От Реймса до Карлсхорста

7 и 8 мая 1945 года были подписаны две капитуляции вооружённых сил вермахта. Сначала её проведи союзники в Реймсе и потом СССР в Карлсхорсте.

Союзники заключили перемирие, но Сталин счел что СССР как больше всех сделавший для победы обосновано имеет больше прав принять капитуляцию.

Немцы же пытались использовать этот шанс как последнюю возможность для спасения.

6 мая 1945 г. в Реймс, город на северо-востоке Франции, где находилась штаб-квартира верховного главнокомандующего экспедиционными силами союзников в Западной Европе генерала армии США Д. Эйзенхауэра, прибыл генерал-полковник А. Йодль – начальник штаба оперативного руководства верховного командования вермахта.

От гросс-адмирала К. Деница, после самоубийства А. Гитлера ставшего президентом Германии и верховным главнокомандующим, он имел полномочия подписать акт о капитуляции немецких войск, воевавших на западном фронте. От Эйзенхауэра Йодль услышал категоричное требование подписать полную и безоговорочную капитуляцию на всех фронтах, включая и восточный, где вермахт продолжал в эти дни оказывать ожесточенное сопротивление войскам Красной армии.

Американский генерал Дуайт Эйзенхауэр  и британский маршал авиации Артур Теддер ( на пресс-конференции после подписания капитуляции Германии в Реймсе 7 мая 1945 года.

О предстоящем визите Йодля генерал Эйзенхауэр еще 4 мая проинформировал высшее советское командование.

В письме на имя начальника Генерального штаба Красной армии генерала армии А.И. Антонова он сообщал, что готов принять капитуляцию всех войск, находящихся на западном фронте, и при этом будет рекомендовать адмиралу Деницу «установить связь с русским Верховным Командованием по поводу капитуляции всех войск, противостоящих сейчас Красной армии». Американский генерал, надо отдать ему должное, вел себя по-союзнически.

Он подчеркивал, что «капитуляция, которую я приму, будет чисто военной, и будет ясно дано понять, что она будет совершенно независимой от политических и экономических условий, которые будут предложены Германии руководителями союзных стран». Эйзенхауэр считал также чрезвычайно желательным, «чтобы капитуляция немцев на русском фронте и капитуляция их на нашем фронте были точно согласованы по времени с тем, чтобы военные действия были прекращены одновременно».

Между тем Йодль поздно вечером 6 мая передал по радио Деницу во Фленсбург, где в это время располагалось германское правительство, предъявленный ему ультиматум. В половине второго ночи 7 мая Дениц также по радио уполномочил генерала подписать акт о безоговорочной капитуляции всех немецких войск на всех фронтах.

К процедуре подписания Эйзенхауэр, как он и обещал в письме А.И. Антонову, привлек советского представителя в ставке союзников генерала И.А. Суслопарова. Вечером 6 мая, как вспоминал генерал армии С.М. Штеменко, бывший в те дни начальником Оперативного управления Генштаба Красной армии, к Суслопарову, находившемуся в Париже, прилетел адъютант Эйзенхауэра, передавший приглашение своего шефа срочно прибыть в Реймс.

Встретившись с советским генералом, Эйзенхауэр проинформировал его о предложении Йодля «капитулировать перед англо-американскими войсками и воевать против СССР» и своем категорическом отказе от сепаратного (без участия СССР) соглашения.

Верховный главнокомандующий союзными войсками просил Суслопарова сообщить в Москву текст протокола о капитуляции всех войск вермахта и принять участие от имени Советского Союза в его подписании. Последнее уже было назначено на 2 часа 30 минут 7 мая 1945 г.

В проекте протокола говорилось о безоговорочной капитуляции всех сухопутных, морских и воздушных вооруженных сил, находившихся к тому моменту под контролем германского правительства. Все немецкие войска должны были оставаться на занимаемых ими позициях, а германское командование – гарантировать исполнение всех приказов верховного главнокомандующего союзными экспедиционными силами и советского Верховного Главнокомандования.

Начальник советской военной миссии, не мешкая, направил в Москву телеграмму о предстоящем подписании протокола о капитуляции и текст самого документа, прося срочных указаний. К началу церемонии подписания ответ не поступил, и Суслопаров на свой страх и риск поставил под документом свою подпись.

«В то же время он, обеспечивая возможность для Советского правительства повлиять в случае необходимости на последующий ход событий, сделал примечание к документу, – пишет С.М. Штеменко. – В примечании говорилось, что данный протокол о военной капитуляции не исключает в дальнейшем подписания иного, более совершенного акта о капитуляции Германии, если о том заявит какое-либо союзное правительство. Д. Эйзенхауэр и представители других держав при его штабе с примечанием И.А. Суслопарова согласились».

Акт о капитуляции подписали: от имени западных союзников – генерал У. Смит (США), от СССР – генерал И. Суслопаров в присутствии представителя Франции генерала Ф. Севеза; от имени Германии – генерал А. Йодль и адмирал Г. Фридебург. Капитуляция всех немецких сухопутных, морских и воздушных сил должна была вступить в силу в 00.00 часов 8 мая по центральноевропейскому времени (плюс два часа к московскому времени).

Дуайт Эйзенхауэр вспоминал:

"Гитлер, покончил самоубийством, и остатки его рухнувшей власти достались адмиралу Деницу. Адмирал дал указание, чтобы все армии повсеместно сдавались только западным союзникам. Тысячи удрученных немецких солдат начали пересекать наш передний край, чтобы сдаться в плен. 3 мая адмирал Фридебург, который теперь возглавлял немецкие военно-морские силы, прибыл в штаб Монтгомери.

Его сопровождал штабной офицер от фельдмаршала Буша. Они сообщили, что их целью является сдача в плен трех их армий, которые сражались против русских, и просили разрешения пропустить беженцев через наш передний край. Их единственным желанием было избежать сдачи в плен русским.

Монтгомери тут же отказался обсуждать сдачу в плен на таких условиях и отослал немецких эмиссаров назад к фельдмаршалу Кейтелю, возглавлявшему немецкое верховное командование.
Я уже сказал Монтгомери, чтобы он принял военную капитуляцию всех войск противника в своей зоне операций. Такая капитуляция является делом тактики и входит в рамки полномочий командующего войсками на данном фронте.

Поэтому, когда адмирал Фридебург вернулся 4 мая в штаб Монтгомери с предложением сдать все немецкие войска в Северной Германии, в том числе в Голландии и Дании, Монтгомери немедленно согласился принять их капитуляцию.

В тот же день были подписаны соответствующие документы. Они вступили в силу утром следующего дня.

Принимая эти капитуляции, Деверс и Монтгомери не брали на себя никаких обязательств, которые могли бы поставить в затруднительное положение наши правительства в будущем относительно Германии; они носили чисто военный характер, и ничего больше.
5 мая в наш штаб прибыл представитель от адмирала Деница. За день до этого мы получили извещение о его прибытии. В это же время нам сообщили, что немецкое правительство отдало приказ всем своим подводным лодкам вернуться в порты.

Я сразу же сообщил обо всем этом советскому Верховному главному командованию и просил назначить офицера в качестве русского представителя на возможных переговорах с Деницем. Я информировал русских, что не приму никакую капитуляцию, если она не будет предусматривать одновременную капитуляцию повсюду.

Советское Верховное главное командование назначило генерал-майора Суслопарова своим представителем.
Фельдмаршал фон Кессельринг, командовавший немецкими войсками на Западном фронте, также прислал мне извещение с просьбой разрешить направить к нам своего уполномоченного, чтобы договориться о капитуляции.

Поскольку права Кессельринга распространялись только на Запад, я ответил, что не буду вести никаких переговоров, если на них речь не пойдет обо всех немецких войсках на всех фронтах.
Когда 5 мая в Реймс прибыл адмирал Фридебург, он заявил, что хотел бы уяснить ряд вопросов. С нашей стороны переговоры вел начальник штаба генерал Смит.

Он заявил Фридебургу, что нет смысла что-либо обсуждать, что наша задача сводится просто к принятию безоговорочной капитуляции. Фридебург возражал, заявив, что не имеет полномочий на подписание такого документа.

Ему было разрешено передать по радио депешу для Деница; в ответ сообщили, что Йодль выехал в нашу штаб-квартиру, чтобы помочь ему в переговорах.
Нам было ясно, что немцы стремились выиграть время, с тем чтобы перевести за нашу линию фронта как можно больше немецких солдат.

Я сказал генералу Смиту, чтобы он передал Йодлю, что если они немедленно не прекратят выдвигать всякие предлоги и тянуть время, то я закрою весь фронт союзников, чтобы впредь не пропускать никаких немецких беженцев через нашу линию фронта.

Я не потерплю дальнейшего промедления.
Наконец Йодль и Фридебург составили телеграмму Деницу с просьбой дать им полномочия подписать акт о полной капитуляции, вступающей в силу через сорок восемь часов после его подписания.

Немцы могли найти ту или иную причину, чтобы отсрочить капитуляцию и тем самым получить дополнительное время для себя. Поэтому через генерала Смита я информировал их, что капитуляция вступит в силу через сорок восемь часов, начиная с нынешней полуночи; в противном случае моя угроза закрыть Западный фронт будет немедленно осуществлена.
Наконец Дениц понял неизбежность выполнения наших требований, и акт о капитуляции был подписан Йодлем в 2 часа 41 мин. утра 7 мая. Боевые действия должны были прекратиться в полночь 8 мая.

Генерал-полковник Альфред Йодль (в центре) подписывает капитуляцию Германии в штаб-квартире союзных войск в Реймсе в 02.41 местного времени 7 мая 1945 года.

После того как необходимые бумаги были подписаны Йодлем и генералом Смитом в присутствии французского и русского представителей, подписавших документы в качестве свидетелей, Йодля привели в мой кабинет. Я спросил его через переводчика, полностью ли он понимает все статьи подписанного им документа.
Он ответил: «Да».
Тогда я ему сказал: «Вы официально и лично будете нести ответственность, если условия этой капитуляция будут нарушены, в том числе за прибытие немецких командующих в Берлин в такое время, какое будет установлено русским главным командованием для оформления официальной капитуляции перед тем правительством. Все».
Он отдал честь и вышел.

Первая как мы знаем происходила в Реймсе. Омар Брэдли вспоминал:

"До нас доходили слухи, что Германия готова капитулировать и какая-то немецкая делегация якобы уже находится на пути в верховный штаб экспедиционных сил союзников, но Эйзенхауэр не беспокоился о подтверждении этих слухов. 6 мая я лег в постель вскоре после полуночи, написав письмо жене.
Еще не было 4 часов утра, когда меня разбудил телефонный звонок. В моей комнате в отеле «Фюрстенхоф» телефон стоял на ночном столике около постели. Я поднялся и зажег свет. Эйзенхауэр звонил мне из Реймса.
— Брэд, — сказал он, — все кончилось. Радиограмма отправлена.
Йодль подписал акт о безоговорочной капитуляции от имени армии, а Фридебург — от имени флота. Церемония имела место 7 мая в 2 часа 15 мин. утра в школьном здании, которое верховный штаб союзников реквизировал, вблизи сортировочной станции в Реймсе.
Я приказал дежурному телефонисту вызвать командующего 3-й армией и поднял Паттона с постели в его прицепе в Регенсбурге.
— Мне только что звонил Айк, Джордж. Немцы капитулировали. Капитуляция вступит в силу в полночь на 9 мая. Мы должны оставаться на месте по всему фронту. Надо избежать бессмысленных потерь.
Ходжес спал в роскошном доме, который он реквизировал в Веймаре. Симпсон занимал квартиру коменданта в штабе немецких военно-воздушных сил в Брунсвике. Я сообщил полученное известие и тому и другому. Когда я связался с Джероу, который простудился и лежал в постели в местечке около Бонна, было уже почти 6 час. 30 мин. утра. Было слышно, как гремят посудой стоящие в очереди в столовую, расположенную на открытом воздухе, за моими окнами. Я поднялся с постели и оделся.
Брезентовая сумка с картами лежала под моей каской с четырьмя серебряными звездами на ней. Всего пять лет тому назад, 7 мая, я, подполковник в гражданском платье, ехал в автобусе по Коннектикут-авеню на работу в старое здание «Мьюнишн Билдинг».
Я развернул карту и снял с нее флажки 43 дивизий США, находившихся под моим командованием. Они протянулись по всему тысячекилометровому фронту 12-й группы армий.
Карандашом я написал на карте: «День Д плюс 335».
Я подошел к окну, сорвал шторы, которыми мы пользовались при затемнении. Солнце поднималось из-за горизонта. Война в Европе была окончена."

Представители командования союзников после подписания капитуляции Германии в Реймсе 7 мая 1945 года.

Начальник военной миссии СССР во Франции генерал-майор Иван Алексеевич Суслопаров  пожимает руку командующему силами союзников в Европе американскому генералу Дуайту Эйзенхауэру

Генерал-полковник Альфред Йодль (в центре) подписывает капитуляцию Германии в штаб-квартире союзных войск в Реймсе в 02.41 местного времени 7 мая 1945 года.

Ответ Суслопарову из Москвы пришел уже после того, как церемония закончилась.

Он содержал категорическое указание никаких документов не подписывать. В мемуарах Штеменко задержка с реакцией из Москвы объясняется тем, что, мол, пока телеграмма Суслопарова была доложена И.В. Сталину и пока готовился ответ прошло несколько часов. Такое утверждение вряд ли можно признать убедительным. Истинные причины состояли в другом.

У советского вождя были все основания сомневаться, что протокол о капитуляции в Реймсе будет принят к исполнению немецким командованием на Восточном фронте. Сталину было известно куда больше, чем генералу Суслопарову, а именно: имея на руках текст Реймского протокола, Дениц отдал приказ войскам на Восточном фронте как можно быстрее отходить на запад, не останавливаясь перед массированным применением оружия.

Тем более что Йодль, подписывая капитуляцию в Реймсе, сумел, ссылаясь на «плохую связь», не позволявшую тут же сообщить о всеобщей капитуляции войскам, получить 45-часовую отсрочку от момента подписания протокола до его вступления в силу, то есть до 23 часов 8 мая (по центральноевропейскому времени).

«Это время, – читаем в вышедшей в Германии панегирической биографии А. Йодля «Солдат без страха и упрека», – использовалось многочисленными беженцами и солдатами восточного фронта для спасения от русских».

Позицию Сталина определяла и большая политика. Организуя подписание протокола о капитуляции войск вермахта в зоне действия своих войск, западные союзники тем самым подчеркивали собственную роль в разгроме Германии, что советский лидер воспринимал как принижение роли СССР, а ведь она была решающей: именно на советско-германском фронте было уничтожено 73% живой силы и 75% техники и вооружения врага.

В силу всех этих причин И.В. Сталин отклонил предложение У. Черчилля и Г. Трумэна официально и согласованно объявить 8 мая о победе над Германией.

В личном послании 7 мая на имя каждого из западных лидеров он мотивировал тем, что «сопротивление немецких войск на восточном фронте не ослабевает», и указал на необходимость выждать момент, когда вступит в силу капитуляция немецких войск, т.е. до 23 часов 8 мая по центральноевропейскому времени и 1.00 по московскому времени 9 мая.

И хотя лидеры стран-союзниц не посчитались с мнением советского руководителя в части необоснованности объявления 8 мая Днем Победы над Германией, ему все же удалось склонить Черчилля и Трумэна к признанию Реймского протокола в качестве предварительного.

Георгий Жуков вспоминал:

"7 мая мне в Берлин позвонил И. В. Сталин и сообщил:
— Сегодня в городе Реймсе немцы подписали акт безоговорочной капитуляции.

Главную тяжесть войны, — продолжал он, — на своих плечах вынес советский народ, а не союзники, поэтому капитуляция должна быть подписана перед Верховным командованием всех стран антигитлеровской коалиции, а не только перед Верховным командованием союзных войск.
— Я не согласился и с тем, — продолжал И. В. Сталин, — что акт капитуляции подписан не в Берлине, центре фашистской агрессии. Мы договорились с союзниками считать подписание акта в Реймсе предварительным протоколом капитуляции. Завтра в Берлин прибудут представители немецкого главного командования и представители Верховного командования союзных войск.

Представителем Верховного Главнокомандования советских войск назначаетесь вы. Завтра к вам прибудет Вышинский. После подписания акта он останется в Берлине в качестве вашего помощника по политической части.

Вы же назначаетесь Главноначальствующим в советской зоне оккупации Германии, одновременно будете и Главнокомандующим советскими оккупационными войсками в Германии, — сказал И. В. Сталин.
Рано утром 8 мая в Берлин прилетел А. Я. Вышинский. Он привез всю нужную документацию по капитуляции Германии и сообщил состав представителей от Верховного командования союзных войск.

С утра 8 мая начали прибывать в Берлин журналисты, корреспонденты всех крупнейших газет и журналов мира, фоторепортеры, чтобы запечатлеть исторический момент юридического оформления разгрома фашистской Германии, признания ею необратимого крушения всех фашистских планов, всех ее человеконенавистнических целей.

В середине дня на аэродром Темпельгоф прибыли представители Верховного командования союзных войск.
Верховное командование союзных войск представляли маршал авиации Великобритании Артур В. Теддер, командующий стратегическими воздушными силами США генерал Карл Спаатс и главнокомандующий французской армией генерал Ж. Латр де Тассиньи.
На аэродроме их встречали мой заместитель генерал армии В. Д. Соколовский, первый комендант Берлина генерал-полковник Н. Э. Берзарин, член Военного совета армии генерал-лейтенант Ф. Е. Боков и другие представители Красной Армии.

С аэродрома союзники прибыли в Карлсхорст, где было решено принять от немецкого командования безоговорочную капитуляцию.
На тот же аэродром из города Фленсбурга прибыли под охраной английских офицеров генерал-фельдмаршал Кейтель, адмирал флота фон Фридебург и генерал-полковник авиации Штумпф, имевшие полномочия от Дёница подписать акт безоговорочной капитуляции Германии.
Здесь, в Карлсхорсте, в восточной части Берлина, в двухэтажном здании бывшей столовой немецкого военно-инженерного училища подготовили зал, где должна была проходить церемония подписания акта.
Немного отдохнув с дороги, все представители командования союзных войск прибыли ко мне, чтобы договориться по процедурным вопросам столь волнующего события.

Советская делегация перед подписанием Акта о безоговорочной капитуляции всех вооружённых сил Германии.

Представители германского командования во главе с генерал-фельдмаршалом Кейтелем
направляются на подписание Акта о безоговорочной капитуляции Германии. 8 мая, Берлин, Карлхорст.

Стоит справа — представитель Верховного Главнокомандования Красной Армии командующий 1-м Белорусским фронтом Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, стоит в центре с поднятой рукой — заместитель командующего 1-м Белорусским фронтом генерал армии В.Д. Соколовский.

Не успели мы войти в помещение, отведенное для беседы, как туда буквально хлынул поток американских и английских журналистов и с места в карьер начали штурмовать меня вопросами. От союзных войск они преподнесли мне флаг дружбы, на котором золотыми буквами были вышиты слова приветствия Красной Армии от американских войск.
После того как журналисты покинули зал заседания, мы приступили к обсуждению ряда вопросов, касающихся капитуляции гитлеровцев.
Генерал-фельдмаршал Кейтель и его спутники в это время находились в другом здании.
По словам наших офицеров, Кейтель и другие члены немецкой делегации очень нервничали. Обращаясь к окружающим, Кейтель сказал:
— Проезжая по улицам Берлина, я был крайне потрясен степенью его разрушения.
Кто-то из наших офицеров ему ответил:
— Господин фельдмаршал, а вы не были потрясены, когда по вашему приказу стирались с лица земли тысячи советских городов и сел, под обломками которых были задавлены миллионы наших людей, в том числе многие тысячи детей?
Кейтель побледнел, нервно пожал плечами и ничего не ответил.

Представители Германии за столом во время подписания Акта о безоговорочной капитуляци

Как мы условились заранее, в 23 часа 45 минут Теддер, Спаатс и Латр де Тассиньи, представители от союзного командования, А. Я. Вышинский, К. Ф. Телегин, В. Д. Соколовский и другие собрались у меня в кабинете, находившемся рядом с залом, где должно было состояться подписание немцами акта безоговорочной капитуляции.
Ровно в 24 часа мы вошли в зал.
Начиналось 9 мая 1945 года...
Все сели за стол. Он стоял у стены, на которой были прикреплены государственные флаги Советского Союза, США, Англии, Франции.
В зале за длинными столами, покрытыми зеленым сукном, расположились генералы Красной Армии, войска которых в самый короткий срок разгромили оборону Берлина и вынудили противника сложить оружие. Здесь же присутствовали многочисленные советские и иностранные журналисты, фоторепортеры.
— Мы, представители Верховного Главнокомандования Советских Вооруженных Сил и Верховного командования союзных войск, — заявил я, открывая заседание, — уполномочены правительствами стран антигитлеровской коалиции принять безоговорочную капитуляцию Германии от немецкого военного командования.

Пригласите в зал представителей немецкого главного командования.

Все присутствовавшие повернули головы к двери, откуда сейчас должны были появиться те, кто хвастливо заявлял на весь мир о своей способности молниеносно разгромить Францию, Англию и не позже как в полтора-два месяца раздавить Советский Союз.
Первым, не спеша и стараясь сохранить видимое спокойствие, переступил порог генерал-фельдмаршал Кейтель, ближайший сподвижник Гитлера. Выше среднего роста, в парадной форме, подтянут. Он поднял руку со своим фельдмаршальским жезлом вверх, приветствуя представителей Верховного командования советских и союзных войск.

За Кейтелем появился генерал-полковник Штумпф. Невысокий, глаза полны злобы и бессилия. Одновременно вошел адмирал флота фон Фридебург, казавшийся преждевременно состарившимся.
Немцам было предложено сесть за отдельный стол, который специально для них был поставлен недалеко от входа.
Генерал-фельдмаршал не спеша сел и поднял голову, обратив свой взгляд на нас, сидевших за столом президиума. Рядом с Кейтелем сели Штумпф и Фридебург. Сопровождавшие их офицеры встали за ними. 
Я обратился к немецкой делегации:
— Имеете ли вы на руках акт безоговорочной капитуляции Германии, изучили ли его и имеете ли полномочия подписать этот акт?

Вопрос мой на английском языке повторил главный маршал авиации Теддер.
— Да, изучили и готовы подписать его, — приглушенным голосом ответил генерал-фельдмаршал Кейтель, передавая нам документ, подписанный гросс-адмиралом Дёницем. В документе значилось, что Кейтель, фон Фридебург и Штумпф уполномочены подписать акт безоговорочной капитуляции.
Это был далеко не тот надменный Кейтель, который принимал капитуляцию от побежденной Франции. Теперь он выглядел побитым, хотя и пытался сохранить какую-то позу.
Встав, я сказал:
— Предлагаю немецкой делегации подойти сюда, к столу. Здесь вы подпишете акт безоговорочной капитуляции Германии.
Кейтель быстро поднялся, устремив на нас недобрый взгляд, а затем опустил глаза и, медленно взяв со столика фельдмаршальский жезл, неуверенным шагом направился к нашему столу. Монокль его упал и повис на шнурке.

Лицо покрылось красными пятнами. Вместе с ним подошли к столу генерал-полковник Штумпф, адмирал флота фон Фридебург и немецкие офицеры, сопровождавшие их. Поправив монокль, Кейтель сел на край стула и слегка дрожавшей рукой подписал пять экземпляров акта. Тут же поставили подписи Штумпф и Фридебург.

После подписания акта Кейтель встал из-за стола, надел правую перчатку и вновь попытался блеснуть военной выправкой, но это у него не получилось, и он тихо отошел за свой стол.

Представитель Верховного Главнокомандования Красной Армии командующий 1-м Белорусским фронтом Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков, подписавший Акт о капитуляции со стороны СССР. На заднем плане — советский кинооператор, снимающий церемонию подписания.

В 0 часов 43 минуты 9 мая 1945 года подписание акта безоговорочной капитуляции Германии было закончено. Я предложил немецкой делегации покинуть зал.
Кейтель, Фридебург, Штумпф, поднявшись со стульев, поклонились и, склонив головы, вышли из зала. За ними вышли их штабные офицеры.
От имени советского Верховного Главнокомандования я сердечно поздравил всех присутствовавших с долгожданной победой. В зале поднялся невообразимый шум. Все друг друга поздравляли, жали руки. У многих на глазах были слезы радости. Меня окружили боевые друзья — В. Д. Соколовский, М. С. Малинин, К. Ф. Телегин, Н. А. Антипенко, В. Я. Колпакчи, В. И. Кузнецов, С. И. Богданов, Н. Э. Берзарин, Ф. Е. Боков, П. А. Белов, А. В. Горбатов и другие.
— Дорогие друзья, — сказал я товарищам по оружию, — нам с вами выпала великая честь. В заключительном сражении нам было оказано доверие народа, партии и правительства вести доблестные советские войска на штурм Берлина.

Это доверие советские войска, в том числе и вы, возглавлявшие войска в сражениях за Берлин, с честью оправдали. Жаль, что многих нет среди нас. Как бы они порадовались долгожданной победе, за которую, не дрогнув, отдали свою жизнь.

Представители после подпи­сания Акта о безоговорочной капитуляции в Берлине-Карлсхорсте 8 мая 1945 года. Акт со стороны Германии подписали генерал-фельдмаршал Кейтель (впереди справа, с маршальским жез­лом) от сухопутных войск, генерал-адмирал фон Фридебург (справа за Кейтелем) от военно-морского флота и генерал-полковник Штумпф (слева от Кейтеля) от воен­но-воздушных сил.

Вспомнив близких друзей и боевых товарищей, которым не довелось дожить до этого радостного дня, эти люди, привыкшие без малейшего страха смотреть смерти в лицо, как ни крепились, не смогли сдержать слез.
В 0 часов 50 минут 9 мая 1945 года заседание, на котором была принята безоговорочная капитуляция немецких вооруженных сил, закрылось.
Потом состоялся прием, который прошел с большим подъемом. Обед удался на славу! Наши хозяйственники во главе с начальником тыла генерал-лейтенантом Н. А. Антипенко и шеф-поваром В. М. Петровым приготовили отличный стол, который имел большой успех у наших гостей. Открыв банкет, я предложил тост за победу стран антигитлеровской коалиции над фашистской Германией. Затем выступил маршал А. Теддер, за ним Ж. Латр де Тассиньи и генерал К. Спаатс.

После них выступали советские генералы. Каждый говорил о том, что наболело на душе за все эти тяжелые годы. Помню, говорилось много, душевно и выражалось большое желание укрепить навсегда дружеские отношения между странами антифашистской коалиции. Говорили об этом советские генералы, говорили американцы, французы, англичане, и всем нам хотелось верить, что так оно и будет.
Праздничный ужин закончился утром песнями и плясками. Вне конкуренции плясали советские генералы. Я тоже не удержался и, вспомнив свою юность, сплясал «русскую».

Расходились и разъезжались под звуки канонады, которая производилась из всех видов оружия по случаю победы. Стрельба шла во всех районах Берлина и его пригородах. Стреляли вверх, но осколки мин, снарядов и пуль падали на землю, и ходить утром 9 мая было не совсем безопасно. Но как отличалась эта опасность от той, с которой все мы сжились за долгие годы войны.
Подписанный акт безоговорочной капитуляции утром того же дня был доставлен в Ставку Верховного Главнокомандования.

Первый пункт акта гласил:
«1. Мы, нижеподписавшиеся, действуя от имени германского верховного командования, соглашаемся на безоговорочную капитуляцию всех наших вооруженных сил на суше, на море и в воздухе, а также всех сил, находящихся в настоящее время под немецким командованием, Верховному Главнокомандованию Красной Армии и одновременно Верховному Командованию союзных экспедиционных сил».
Днем 9 мая мне позвонили из Москвы и сообщили, что вся документация о капитуляции немецко-фашистской Германии получена и вручена Верховному Главнокомандующему.
Итак, закончилась кровопролитная война. Фашистская Германия и ее союзники были окончательно разгромлены.
Путь к победе для советского народа был тяжел. Он стоил миллионов жизней. И сегодня все честные люди мира, оглядываясь на прошлые страшные дни Второй мировой войны, обязаны с глубоким уважением и сочувствием вспомнить тех, кто боролся с [334] нацизмом и отдал свою жизнь за освобождение от фашистского рабства своей Родины, за судьбу всего человечества.
Коммунистическая партия и Советское правительство, исходя из своего интернационального долга и гуманных убеждений, приняли все меры к тому, чтобы своевременно разъяснить советским воинам, кто является истинным виновником войны и совершенных злодеяний. Не допускалось и мысли о том, чтобы карать трудовой немецкий народ за те злодеяния, которые фашисты творили на нашей земле. В отношении немецких трудящихся советские люди имели ясную позицию: им необходимо помочь осознать свои ошибки, быстрее выкорчевать остатки нацизма и влиться в общую семью свободолюбивых народов, высшим девизом которых в будущем должны быть мир и демократия.
В Берлине и его окрестностях еще шли бои, а советское командование на основании решений ЦК партии и Советского правительства уже приступило к организации нормальных жизненных условий для населения Берлина.
Основой для создания и деятельности военных и гражданских органов власти был приказ Военного совета 1-го Белорусского фронта № 5 от 23 апреля 1945 года. Приказ гласил:
«Вся власть управления на территории Германии, занятой Красной Армией, осуществляется военным командованием через посредство военных комендантов городов и районов.
Военные коменданты назначаются в каждом городе. Исполнительная власть создается из местных жителей: в городах — бургомистры, в более мелких городах и селах — старосты, которые несут ответственность перед военным командованием за выполнение населением всех приказов и распоряжений...»

В соответствии с этим приказом 28 апреля 1945 года был опубликован приказ № 1 советского военного коменданта Берлина Героя Советского Союза генерал-полковника Н. Э. Берзарина о переходе всей полноты власти в Берлине в руки советской военной комендатуры."

Эйзенхауэр так вспоминал об акте о капитуляции в Карлхорсте:

"По условиям подписанного Акта о капитуляции руководители немецких видов вооруженных сил должны были прибыть в Берлин 9 мая, чтобы подписать ратификацию в русском штабе. Эта вторая церемония, как мы понимали, должна была символизировать единство западных союзников и Советов и оповестить немцев и весь мир о том, что капитуляция осуществлена перед всеми, а не только перед западными союзниками. По этой причине нам было указано ничего не сообщать о первом подписании, пока не будет проведена вторая церемония.
Для того чтобы американские и английские корреспонденты имели полное представление о капитуляции в Реймсе, мы пригласили на церемонию подписания репортеров.

Принимая приглашение, они согласились воздержаться от публикации материалов о капитуляции, пока не будет официального заявления, согласованного между союзниками.

Однако какой-то американский репортер опубликовал свой репортаж раньше времени, чем вызвал ярость других корреспондентов, которые оставались верны данному ими обещанию. Этот инцидент вызвал значительную шумиху, хотя общему делу не было причинено никакого вреда, за исключением ущерба репортажам других корреспондентов.
На церемонию подписания капитуляции в Берлин были приглашены и западные союзники, однако я считал лично для себя неподходящим ехать туда. Немцы уже побывали в штаб-квартире западных союзников, чтобы подписать Акт о безоговорочной капитуляции, и я полагал, что ратификация в Берлине должна быть делом Советов. Поэтому я назначил своего заместителя главного маршала авиации Теддера представлять меня на церемонии.

Это было трудное дело — отработать все детали, связанные с определением времени, числа и категории лиц, которым будет разрешено присутствовать на церемонии, составлением маршрута полета наших самолетов над занятой русскими территорией.

Однако все эти вопросы были улажены, и Теддер, сопровождаемый офицерами, солдатами, представителями женского вспомогательного корпуса и печати, которых набралось в общей сложности два или три полных самолета, выполнил возложенную на него задачу. Спустя несколько месяцев я увидел в Москве кинофильм — всю эту церемонию в Берлине, заснятую на пленку."