя партийной дисциплине и политической целесообразности, молчал. Очень, между прочим, похоже на сегодняшнее и вообще вечное молчание патриарха молчал.

Память, вообще, опасная штука: помнится очень многое. Впрочем, память здесь и не нужна. Мы (я говорю о более-менее совестливой интеллигенции) мало изменились за 25 лет. Та же политическая наивность, та же наивность историческая, та же восторженность и, что хуже всего – то же самолюбование: уверенность, что мы самые хорошие, самые умные и вообще самые-самые.  

Надо ли говорить об этом громко? Или надо громко проклинать власть – непосредственную виновницу наших бед? Это зависит от того, чего мы своими проклятиями хотим добиться.

Если мы хотим убедить народ (в целом), что всё дело именно в этой скверной власти, то да – говорить нужно о вине власти. Тут, говоря очень-очень мягко, есть о чем говорить. И сюжеты долго искать не нужно.

Но если мы хотим, чтобы народ (в целом) убедился, что, отобрав власть у власти, ее нужно передать нам, то одним только бичеванием пороков власти обойтись будет уже труновато. Люди помнят, а кто не может помнить по возрасту, тому расскажут, что власть эта пришла к нам не из неоткуда. Что были у нас самый демократичный мэр центра Ленинградской области. И – самый демократичный первый президент РФ. И было много иных икон демократии. И – ЧТО эти иконы делали.

И получим мы в результате всех этих воспоминаний очередную бяку. И хорошо еще, если не похуже нынешней.

Пока мы громко не скажем народу (в целом): "Ну, и дураками (и это хорошо еще, когда только дураками) были мы, дорогие граждане!", власть при самом удачном стечении обстоятельств может только снова свалиться нам в руки, чтобы так же из наших рук выскользнуть и перелететь в руки покрепче. Это закон грабель, повторение – мать ученья: если одного удара по лбу было мало, получите второй. Впрочем, расчитывать, что обстоятельства стекутся именно таким, тем же самым, что и раньше, образом, было бы сверхоптимистично: удар граблями может быть и куда более крепким. Это тоже закон: если слабого щелчка не достаточно, получите подзатыльник потяжелее.

Но дело не только в этом. Потому что задача наша не столько в том, чтобы убедить народ (в целом) передать нам власть, сколько в том, чтобы сначала понять самим, а потом объяснить народу (в целом), что нам всем – и той части народа, которую составляем мы сами, и остальному народу – делать. А для этого прежде всего нужно понять, что делать нам самим. А для этого – разобраться, а что мы делали не так раньше.

В общем, не о власти здесь нам нужен разговор, а о себе любимых. И об ответственности не власти, а о своей собственной ответственности. И разговор этот не обещает быть приятным.

Означает ли это, что такое самобичевание должно заменить бичевание пороков власти? Нет, конечно. Заменить не должно. Но необходимо должно дополнить. Наш первый вопрос сегодня (и всегда) – что делать? Что делать нам? А не власти – власть у нас совета не спрашивает. И не народу (в целом). Который тоже, с одной стороны, не слишком просит о совете, а с другой, и делать ничего в том состоянии, в каком он пребывает (или был приведен – здесь это неважно), не может.

Ответ же на вопрос "Что делать нам?" в духе "проклинать негодяев" хотя и правильный, но совершенно недостаточный.

Главное, в чем нуждается наше общество сегодня, – это покаяние. И даже не в смысле самообвинения: мы были такими, какими были, и другими быть не могли. Нет, дело здесь не в самообвинении, а в самоосознании, в самопонимании: в понимании, что произошло с нами и почему. Это-то и есть единственное настоящее покаяние – понять, осознать, осмыслить...

А теперь простой вопрос – с кого может начаться в нашем обществе процесс покаяния? С власти, которая никогда ни о чем не жалеет, и чуть ли не верит в свою непогрешимость от бога? Или – с коммунистов-сталинистов, совмещающих веру в коммунизм с махровым национализмом, граничащим с с нацизмом, и с махровым же средневековым мракобесием. Сталин расстреливал людей такого склада души немедленно и без каких бы то ни было сомнений. Эти люди начнут каяться первыми? Или первыми начнут каяться клерикалы, считающие молоко в постный день грехом, а войну на Украине – добродетелью? Или первыми начнут каяться наши бизнес-люди, весь интерес к жизни у которых сосредоточен в набивании кубышки?

Вот в том-то и дело. Начать могут только люди с наиболее сохранным нравственным чувством. И начать могут только с самих себя.

Такая линия поведения кажется несовместимой с логикой политической борьбы: они нас ругают и так, что же мы им будем помогать? Но в том-то и дело, что сегодня такое, безжалостное к своим грехам поведение и является для нас даже не просто самой эффективной, а просто-таки единственно возможной политической линией.