Александр Невзоров: Циничный пулеметчик

На модерации Отложенный
Если говорить точнее, настоящими нашими гостями стали его мнения — интересные, спорные, часто парадоксальные, но в каждом из них читается пожелание жуковчанам здравомыслия и рассудительности. Итак, это мнения о… 
 
…о Дне семьи любви и верности
 
Желание противопоставить западному Дню святого Валентина праздник исконно русский привело к огромному конфузу. Петр и Феврония, парочка, заключившая брак через шантаж, бездетная, разведенная, в состоянии трупного разложения, является в России символом семьи, любви и верности. Подозреваю, что это феноменальная безграмотность чиновничества, которое ткнуло куда-то пальцем и избрало случайных персонажей.
 
…о публицистике
 
Публицистика — это пулеметное гнездо на колокольне. Она дает возможность с разумной высоты расстреливать кого угодно, а также  устраивать любые фейерверки, при этом ни за что не отвечая. Любое событие, как крупное, так и мельчайшее, состоит из огромного множества слагаемых. Достаточно легкого искажения любого из них, смещения любого акцента, изменения порядка нюансов — и вся огромная картина обрушивается в «неточность». А из неточности есть одна дорога — в «нефакт», то есть в беллетристику, которая отличается от сочинений Саббатини или Дюма лишь занудством.
 
…о «Бессмертном полке»
 
Чрезвычайно велика вероятность того, что примерно на трети портретов запечатлены те, кто был уничтожен исключительно по вине самого советского командования: перебитые заградбатальонами, брошенные в бессмысленные атаки, заморенные фронтовым или тыловым голодом, замороженные, «сваренные» в котлах, а также расстрелянные пьяными СМЕРШевцами. Но никому из участников шествия не придет в голову обвинить в смерти отца или прадеда тех мясников-генералов СССР, которые были действительными виновниками гибели их близких. Тем самым шествие «Бессмертного полка» превращается в индульгенцию власти, в предложение ей и впредь расходовать жизни без всякого стеснения.
 
…о сталинизме
 
У представителей народа-богоносца существует непобедимая потребность унижать друг друга, являющаяся естественным следствием своеобразного развития государственного организма и культа начальствования. Но возможность сочно унизить появляется далеко не всегда. Очень часто она остается всего лишь мечтой. А вот Сталин оказался способен этой русской мечте приделать настоящие крылья. Больше всех к сохранению и возрождению памяти Сталина приложила ручки интеллигенция с ее жеманной любовью к истории и «сохранению памяти» с помощью табличек, свечек и стихотворений. Ее рыдающие «Архипелаггулаги» не только заботливо сохранили память о «всенародном кровопийце», но и сделали ее поучительной и… соблазнительной. Подобного рода литература служит в том числе и превосходным методическим материалом. Все эти рыдания в гораздо большей степени являются учебниками для будущих репрессоров, чем предостережением для возможных жертв. Они учат, что в России массовое унижение друг друга вполне осуществимо и может быть абсолютно безнаказанно. А чтобы оказаться в роли палача, а не жертвы, надо всего лишь правильно выбрать сторону и иногда демонстрировать элементарные навыки холуйства.
 
…о цензуре
 
Я думаю, что лгут не левады и лгут не вциомы. А лгут опрашиваемые. И это очень легко объяснить и очень легко себе представить, потому что все опросы давным-давно персонифицированы, предполагают, что об опрашиваемом можно узнать и понять все. Времена нынче сложные, всем везде мерещится цензура, хотя она не так страшна как кажется. Например, паутина имеет радиальные и концентрические нити. И  клейкими являются только концентрические нити. А радикальные, по которым бегает паук, вполне комфортабельны. Надо просто знать маршруты.
 
…о церкви
 
Атеисты, которые воюют с христианством, не понимают одной простой вещи.
Самое их уязвимое и глупое место в том, что они все равно выглядят кем-то, кто воюет с чем-то положительным. А на самом деле, если мы будем трезвы и суммируем всю деятельность христианской церкви за последние хотя бы тысячу лет, мы обязаны будем ее признать преступной организацией, которая руководствуется весьма жесткими параметрами чистого экстремизма, прописанного в Библии; потому что в Библии на каждом шагу нетерпимость по расовому, национальному, религиозному признаку; на каждом шагу призывы к убийству, насилию по этим признакам. Когда мы классифицируем по-честному эту церковь, как преступную организацию по сумме всего совершенного ею — по тому, как она парализовала развитие человечества; по тому, сколько народу она изнасиловала, унизило, убила, сожгла и так далее — у нас возникает совершенно другой образ. Этот образ гораздо более точный.
 
…о «национальных болезнях»
 
Не поленитесь потратить пару дней на просмотр итальянской хроники 30-х годов, почитать газеты того времени. Вы увидите, насколько неизбывным и вечным казался кошмар, в который была Италия погружена в то время. А потом поезжайте в Италию и посмотрите на совершенно нормальных людей. На великолепных людей, и вы поймете, что все это, что вас сейчас доводит до белого каления, это все лечится и проходит. Русские не плохие. Они ничем не отличаются от всех остальных. Просто мы наблюдаем очень тяжелые национальные болезни, через которые прошли все, просто русские это делают с существенным опозданием.
 
…о необходимости изучения истории
 
Знание предковых форм не является обязательным условием для продолжения развития вида. Для публики есть специфический миф, успешно утоляющий ее «национальные боли». Миф свирепый и примитивный, выстроенный лишь на крови, хвастовстве, штыках, безостановочном грабеже соседей и невиданном «величии». Вероятно, это именно он и питает очередной приступ общенародной злобы. Снять приступ возможно. Но для этого необходимо удалить или радикально изменить сам миф, который русские всерьез считают своей «исторической памятью». Лучше, конечно, этого не делать, так как взамен этого мифа предложить нечего. Но, в очередной раз щадя его, все же следует помнить, что у такого «прошлого» всегда хватит сил удавить любое будущее.
 
…о литературной классике
 
Она безнадежно устарела. Мы видим, что русская классическая литература никаких взаимоотношений с сегодняшним днём, радикально изменившимся (мы на другом витке цивилизации), не имеет. Мы не имеем ничего общего с теми людьми, которые описаны в этой литературе. А с учётом того, что на свете существует гигантское количество книг, важнейших, великолепных, сверхважных и сверхнужных, я не понимаю, как у кого-то остаётся время читать нудное враньё про войну 1812 года, где позорное поражение русской армии с бросанием на поле брани 30 тысяч раненых, сдачей ключевого города преподносится как великая победа.
 
….о цинизме
 
Цинизм — это искусство называть вещи своими именами. Мы все до такой степени устали от фразеологических, смысловых танцев вокруг некоторых вещей, что о них хочется говорить прямо, просто и сразу. И как только ты о них говоришь прямо, просто и сразу, тебя немедленно называют циником, и ты портишь себе репутацию. Я не очень боюсь это делать. Примеров цинизма множество, но на самом деле прелестным, с моей точки зрения, образчиком цинизма служит вот такая история. Жил-был замечательный ученый Виктор Мориц Гольдшмидт. Когда он оказался в концлагере — а там много было таких людей науки — он с гордостью показал остальным профессорам ампулу с каким-то очень быстродействующим цианидом. Все, конечно, раззавидовались и стали говорить, что тоже такую хотят. На что Гольдшмидт сказал: «Это для профессоров химии, а вот профессорам механики достаточно веревки».