О человеческих жертвоприношениях у язычников.

Когда говорят "похороны масленицы" или "русалку хоронят", то эти выражения верны лишь отчасти, поскольку весь обряд имитирует похоронную процессию. Но хоронить можно только мертвого, в обряде же хоронимое существо не мертво, а живет. Мы имеем не похороны, а предание смерти живого существа. Выдающийся российский и советский учёный, филолог-фольклорист В.Я. Пропп показал, что «в русских праздниках… момент растерзания, утопления и сожжения сопровождается ликованием, весельем, смехом и фарсовыми действиями… Никакого празднования воскресения в русских обрядах и праздниках нет. Праздник состоит не в воскресении, а в умерщвлении». 

Спутница Деда Мороза Снегурочка - ожившая снежная баба, символ зимы и смерти, заложный покойник (т.е. покойник, умерший неестественной смертью). Снегурку связывают с приносимой в жертву Костромой, которая тоже является заложным покойником, и имеет связь со смертью. Чтобы Мороз не трогал, кельты приносили ему жертву: привязывали девушку, которая замерзала. Представляется, что Снегурка и может быть принесённой в жертву богу зимы замороженной девушкой, которая стояла до весны в виде снежной бабы, а на Масленицу сжигалась, что и означало "проводы зимы". Вероятно, непогребённый, замороженный в снежной бабе труп девушки и сближал Снегурочку с заложными покойниками.

В одной из обрядовых песен о Костроме поется так: "Как Костромин-то отец стал гостей собирать, большой пир затевать, Кострома пошла плясать. Костромушка расплясалась, Костромушка разыгралась. Вина с маком нализалась. Вдруг Костромка повалилась. Костромушка померла".

Эта странная смерть Костромы на празднике наводит на мысль, что девушку, напоив вином с маком, приносили в жертву. Возможно, путём замораживания. Вот, что Б.А. Рыбаков пишет о Костроме:

«Во временных трансформациях обряда кукла Костромы или Купалы заменила собою не божество Кострому или Купалу (правы исследователи, отрицающие существование представлений о таких богинях), а жертву, человеческую жертву, приносимую в благодарение этим природным силам и их символам. А жертва приносилась не самим этим силам сезонного действия, а постоянно существующему повелителю всех подземно-подводных сил, содействующих плодородию, т. е. Ящеру, Аиду, Посейдону.

Иванушка хочет вернуть утопленную сестру:

Аленушка, сестрица моя!
Выплынь на бережок:
Огни горят горючие,
Котлы кипят кипучие,
Хотят меня зарезати...

Утопленная девушка отвечает:

(Рада бы я) выпрыгнуть —
Горюч камень ко дну тянет,
Желты пески сердце высосали.

Имя братца Иванушки может указывать на обряд в ночь под Ивана Купалу; тогда сестрица Аленушка — сама Купала, жертва, обреченная стать "в воде потопляемой". В купальскую ночь и "огни горят великие" и совершаются обряды у воды, имитирующие утопление жертвы: купанье девушки, наряженной Купалой, или погружение в воду чучела — куклы, изображающей Купалу.»

Из ответа утопленной девушки можно сделать вывод о том, какой представлялась язычникам посмертная судьба приносимой им жертвы: девушка лежит на дне, пески высасывают её сердце , она хочет встать, но не может - "горюч камень ко дну тянет"...

А.А. Потебня в своем исследовании о купальском празднестве приводит полный трагизма плач матери по утонувшей (в древности - утопленной) девушке: "люди, не берите воду, не ловите рыбу, не косите травы на излучинах реки - это красота моей дочери, это ее тело, ее коса ... Пелась эта песня тогда, когда проводился обряд утопления Купалы."

Утверждают, что и русалки - не те девушки, которые сами утопились или утонули, а те, которых насильно утопили. Возможно, обряд проводили, когда переселялись на новое место: утопление члена своего рода в реке делало эту реку "своей". Так же могли приносить человеческую жертву для "освоения" леса и поля. При строительстве крепости приносили в жертву человека - замуровывали в стене. 

В жертву приносили и стариков, что тоже отразилось в игрищах. Аналоги игрищ «похорон Кузьмы и Демьяна» содержатся в некоторых вариантах южнославянских преданий, в которых сын относил отца в глухой лес и оставлял под деревом (на произвол судьбы — на съедение диким зверям, голодную и холодную смерть и т.п. ) или же, поставив под деревом, убивал ударом по голове специальным предметом, по-видимому служившим одновременно и приспособлением для несения старика." Стариков ещё и топили, и закапывали живьём, и забивали колотушками, совершая вокруг них ритуальный танец. В ещё более древние времена, стариков не просто убивали, но и съедали, чтобы получить их силы. Смерть и наличие дряхлых людей в деревне могли считаться очень вредными для благополучия общины. Обычай подкрепляло соображение о "лишних ртах". Во время засухи, стариков топили в реке - "отправляли за дождём". Случаи ритуального убийства стариков происходили даже в средневековье, хотя церковь и власть с этим боролись.