ЗДАНОВСКИЙ ч.З (окончание)

ЧЕРЕЗ ДВА МЕСЯЦА ПОСЛЕ ДТП

Об аварии со Здановским я узнал сразу, как только сообщение об этом поступило в  Москву, однако увидел Ивана Иосифовича лишь два месяца спустя, когда уже перебрался в Краснодар и  начал работать в управлении.

Вместе с Нейманом я пришел к нему в больницу, где он все еще находился под надзором Томникова.  Здановский вышел к нам на крыльцо.

– А-а, москвич! -  приветствовал он меня.

Он выглядел ослабленным, речь была замедленной. На мой вопрос о самочувствии пожаловался на постоянную головную  боль, спросил, как дела с организацией работы управления.  Через пять минут на крыльцо вышел Томников и знаком показал нам, что аудиенция закончена.

Нейман тогда рассказывал мне, что особенно тяжелой была первая неделя после операции. Томников дважды говорил, что Здановский вряд ли переживет очередную ночь.

А утром после кризиса  пациент вдруг сел на кровати, и его с трудом удалось уложить. После этого начались чудеса:  Здановский отчаянно боролся за жизнь, - так, что не отходившему от него Томникову оставалось только удивляться.

А недавно, сказал Нейман,  Томников заявил, что если так пойдет дальше, то месяцев через шесть,  пожалуй, можно будет подумать даже о работе. И назначил полугодовой план реабилитации: сначала лечение в санатории в Пятигорске, затем – в Москве, после этого - снова в Краснодаре.

ПРИСТУПАЮ К ИСПОЛНЕНИЮ…

Однако у Ивана Иосифовича были, очевидно, на этот счет свои планы. После Пятигорска ехать в Москву он отказался, и, сократив предписанное Томниковым полугодовое лечение до трех месяцев,  отправился из Пятигорска в поездку по объектам, на которых трест вел работу.

Четвертого октября он дал телеграмму министру: «Приступаю к исполнению обязанностей управляющего трестом»  -  и вышел на работу. Шестого я был в тресте на планерке, которую он проводил.

Повидав немало руководителей разного ранга, начиная от начальника монтажного участка и кончая министром, я смог по достоинству оценить то, как эта планерка им велась.

Создавалось впечатление, что она идет сама собой, почти без его участия. Начальники управлений за десять дней получили перечень вопросов, по которым они должны отчитаться.

Пока каждый из них говорил, никто, включая Здановского,  не прерывал выступающего.  После этого Здановский произносил одну фразу, обращенную к присутствующим начальникам отдела треста:

- КАКИЕ ВОПРОСЫ ЕСТЬ?

И тогда вступал в работу аппарат треста. Иногда начальники отделов, каждый по своему вопросу, критикуя работу управления, камня на камне не оставляли от благополучной картины, только что нарисованной выступавшим.

- Какие вопросы есть? – спокойно повторял раз за разом Здановский, требуя, чтобы анализ работы за месяц охватывал все стороны деятельности управления.

Иногда, когда считал необходимым, включался в работу сам:

- Вы уже почти год у нас работаете,  - говорит он, обращаясь к начальнику пусконаладочного управления, - а предложений по развитию управления не даете.

Кроме того, идут постоянные жалобы на работу вашего сварочного участка. Почему трест вынужден за вас решать вопросы, которые входят в вашу компетенцию?

Здановский удивительно пользуется молчанием. Эта тишина,  когда вопрос, на который не последовало ответа, висит в воздухе  -  действует на нервы так, что с виновного – семь потов.

Иногда шутит, и это дает отличную разрядку – по контрасту с напряжением:

Патек, начальник одного из управлений,  перепутал фамилию своего коллеги, - сказал Сивухин – вместо Сиюхов.  Все хмыкнули, а Здановский пояснил:

-  Патеку простительно: он на винзаводах работает.

Иногда иронизирует: когда после критики начальник завода монтажных заготовок обиженно сказал, что рассчитывал, что к нему более чутко отнесутся,  Здановский сочувственно спросил:

- Сердечнее, да?

Мне было с ним работать удивительно легко. Поскольку мое управление механизации обслуживало монтажные управления его треста, не находясь у него в непосредственном подчинении, он с самого начала занял твердую позицию: не принимал от управлений никаких жалоб на механизаторов, приучая все вопросы решать со мной и моими работниками.

Понятно, что когда он лично что-то просил меня сделать по работе, я старался сделать это во что бы то ни стало.

- Ты знаешь, - рассказывал мне впоследствии  Здановский, - я ничего не помню, из того, что было со мной с февраля по май. Мне говорили, что когда в этот период кто-то приходил ко мне, Томников просил меня пожать этому человеку руку, -  если я его узнал. Я, говорят,  кому-то пожимал, кому-то нет. Странно, - ничего не помню.

Вот так! Здановский после этого работал блестяще, в полную силу - еще многие годы. На похоронах его собрались, казалось, все строители и монтажники Кубани. Тогда-то и прозвучала фраза: «Это был Монтажник от Бога».

 ПРИЗНАНИЕ ГОСПОДИНА В КАМЗОЛЕ

Однажды проворные подручные Господина в камзоле напомнили хозяину историю, связанную с разбившейся чашей в виде черепа, сообщив при этом, что инцидент с «волгой» дал осечку: «мастер от Бога» вопреки всем расчетам выжил.

Хозяин усмехнулся:

-  Знаю.  И пояснил: - Там был слишком сильный представитель Его воинства,  забыл, как его звали…

-  Святой Анатолий! – услужливо подсказал кто-то из свиты.

- Да, верно.

В этом я полностью согласен с Князем тьмы: не будь Томникова,  операция Господина в камзоле прошла бы, как обычно,  безупречно.