Георг Вильгельм Рихман

Георг Вильгельм Рихман

22 июля 1711 - 6 августа 1753
22 января 1724 г. вопрос об учреждении Академии наук обсуждал Сенат. Петр I присутствовал лично: дело ведь не на годы, а на века. Спустя шесть дней был опубликован сенатский указ, извещавший, что «Всепресветлейший державнейший Петр Великий указал учинить Академию, в которой бы учились языкам, также прочим наукам и знатным художествам и переводили бы книги».
По планам Петра, Петербургская академия должна была значительно отличаться от западно-европейских. Там подводились итоги научных исследований, проводившихся в университетах, частных лабораториях и дома. Академия же в Петербурге должна была стать основным источником научных кадров, базой для приобщения молодых людей к научным исследованиям, популяризации научных знаний.
Поскольку собственных ученых в России не было, задолго до основания академии лейб-медик царя Блюментрост по приказу Петра («денег жалеть не пристало, а то убытков не оберешься») разослал письма именитым ученым во все концы Европы с приглашениями.
Всего в академию были приглашены 23 ученых, в их числе и такие знаменитости, как Л.Эйлер, Д.Бернулли, И.Лейтман. Большинство энергично принялись за организацию работы и научные исследования.
В числе академиков оказались наши М.В.Ломоносов и Г.-В.Рихман.
Начало научной деятельности Георг Вильгельм Рихман родился 11 июля 1711 г. в семье казначея в г. Пернове (Пярну), который после поражения Карла XII под Полтавой вошел в состав Эстляндии. Отец еще до рождения сына умер от чумы. Мать вышла замуж вторично. Начальное и среднее образование юноша получил в Ревеле (ныне Таллинн), большом портовом городе на берегу Финского залива, где были гимназия и навигацкая школа. К сожалению, материалы о юношеских и студенческих годах Рихмана не сохранились. Но можно предполагать, что большие способности и исключительное трудолюбие выделяли его из среды сверстников.
Свое образование он продолжил в немецких университетах сначала – в г. Галле, а затем в г. Йене, где с особым старанием изучал физику и математику. «Я, – писал Рихман, – по природе лифляндец, учился на собственном иждивении, чтоб со временем моими трудами российскому государству пользу учинить». К тому времени Эстляндия и Лифляндия вошли в состав Российского государства, и это признание характеризует ученого как убежденного патриота России.
Желая более обстоятельно изучить физику, он уезжает в Петербург. 22 июля 1735 г. юноша представляет президенту Петербургской академии наук пробное сочинение по физике и просит принять его в академию. Просьба была удовлетворена, и 13 октября 1735 г. Рихмана зачислили студентом академии «для занятий физическими науками» с окладом 150 рублей в год. Выбор, сделанный Рихманом, был не случаен.
Слава Петербурга как крупнейшего научного и учебного центра была широко распространена. Уже первый руководитель кафедры физики академик Г.Бильфингер, которого Ломоносов называл «славным» ученым и который был вынужден из-за интриг вернуться в 1730 г. в Германию, в своей речи «О достопримечательностях города Петербурга» сказал так: «Кто хочет основательно научиться естественным и математическим наукам, тот направляйся в Париж, Лондон, Петербург. Там ученые мужи по всякой части и запас инструментов. Петр, сведущий сам в этих науках, умел собрать все, что для них необходимо запас книг, дорогие инструменты... Искуснейшие вещи делаются в Петербурге...»
Большую роль в воспитании и научной подготовке Рихмана сыграл академик Крафт, ученик Г.Бильфингера, руководитель кафедры физики и физического кабинета академии, находившийся под влиянием прогрессивных идей Д.Бернулли и Л.Эйлера. Отличаясь широким кругозором, любовью к эксперименту и горячим желанием постоянно знакомить российского читателя с последними научными достижениями, Крафт воспитывал эти качества и в своем талантливом ученике. «С самого начала моего поступления, – писал Рихман, – вначале в качестве студента помогал профессору Крафту в физическом кабинете и продолжал изучение физики по его советам и указаниям». Рихман с разрешения президента присутствовал на собраниях академии, где слушал видных ученых, в том числе и Л.Эйлера. исследования он проводил в физическом кабинете, где насчитывалось около 400 приборов (из них 180 относились к механике, 101 – к оптике, 40 – к магнетизму и 25 – к теплоте и метеорологии): выяснял, как происходит испарение, разрабатывал проекты «особой молотилки» и «водоподъемной машины», писал рассуждение «О сифоне».
Одновременно опубликовал в издаваемых Академией наук «Примечаниях к Санкт-Петербургским ведомостям» научно-популярные статьи «О фосфоре», «О янтаре», «О орфирейском плавании под водой», «Физическое известие о целительных водах вообще», «О достойных примечания переменах, которыми поверхность Земли от времени до времени подвержена бывает» и др.
Особо стоит отметить «Беседу между двумя философами о пустом и наполненном пространстве», посвященную вопросам строения материи, движения, непрерывности и дискретности. Все статьи студента Рихмана были чрезвычайно увлекательными, при этом чувствовалось отличное знание истории вопроса и современного его состояния, тщательный подбор доступных примеров.
Автор стремился к тому, «дабы не только каждый физик, но и историк, ботаник, химик, астроном, географ, хронолог, анатом, критик, полководец, рядовой воин и любой другой при небольшом внимании мог понять суть дела». В 1740 г. как способный и хорошо подготовленный физик Рихман избирается адъюнктом, а через год «за особливые свои труды и прилежание» – вторым профессором по кафедре теоретической и экспериментальной физики.
За короткий срок он обогатил отечественную и мировую физику рядом ценных экспериментальных исследований и открытием многих важных закономерностей в области тепловых и электрических явлений. В «Трудах Петербургской академии» напечатаны девятнадцать его работ по калориметрии и термометрии, по теплообмену и испарению жидкостей, по упругим свойствам воздуха, две работы по электричеству, одна по магнетизму и одна по картографии. Остались неопубликованными пять работ по молекулярной физике, сорок сообщений и статей по статическому электричеству и магнетизму, три работы по механике, две по оптике и перевод курса физики Сегнера. «В истории мировой науки в прошлых веках, – писал академик С.И.Вавилов, – нельзя указать другой пример столь быстрого и эффективного выращивания науки, как это было в России в первой половине XVIII века через посредство Петербургской академии».
С 1744 г., после отъезда Крафта в Германию, Георг Рихман остается единственным руководителем кафедры физики и физического кабинета Академии наук, который благодаря его стараниям и энергии стал в середине XVIII в. центром научно-исследовательской и учебной деятельности в России. Ученый придавал особое значение систематическому пополнению кабинета вновь изобретенными приборами, «которые способны будут к учинению новых экспериментов» и, в частности, «к деланию экспериментов электрических». Эту сторону деятельности своего друга высоко ценил М.В.Ломоносов.
Немало новых приборов для физического кабинета было изготовлено в академической инструментальной мастерской по проектам самого Рихмана: оригинальный электрометр, электрическая машина с двумя вращающимися шарами, самопишущий прибор для определения средней температуры воздуха, барометр особой конструкции и многие другие. Каждый новый прибор, как правило, давал возможность производить более точные измерения, а иногда и более глубоко изучать сущность того или иного физического явления. «В физике, – говорил ученый, – нелегко что-либо установить, не прибегая к опытам и испытаниям, а голые рассуждения, не подкрепленные опытом, часто ведут к ошибкам». В этом он был полным единомышленником Ломоносова.
Ломоносов часто приходил в физический кабинет. Там до сооружения в 1748 г. своей химической лаборатории он учился искусству экспериментирования, приобрел первые навыки конструирования физических приборов. Когда в Академии наук развернулась возглавляемая Ломоносовым борьба за подготовку своих, отечественных специалистов против «неприятелей наук российских», Рихман решительно выступил ближайшим и верным помощником Ломоносова, неизменно поддерживая все его начинания.
С 1742 по 1753 гг. он читал лекции молодым русским ученым, при этом подробно останавливался на задачах, которые следовало решить: «Студентов обучал я в математике и в физике с знатным успехом, которые моим тщанием до того приведены, что уже и других опять в тех науках обучать могут». Его учениками были ставшие позднее академиками С.К.Котельников, С.Я.Румовский, А.С.Протасов, будущие адъюнкты Академии наук М.Сафронов и В.И.Клементьев и профессора открытого в 1755 г. Московского университета А.А.Барсов и Н.Н.Поповский.
Но больше всего он радовался успехам и гордился самоотверженностью своего друга М.В.Ломоносова. Да и тот считал Рихмана «лучшим профессором» Петербургской академии наук. Георг Рихман зарекомендовал себя чрезвычайно широко образованным ученым, хорошо знакомым со многими областями науки. Он внимательно следил за развитием естествознания, критически приглядывался к нововведениям и вошел в историю науки как один из крупнейших основоположников теплофизики и электричества.
Он успешно разрабатывал некоторые вопросы оптики, магнетизма, механики, картографии, впервые в России начал изучать явление холодного свечения тел, т.е. люминесценции. Им были проведены большие исследования по искусственному намагничиванию стрелок с целью их использования в компасах, что имело немаловажное практическое значение для мореходного дела и для геодезии. Он неоднократно отстаивал право на свободное и честное “искание” объективной истины, на собственные убеждения, независимые от влияния вековых догм и авторитетов, на то, что он называл «свободой философствования».
Научные работы Рихмана были многочисленны и важны.

Комментарии
Комментарий удален модератором
(с)